Мимикрия (СИ) - Головач
С тех пор прошло целых два года — ужасающих, тяжёлых, насыщенных трагедиями два года, которые Драко, если честно, сам не знает, как пережил. Его затопила обида, страх и нескончаемая боль после убийства отца и матери, которые совершил лично Волан-де-Морт. Он убил их сразу, как только стало очевидно, что Гарри не вернётся и не поможет им; как и все остальные, кто значился в пресловутом Отряде Дамблдора, так и не оправдавшем своё предназначение. Убийства были жестокими. Тёмный Лорд с особым извращённым удовольствием измывался над Люциусом, выворачивая его органы наизнанку, мучительно разрывая глазные яблоки, вырывая зубы, один за другим, — при этом заставляя Драко «любоваться своим трусливым отцом, предателем своей крови»: стоять ровно и безотрывно смотреть, как безумно стонет Люциус, испачканный собственной кровью и ужасом, — чтобы младший Малфой даже не думал подставить своего Хозяина.
С Нарциссой расправились в отсутствие Драко. И если в поступках Волан-де-Морта вообще возможно найти благородство, то это было именно оно.
Драко сделал большой глоток. Жгучее тепло растеклось по горлу, эхом распространяясь по всему телу. Иногда выпивка помогала стереть болезненные воспоминания и заглушить душераздирающие голоса в голове. Но сегодня определённо не тот день. Малфой поставил опустевший бокал на стол, намереваясь отвлечься на книгу, как вдруг испуганно дёрнулся от резкого звука — в дверь постучали.
— Да? — опасливо спросил он, подходя ближе к входной двери. Хотя, будь это недоброжелатели, они едва ли соблюли бы нормы приличия. Во всяком случае, осторожность ещё никому не мешала. Ответа не последовало, и Драко, мысленно досчитав до пяти, уверенно распахнул дверь.
Два. Чёртовых. Года.
Когда Драко был ребёнком, Нарцисса в тайне от отца рассказала ему про чудесного мальчика, который всех спас. «Нашей семье было непросто после этого», — шептала она на ухо своему сыну, поглаживая его белые мягкие волосы: «Но всё случилось именно так, как должно было случиться. Гарри Поттер спас волшебный мир и нашу семью до того, как мы совершили что-то по-настоящему плохое. Гарри, наверняка, славный мальчик, и я уверена, вы с ним подружитесь». Драко с Поттером не подружился. Во многом из-за того, что с семилетнего возраста за воспитание маленького Драко взялся Люциус — он упорно внушал ему нужные понятия о жизни, рассказывая, как на самом деле обстоят дела в мире, где находится правда и что принято считать ложью.
Драко возненавидел Гарри Поттера за то, что тот отказал ему в дружбе (которую пророчила мама) и связался с позорищем магического мира и грязнокровкой. Ненависть была дикой — адски жгучей и практически невыносимой, но она разбилась вдребезги, как хрустальная ваза, когда Драко опустился на колени перед своим заклятым врагом, изувеченным и слабым. Мог ли Драко ненавидеть его всерьёз? Поттер — раздражающий, глупый и излишне самоуверенный — но отстаивающий верные идеи и взгляды. Очевидно правильные. Очевидно гуманные.
Драко солгал своей тётушке исключительно из-за себя. Он боялся — безумно! — что Волан-де-Морт заявится в Малфой-мэнор, и он увидит Его снова: безжизненные пустые глаза, бесцветную чешуйчатую кожу и змеиное вытянутое лицо. Драко воротило от одного вида Тёмного Лорда. Именно поэтому он предоставил возможность Поттеру сбежать — понял ли Гарри этот порыв? Вряд ли. Он наверняка не заметил замешательства в серых глазах и не услышал «Прости», так и не произнесённое Малфоем вслух.
А дальше Драко оставалось только верить, что у Поттера действительно получится — и он был готов к любому наказанию, даже к пожизненному заточению в Азкабане, только бы вездесущий Гарри Поттер спас магический мир. Но Гарри не смог этого сделать. И Малфой снова его возненавидел.
Драко тут же захлопнул дверь. Возможно, ему показалось. Возможно, кто-то раздобыл его волосы и теперь пришёл к Малфою под оборотным зельем по, вероятно, абсолютно сумасшедшей причине. Потому что даже прикидываться Поттером сейчас — верх безумия. Драко смотрел на чёрную дверь ещё с минуту, надеясь, что этот человек, кем бы он ни был, исчезнет с его порога, но аккуратный стук раздался снова, и Малфою всё же пришлось приоткрыть дверь. На этот раз всего на несколько дюймов, чтобы Драко смог незаметно держать палочку наготове в левой руке.
— Малфой, это я, — глаза блеснули за круглыми линзами, заставляя Драко поёжиться: он не собирался наивно вестись на эту странную провокацию. Хотя Гарри выглядел вполне настоящим — безнадёжно усталым, с двухдневной щетиной, в помятой толстовке, прятавшей его безобразную причёску за своим капюшоном, и в серых протёртых на коленях джинсах. — Клянусь, это я, — повторил некто, нервно покусывая губу и оглядываясь по сторонам. — Я поразил тебя Сектумсемпрой на шестом курсе.
Драко дёрнул плечами. Этого не может быть.
— Малфой, я… — Драко не дал этому остолопу договорить: он вытянул руку вперёд, затаскивая Поттера внутрь, и закрыл за ним дверь, тут же покрывая её заклинанием тишины: на случай, если за Гарри был хвост. И если это так, Малфою теперь точно не жить. Драко почувствовал себя на грани нервного срыва.
— Какого чёрта?! — зашипел он, выставляя на Поттера палочку, сжимая её в руке так сильно, как только мог: будто это могло бы помочь ему не сойти с ума. Гарри держался спокойно, даже не отвечая Малфою палочкой.
— Я безоружен, — признался он, но Драко не настолько глуп, чтобы в самом деле ему поверить.
— Ты безумец, — Малфой сжал зубы, стараясь прийти в себя: он ждал возвращения Гарри Поттера, остервенело, до искусанных изнутри щёк и кровоточащих губ. Он ждал чёртового Поттера, но не на пороге собственного дома. — Что ты здесь делаешь?
— Я пришёл за помощью, — просто сказал тот. И Драко стоило больших усилий, чтобы не рассмеяться Гарри в лицо. К горлу подступала настоящая истерика.
— Убирайся. Пока я не выдал тебя Тёмному Лорду.
Поттер внезапно улыбнулся.
— Ты меня не выдашь.
— С чего ты это взял? — уверенность Гарри казалась крайне возмутительной.
— Если бы ты был на их стороне, Волан-де-Морт уже был бы здесь.
Драко поморщился.
— Не произноси Его имя.
— Драко, — тихо протянул Поттер. — Я знаю, ты лучше, чем хочешь казаться, —
