Монстр (ЛП) - Гаджиала Джессика

В нее.

— Где, черт возьми, Алекс Миллер? — потребовал я, мой голос был достаточно громким, чтобы эхом отразиться от стен.

Девушка осталась наполовину замершей, одна нога была на полу, вторая нога все еще была согнута под углом на кровати.

И она была чертовски великолепна. Как будто мне сейчас нужно было хоть как-то отвлечься.

Может быть, чуть больше пяти футов семи дюймов, стройные, длинные ноги, темно-каштановые волосы, подстриженные до плеч, взъерошенные после сна. Ее лицо было женственным, нежным. Мягкий подбородок, пухлые губы, нос, слегка вздернутый на кончике, и большие темно-карие глаза, кожа как фарфор, но на щеках румянец.

На ней была бледно-голубая легкая футболка и черные штаны для йоги.

Девушка сделала заметный вдох и с трудом сглотнула.

— Я Алекс Миллер.

Блядь.

Я должен был догадаться, что здесь есть подвох.

Конечно, она хотела поиздеваться надо мной.

— Ты, блядь, издеваешься надо мной?

При этих словах ее брови сошлись на переносице.

— Кто ты? — спросила она дрожащим голосом.

Блядь.

Я пугал эту сучку.

Вздохнув, я сунул пистолет обратно в джинсы, подальше от ее глаз и достал шприц.

— Тебе не нужно знать, кто я такой. Но мне нужно знать наверняка, кто Алекс Миллер?

— Есть… удостоверение личности в моей сумочке, — сообщила она, ее взгляд переместился на сумочку на столе рядом с ноутбуком и стопкой блокнотов.

Этого было достаточно для меня. — Сядь, — сказал я ей, и ее задница чуть не упала на кровать.

Я подошел к сумочке, наполовину повернувшись, чтобы не спускать с нее глаз, пока рылся в ней. Нахожу типичное для легкомысленных женщин дерьмо: мятные леденцы, три разных помады, пилочку для ногтей, резинки для волос и, наконец, ее бумажник. Я открыл его, увидев ее права с фотографией, на которой она с гораздо более длинными волосами смотрит в камеру в отделе транспортных средств. И, конечно же, ее звали гребаная Алекс Миллер.

Иисус Христос.

Я вздохнул, бросил ее дерьмо обратно в сумку, увидел зубную щетку и пасту, засунутые в боковой карман, наморщил лоб, затем перекинул длинный ремень сумки через плечо.

— Эй, — начала возражать она, поднимаясь с кровати.

Мой взгляд переместился на нее, и она замолчала, снова садясь. — Во что, черт возьми, ты вляпалась? — спросил я, качая головой, направляясь к ней.

У меня не было выбора.

Никакого.

Я не выполню свою работу… Он умрет. Сначала пострадает. А потом умрет.

Мне пришлось нарушить одно из моих правил.

И эта сучка с ее испуганными глазами и сладким, как мед, голосом собиралась заплатить цену за то, что мне было насрать на другого живого человека.

— Я не знаю, что ты…

Остальная часть ее предложения была прервана визгом, когда я вонзил иглу ей в шею. Ее глаза метнулись к моим. Огромные. Умоляющие. И я чувствовал себя самым большим дерьмом в мире. Расплывчатость овладела ее чертами, и она начала сползать к своему матрасу.

Я оглядел ее комнату.

В конце концов, Лекс был прав.

Это был не просто трюк с бутылкой.

Ее окна были заколочены досками. Повсюду в комнате, на расстоянии вытянутой руки, были бейсбольные биты. На самом деле, скорее всего, именно за ней она и направлялась, когда я ворвался, когда она вставала с кровати. Иду за битой, прислоненной к подножке.

Я посмотрел на ее спящее тело, снова задаваясь вопросом вслух: — Во что, черт возьми, ты ввязалась?

Затем я поднял ее, прижимая к груди, и спустился по пожарной лестнице к своей машине, усадил ее на пассажирское сиденье, а затем направился обратно на склад.

Где я ее запер. А потом взбесился до чертиков.

Глава 2

Алекс

Я должна была работать. У меня было пять заданий в очереди. Хакерство всегда пользовалось большим спросом. Жены, которые хотели зайти в аккаунты своих мужей в социальных сетях, чтобы проверить и посмотреть, не валяет ли он дурака (они всегда так делали), люди, которые хотят удалить какой-нибудь сайт, который клеветал на них, покупатели билетов на ранние концерты. В любом случае, всегда был кто-то, кто хотел сделать это.

И у меня было прискорбно мало наличных.

Я должна была работать.

Но, ну, скажем так, мне трудно сосредоточиться.

Технически я работала. Просто не на работе, за которую что-то платят. Это была та же самая работа, над которой я работала с шестнадцати лет, и я узнала о нем.

Лекс Кит.

Это было такое ласковое имя для такого злобного ублюдка.

И он был хорош.

Осторожный.

Никто не трогал его.

Это была миссия моей жизни — уничтожить его.

Что включало в себя много информации.

Например, наблюдать за камерами, которые я установила. Вокруг его бизнеса. Вокруг ресторанов, которые он часто посещал. Публичные дома, в которых он проводил свое свободное время, избивая и издеваясь над женщинами, которые не могли ничего в своей жизни, кроме как продавать свое тело. Поговорим о том, чтобы воспользоваться преимуществом. Хотя это было даже не самое шокирующее в Лексе Ките.

У меня были блокноты с записями, заполненные (в коде, который я придумала, без ключа) всеми его действиями. Все смерти, за которые он был ответственен — своими собственными руками или по контрактам. Все изнасилования, которые он скрывал, потому что у него в карманах было несколько прикупленных детективов. Все наркотики, которые он ввез контрабандой и откуда. С какими бандами и семьями он был связан (а это были почти все из них). Каковы были его пороки (брюнетки, виски, итальянская еда, сигареты). Каковы были его слабые стороны (вспыльчивость, недоверие). Его сильные стороны (интеллект, его характер, внимание к деталям).

Он был делом всей моей жизни.

Хотя мне за это не платили.

Поэтому на третий день, запершись в своей квартире, я быстро справилась с накопившимися заданиями, наблюдая, как мой онлайн-аккаунт наполняется деньгами, которые позволили бы мне купить еще одну камеру, чтобы поставить ее за пределами спортзала, в котором он проводил свои ранние утренние часы. И хватило на покупку кое-каких продуктов и оплату аренды за неделю.

Люди, которым принадлежал китайский ресторан, были согласны с этим соглашением. Я платила за неделю. Я старалась не шуметь в рабочее время. Я не разрушала это место.

Я жила тут уже несколько месяцев, зная, что должна была переехать уже по крайней мере два раза. Я становилась ленивой.

Что было небезопасно.

Но было не так много мест, где бы не настаивали на том, чтобы вы подписали документы, внесли страховой залог и согласились провести там год своей жизни.

Я нигде не проводила так много времени.

С тех пор, как мне исполнилось шестнадцать.

Ни разу с тех пор, как я нашла тело моей матери в ванне, одетую в ее самое красивое бежевое льняное платье, которое прикрывало ее лодыжки и делало ее похожей на сказочную принцессу. Ее волосы были уложены. Ее макияж идеален. Она выглядела спящей. Но в ту же секунду, как я увидела ее, я поняла, что она мертва.

Я нашла записку на раковине рядом с пустой упаковкой от обезболивающего, которое она приняла.

Записка, которая преследовала меня. Она сказала мне правду.

Записка, которая направила мою жизнь в совершенно новое русло.

Я провела год в приемных семьях и вне их или в приютах, прежде чем окончательно решила, что мне лучше жить одной. Лучше, что бы у меня не крали мое дерьмо. Лучше, чтобы жуткие приемные отцы не приходили ночью в мою комнату. Лучше научиться заботиться о себе, идти своим путем.

Так я и сделала. Работая на любой работе, за которую мне платили бы из подполы. Копила деньги. Искала дешевые места для жизни. Покупала себе оборудование, в котором я нуждалась, чтобы начать процесс медленного разрушения жизни Лекса Кита.

Прошло уже десять лет, а мне так и не удалось. Я каждый год выкачивала немного денег у него. Деньги, которые были запятнаны кровью, поэтому я забирала их и отправляла в благотворительные организации, которые помогали женщинам, пережившим сексуальное или домашнее насилие. Я вызвала у него небольшое раздражение, когда отправляла вирус в его сотовую и компьютерную системы.