Офсайд (ЛП) - Килан Эйвери

— Ты догадываешься ? — Мой голос поднялся на октаву, привлекая внимание людей, обедающих вокруг нас. Некоторые повернулись и уставились. Некоторые даже переглянулись. — Мы уже ходили по этой дороге раньше, Люк. На этот раз это будет навсегда.

Люк съёжился, опуская руки. — Давай не будем устраивать сцен, Би.

— Ой, прости. — Я схватила свое вино и сделала неженственный глоток.

Хлопнув стаканом, я метала в него образные кинжалы.

— Я смущаю тебя, когда ты расстаешься со мной публично в день моего рождения ? Поэтому ты сделала это здесь? Значит, я не мог устроить сцену? — Горячие слезы снова потекли. Я стиснула зубы и сглотнул. Сейчас было легче злиться, чем грустить.

— Нет, это не так, я не хотела, чтобы все так вышло. — Он вздохнул, потирая переносицу. — Я думал об этом какое-то время и хотел быть справедливым к тебе. Я не хотел тебя обманывать.

— Верно. — Я холодно рассмеялся. То, что он думал об этом, было горстью соли на свежую рану. Под этим платьем на мне было кружевное белье. Я планировал переспать с ним позже, пока он работал над стратегией ухода. Как я мог быть таким невнимательным?

— Я не могу поверить, что ты делаешь это после того, как умолял меня вернуться к тебе этим летом.

— Но это только так, — сказал он. — Мы давно вместе. Довольно скоро лига будет управлять моей жизнью. Где я живу, где я играю, что я ем, все. Мне нужно немного времени для себя.

— Ага. — Я попыталась скрыть дрожь в голосе. — Ты имеешь в виду, что пора поиграть на поле и пообщаться с шайбами? Как и в прошлые два раза.

Во время наших двух других «перерывов» я ждала его, пока он спал, по крайней мере, еще с одним человеком. Он пресмыкался, чтобы вернуть меня после обоих инцидентов, и по глупости я его простила. Я думала, что он действительно изменился.

— Дело не в этом.

— Хорошо. — Я усмехнулась, скрестив руки на груди и сморгнув слезы. Я ни за что не позволила бы ему увидеть, как я плачу. — Если не это, то что? Должна быть причина, по которой ты ставишь на меня сто восемьдесят. Это кто-то другой?

Он нахмурился. — Не могу поверить, что ты даже мог такое подумать.

— Ну, я не могу поверить, что ты это сделаешь, так что, думаю, мы квиты. — Я схватила с колен льняную салфетку и швырнула ее на пустую тарелку. Упираясь ладонями в стол, я встала, отодвинув красное бархатное кресло. — Мне надо идти.

— Не уходи, — умолял Люк, хватая меня за руку. — Мы можем пообедать вместе, не так ли? Я все еще хочу быть друзьями.

Скорее, он хотел быть в хороших отношениях с моим братом, который играл за Callingwood Bulldogs с Люком. Бесцеремонно бросившая младшую сестру защитника Дерека Джеймса наверняка стала поводом для неловкой беседы в раздевалке перед следующей игрой.

С другой стороны, мой брат никогда не заступался за меня. Почему это должно измениться сейчас? Для человека, с которым нужно считаться на льду, Дерек в реальной жизни был пустяком. У него был позвоночник беспозвоночного.

Я выдернула руку из слабой хватки Люка. — Даже отдаленно невозможно.

— Бейли, не будь такой.

Мое сердце сжалось. Быть как что?

Расстроилась, что он ослепил меня?

Любой на моем месте был бы опустошен.

— Позвольте мне хотя бы отвезти тебя.

— Спасибо, но нет. Ты сделал достаточно.

Секунды ползли, пока я задерживалась перед столом, желая уйти, но не в силах заставить свое тело сотрудничать. Мои ноги остались крепко приклеенными к полу, застряв в какой-то форме злобного отрицания. Этого не может быть.

Это был Люк. Мой Люк.

Я изучала его лицо, прослеживая черты, которые я знала лучше, чем свои собственные. Бледно-голубые глаза обрамлены густыми ресницами, сильная линия подбородка, расщелина на подбородке, и римский нос, который был немного искривлен из-за перерыва в малом хоккее. Я всегда говорила, что это добавляло характера его во всем остальном идеальному лицу.

Это было лицо, с которым я проснулась. Друг, который видел меня в худшем случае. Любовник, который был свидетелем моих самых уязвимых моментов.

Но этот человек, сидящий передо мной, был незнакомцем.

— Ты все еще приходишь на игру завтра вечером, верно?

Печаль в моем животе превратилась в ярость. Даже сейчас он хотел, чтобы я была поклонницей.

— Ты должно быть шутишь. — Я схватила сумку со стула рядом со мной. — Я буду на игре, но только из-за Дерека. Я бы подбодрила тебя, если бы могла.

На следующее утро я взгромоздилась на кухонный остров с чашкой кофе и тарелкой еды, которую на самом деле не хотел есть. Мой желудок перевернулся, когда я стала расталкивать уже остывшую яичницу-болтунью по тарелке, пытаясь собраться с желанием поесть.

Согласно цифровым часам на плите, было четверть восьмого, а это означало, что я пялилась на свою еду почти час. Моя мама всегда говорила, что плотный завтрак — это ключ к правильному началу дня, но никакое количество еды не могло исправить события прошлой ночи. Ничто не могло, кроме волшебной палочки.

— Доброе утро! — Моя соседка по комнате Амелия ворвалась на кухню, направляясь к кофейнику. Очевидно, ее день начался гораздо лучше, чем мой. Она уже была одета в укороченный розовый свитер и рваные джинсы, а ее вьющиеся каштановые волосы были заплетены в толстую косу. Я все еще не принимала душ и носила потрепанную фиолетовую пижаму, мои длинные волосы были спутаны в крысиное гнездо. Моя кожа покрылась пятнами, глаза опухли, а на сердце было пусто.

Мысль о том, чтобы снова быть одной через полтора года, была сродни тому, чтобы дрейфовать, заблудиться в море без компаса. Я не знала, кто я без Люка. Я не хотела знать.

Отвернувшись, Амелия налила себе огромную чашку жареного по-французски, затем подошла к холодильнику и достала ванильные сливки. — Как прошел ужин в честь твоего дня рождения? Она закрыла дверь бедром.

— Ну… — Слова застряли у меня в горле. — Не очень хорошо.

Амелия рассмеялась и помешала кофе, ложка позвякивала о керамическую кружку. — Почему Люк не дает тебе спать всю ночь?

Это было похоже на удар ножом в сердце и живот одновременно.

Она повернулась ко мне лицом, ее темно-шоколадные глаза изучали меня поверх ее розовой кружки. — Ты выглядишь довольно усталым.

Учитывая, что меня сбил автобус расставания, я была уверена, что выгляжу более чем уставшим. Наверное, я выглядела как тролль.

— Э-э, не совсем.

Она сделала глоток кофе, приподняв брови. — А где Люк? Он еще спит?

Еще один удар.

— Его здесь нет. Но он должен был быть.

— Ой. — Ее лоб сморщился, заметив легкое замешательство. — Он должен был тренироваться сегодня утром? Я думала, Пол сказал, что сегодня у них нет суши.

— Нет, — я сказала. — Он бросил меня.

Амелия замерла с розовой, как лепесток, кружкой на полпути ко рту.

— Что ? — Ее глаза встретились с моими.

— Ага. — Я посмотрела на свою тарелку и откусил от сырого тоста из цельнозерновой муки. Поскольку альтернативой еде было обсуждение расставания, ко мне внезапно вернулся аппетит. Амелия смотрела на меня широко раскрытыми глазами. Я пожалела, что не распечатал брошюру, которую мог бы распространять, вместо того, чтобы рассказывать все болезненные подробности. Своеобразный информационный бюллетень.

Я сглотнула и добавила: — Он сказал, что мы должны «сделать перерыв». А потом это обернулось разрывом.

Часть меня все еще не верила, что это реально, но другая часть — большая часть — смирилась с этим.

— Милая…. — Она поставила свою чашку и прошлась по острову. Сидя на табурете рядом со мной, она с беспокойством оглядела мое лицо и нежно коснулась моей руки. — Я так виновата.

— Все отлично.

— Что случилось? Я не понимаю.

Я тоже, но это не имело значения. И теперь мне приходилось снова и снова переживать этот ужасный разговор о расставании со всеми моими друзьями и моим братом, а также с моими родителями. Сообщать новости, наблюдать за их шокированной реакцией и терпеть их неловкую жалость. Я не хотела сочувствия. Я не хотела объятий. Я вообще не хотела об этом говорить.