Сказка на ночь (СИ) - Ангелос Валерия

— Урод! — выпаливаю я, не в силах сдержать гнев. — Какой же вы все-таки урод. Не смейте вспоминать мою маму. Вы похитили и убили ее. Считаете, это достойным поступком? Но только о чем я спрашиваю того, кто родную дочь отдал маньяку, притворялся, будто ищет возмездие, а не деле сам же все и устроил, выплясывал под чужую дудку. Как вас земля носит? Как у вас язык не отсохнет от ваших собственных мерзостей?

— Интересно, — присвистывает он и обращается к сыну. — Выходит, ты раскрыл правду, все выложил перед этой мелкой шмарой. А про судьбу мамочки тоже ей рассказал? Объяснил, как же именно я ее убивал? В какой компании?

— Закрой рот, — холодно произносит Рустам.

— Борзый ты стал, — хмыкает Ахметов-старший. — Бессмертным себя возомнил? Думаешь, пуля твою башку не возьмет? Хочешь проверить?

Рустам ничего не отвечает, но у него такой выразительный взгляд сейчас, что даже его ублюдочный отец, вооруженный пистолетом, отступает на шаг назад.

— Ладно, мы оба понимаем, я больше не выстрелю, — кривится. — Даже эту… хм, не трону. Только свадьбы не будет. Твоя девка никогда не станет носить нашу фамилию. Забудь. И да, у меня появился серьезный рычаг влияния, покруче оружия. Тебе придется следовать моим приказам. Я снова стану главой клана.

Сейчас Рустам выглядит так, будто готов преступить собственные понятия и расправиться с отцом прямо здесь. Раз и навсегда покончить с этим монстром, лишь бы он уже точно не сумел вернуться.

Но о каком рычаге влияния речь? И что произошло с моей мамой? Что этот гад тогда сотворил? Прошло восемнадцать лет, однако я так и не узнала. Он мучил ее? Терзал? Проклятье, я не должна размышлять о подобном, не должна давать ему власть.

Едва успеваю завершить мысль. Рустам утягивает меня за свою широкую спину и моментально бросает нечто сверкающее вперед. Отвлекает отца.

Очередной выстрел заставляет содрогнуться, однако пуля входит в стену.

— Туда, — бросает Рустам, толкая меня в направлении безопасно места. — Живо.

Я очень хочу помочь ему, но понимаю, что буду только мешать, поэтому мчусь туда, куда он указывает и прячусь за массивной колонной, прижимаюсь спиной к прохладному мрамору. Тут действительно больше негде спрятаться.

Тело колотит мелкая дрожь. До меня доносятся звуки борьбы. Удары. После следует еще один выстрел, и я плюю на угрозу, высовываюсь из своего укрытия, чтобы хоть краем глаза оценить происходящее. Облегченно выдыхаю, наблюдая за тем, как два крупных тела касаются по полу, сцепившись в жестокой схватке.

Жив. Рустам жив. И даже не ранен. Крови не замечаю. Зато вижу, что пистолет наконец выбит и отлетает прочь.

Ахметов-старший силен. Особенно для своего возраста. Ему ведь не меньше шестидесяти, а борется на равных со своим сыном. Хотя неудивительно. Все мужчины в их семье очень крепкие. А этот гад умудрился выбраться из ловушки, которую для него устроил Рустам. Убить своего отца не смог. Отправил на Север, в жуткий район, где удавалось выжить только сильнейшим. И монстр вырвался, нашел нас, опять портил жизнь.

Или ему помогли? Но кто? Зачем?

Рустам смотрит на меня и пропускает удар. Вскрикиваю, зажимаю рот ладонью. Черт возьми, я отвлекаю его. Спешу вернуться за колонну. Мысли спутываются.

Как помочь? Вызвать полицию? Мой мобильный остался в автомобиле. Где наша охрана? Неужели Ахметов в одиночку всех нейтрализовал?

Не верю. Слишком просто и…

Кто-то обхватывает мое тело и зажимает рот ладонью. Дергаюсь. Отчаянно извиваюсь и царапаюсь, пробую заорать, но чужие пальцы вдруг перемещаются и надавливают на горло. Резвое движение, однако боли не приносит. Перед глазами все расплывается.

Отключаюсь. Обмякаю в руках неизвестного человека.

Глава 3

— Ты никогда ее не найдешь, Рустам! — цедит мой отец и сплевывает кровь на пол. — Никогда! Понял? Да, мне помогли серьезные люди. Нашли, вытащили меня из того дерьма, в которое ты отправил. Но я не скажу ни слова. Ясно?! Ни единого слова. Не надейся разобраться. Не получится.

Посмотрим. Я не спорю с ним. Некогда. Нельзя терять время. Нужно заполнить все пробелы, выяснить то, что пока не кажется таким очевидным. Отключаю чувства. Необходимо мыслить трезво. Без гнева, без ярости. Еще успею отыграться.

Сейчас главное — вернуть мою принцессу. Двадцать четыре часа. Потом будет гораздо тяжелее ухватить след.

— Признаюсь, не думал, что ее похитят, но так даже лучше, — усмехается паскуда, в очередной раз заставляя меня сильно сожалеть о степени нашего кровного родства, любого другого ублюдка я бы уже в ноль раскатал, размазал по подземельям особняка, однако это мой отец, приходится сдержаться. — Без этой белобрысой девки под боком снова становишься похож на мужика. А то растекся перед ней, будто кисель. Сопли распустил. Если бы я не пришел, то и на колени бухнулся бы. Гребаный романтик.

Я позволяю ему выговориться. Не задаю вопросов. Понятно, что подонку пришлось тяжело на Севере. Выжил. Не должен был, но выгрыз себе жизнь. Только болтать там определенно было не с кем. Куча уродов вокруг и каждый ждет, когда удастся вонзить нож в твою глотку. Еле держусь. Охота показать ему пару приемов наглядно. Пусть поймет, чему я успел научиться, пока он по лесам мотался. Нормальная реакция. Сын всегда хочет, чтобы отец им гордился. Мой папаша реагирует на единственный в мире язык. Язык силы. И этим я овладел в совершенстве.

Но есть другая проблема. Этот гад упертая сволочь. Семейная черта. Чем сильнее давишь, тем вероятнее он и сам рогом упрется. Поэтому лучше не трогать сволочь. Сам же вон как изливается. Захлебывается от собственного самодовольства.

— Ты высоко поднялся, — сверкает глазами. — Другие тоже повыше хотят. Придется подвинуться, дать им места. И главное — придется тебе развязать меня. Сейчас. Не рассчитывай опять отправить в ссылку. Не выйдет, щенок. Не мечтай. Закончилось везение. Ты дашь мне свободу. Добровольно. Или тебя заставят. Выбирай.

Выпустить? Скорее ад замерзнет. Если и жалею о чем-то в своей жизни, так это о том, что не способен лично загасить мразоту. Хотел бы я взглянуть на того, кто рискнет принудить меня к помилованию этой падали. И я взгляну, пообщаюсь от души.

— Думаешь, рычаг — твоя шлюха? — хохочет. — Нет, сын. Слишком просто. Там реально важная тема. Крутые козыри, от которых тебе не отвертеться. Не захочешь работать со мной, они пришлют другого. И как знать, вдруг окажется, он еще хуже?

Невозможно. Гаже моего папаши никого на свете нет.

— Короче, советую соглашаться, — продолжает двигать идею нашего сотрудничества. — У тебя сутки на решение. Дальше начнутся сюрпризы поинтереснее, чем исчезновение продажной девки. Не дури. На этот раз у тебя ничего не выйдет изменить.

Интересно. Как долго проживет смертник, решивший меня шантажировать? Тот, кто посмел забрать мою женщину.

— Дьявол, — скалит окровавленные зубы отец. — Не знал, что твою шмару похитят. О таком речи не шло, но вышло удачно. Прижали тебе хрен конкретно. Может, хоть без нее твоя башка прояснится. Сперма в яйца бить перестанет. Найдешь новую шалаву. Проклятье. Сильнейшие из моих сыновей — и оба в дешевых давалок втрескались. Хочешь совсем размякнуть? Хочешь повторить судьбу Марата?

Мой кулак врезается в его рожу. Да так, что гад летит к чертям вместе со стулом, на котором надежно зафиксирован.

— Ты потерял право называть это имя, — говорю я. — И потерял право быть нашим отцом, после того, что сделал восемнадцать лет назад. Ты ничто и никто. Мусор, который я не могу вышвырнуть навсегда по причине кровного родства.

— Щенок! — вопит он. — Да что понимаешь? Слюнтяй. Я защищал семью. Больше пути не было. Оправдываться не стану.

Я ничего не отвечаю. Направляюсь на выход.

— Мозги включи, придурок, — рычит отец. — Соглашайся. Принимай правила. Лучше под меня прогнешься, чем под чужаков. А там… разберемся. Стой. Вернись. Куда ты?!

Я захлопываю дверь. Вопли разом затихают. Здесь отличная звукоизоляция. Мой папаша может гнить с комфортом. Долго, очень долго. Хотя нет. Я приготовлю для него место получше. То, которое он реально заслужил. Пожалеет, что не сдох на Севере.