Будет больно (СИ) - Еленина Юлия

Куда ему понять, каково это, когда он с самого детства катается по курортам? Я же увидела впервые море в тридцать лет и… сразу влюбилась по-настоящему. С первого взгляда, с первого прикосновения. И поняла, что это навсегда.

— Мне и здесь хорошо.

Вадим не торопится в воду. Снимает шорты, рядом с ними бросает полотенце и поворачивается ко мне.

— Так ты тоже из Питера?

— Да.

— Там и познакомились?

А вот это уже напоминает допрос, но я киваю, хмурясь. Вадим больше вопросов не задает, мы молчим, потом он идет к воде.

Странная смена настроения у него. Сразу эти насмешки, намеки, а теперь он вроде бы как старается подружиться со мной. Только я не верю — обычно после подобного следует удар ножом в спину. И его вопросы… Откуда вдруг такой интерес? Решил сменить тактику?

Вадим возвращается на берег, при этом выходя из воды, как модель в рекламном ролике. Он снова нарушает мои границы — подходит слишком близко. Надеюсь, это не очередной тактический ход. Такой вариант тоже может быть: соблазнить, а потом показать Мише, какая у него непорядочная, что еще мягко сказано, жена.

Делаю шаг в сторону и обнимаю себя за плечи.

— Я не кусаюсь, — говорит Вадим.

— Вы не против, если я пойду?

— Да хватит уже мне выкать, мы же типа родственники. Да и ты старше меня лет на пять.

Старше я его почти на семь, а вот определение «типа родственники» отлично нас характеризует.

Не замечаю в сгустившихся сумерках, как к нам подходит Миша. Он обнимает меня за плечи и улыбается:



— Я рад, что вы поладили.

— Конечно, — отвечает Вадим, глядя на меня.

Да ни черта мы не поладили! И вряд ли поладим. У этого мальчика назрел какой-то план.

Глава 2 Вадим

Все всегда начинается со взгляда.

Я не знаю, какая тревожная кнопка срабатывает в моей голове, но ее взгляд мне не нравится. Она должна удивиться, обидеться на мои усмешки, но ничего похожего не происходит. Будто часами тренировалась смотреть как овечка. И мне кажется, что под этой шкуркой скрывается волчица.

Кто она? Очередная охотница за деньгами? Таких батя раскусывает на раз-два, таких он мог трахнуть пару раз и откупиться брюликами, а не тащить в ЗАГС.

Где он вообще ее подцепил? На светскую даму она не похожа, на выпускницу модельной школы тоже.

Но с ней определенно что-то не так…

Неужели батя ведётся на эту невинную мордашку и совершенно не искреннюю улыбку?

А глазами так хлоп-хлоп, что смотреть тошно. И ни на один мой выпад не отвечает, хотя только дурак бы не понял, что я ее провоцирую.

Не скажу, что она прямо писаная красотка, симпатичная — тут не спорю. Но ведь этого мало. Может, она в постели творит чудеса? Это я вряд ли узнаю. Хотя сам таких чудес навидался в турне по Европе, что этой дамочке и не снилось.

У нее на лице маска, она играет роль…

И это совсем не моя ревность к отцу — это какое-то внутреннее чутье.

Я пока не знаю, что делать. Подружиться с ней? Соблазнить, скомпрометировав тем самым?

Думаю об этом, глядя в потолок и слушая шум моря за окном. Сон не идет, и я спускаюсь на первый этаж. В кухне горит свет, но тихо.

Открываю дверь и вижу Лизу. Она сидит с книжкой, подтянув к себе ноги. Пижамные шорты короткие, а полы развязанного халата лежат на диване, ничего не прикрывая.

А ножки-то у нее ничего.

Блядь!

Срочно надо выпустить пар, пока у меня не начал вставать на мачеху. Хотя чего врать, уже начал.

Она поднимает глаза поверх книги и хлопает ими, осмотрев меня. Ну да, не оделся. Стою перед ней в одних трусах. Лиза быстро берет себя в руки. С приклеенной улыбкой опускает ноги, завязывает халат. Меня эта милая улыбка уже начинает бесить — пусть отцу так улыбается, пока у него не спала пелена с глаз, а мне не надо. Бесполезно.

Интересно, а книжка в руках — это тоже для образа? Взяла бы что попроще, какой-нибудь бульварный романчик, а не Маркеса.

— Не спится? — нарушаю я молчание первым. — Кстати, прикольная татушка. Арабский?

Она даже не краснеет, поняв, что я рассмотрел больше, чем позволяют приличия.

Кивает:

— Да.

— И что там написано, если не секрет? Нет, конечно, можешь распахнуть халат, я сам прочитаю.

— Однажды ты окажешься у моря, и оно унесет на своих волнах боль воспоминаний, — отвечает, не поддавшись на провокацию.

Ладно, давай тогда остановимся на одном варианте. Будем дружить.

Присаживаюсь напротив, достав из холодильника бутылку минералки, и смотрю в эти честные васильковые глаза. Откуда этот эпитет вообще взялся?

Начинаю злиться сам на себя. Что дальше-то будет? Не хватало только всей ванили.

— Лиза, расскажи о себе.

Она кладет книгу на стол и, сложив руки, как примерная ученица, говорит:

— Родилась я в Питере, родители погибли рано, воспитывал меня старший брат. Окончила я филологический факультет, работала в школе учителем русского языка и литературы. Два года назад вышла замуж за твоего отца и уволилась с работы. Вот и все.

Ничего себе! Она, оказывается, училка. Ладно, тогда беру свои слова про Маркеса обратно.

Только все равно мне что-то не нравится в ее рассказе. Слишком заучено, что ли? Да и как-то безэмоционально, будто пересказывает биографию какой-нибудь книжной героини.

— А что так? — тщательно пытаюсь скрыть сарказм. — Не пристало жене крутого бизнесмена трудиться за гроши? Ну да, наверное, не по статусу.

— Я работаю, — без капли обиды отвечает Лиза. — Только теперь из дома. Редактором.

Какая, блин, идеальная баба! И вся такая хорошая, добрая, открытая, без капли стервозности, еще и работящая, хотя у бати денег на три жизни хватит.

Ну хоть убейте — не верю я ей.

Невозможно не проявлять хоть каких-то негативных эмоций.

— Интересный ты человек, Лиза.

— Обычный, — едва заметно ведет она плечом.

— Ладно, — поднимаюсь, — спокойной ночи.

Иду к выходу из кухни и слышу ее голос:

— Вадим!

Черт! Она так соблазнительно произносит мое имя, что хочется сходить в душ подрочить, представляя ее губы на моем члене. О-о-о… Куда меня, мать твою, понесло?

— Что? — оборачиваюсь, но смотрю не в глаза, а как раз на эти самые губы.

— Давай ты будешь одеваться, выходя из комнаты, договорились?

Так и тянет съязвить в ответ, что-то вроде: «Боишься не устоять?», но я лишь киваю в ответ:

— Конечно, Лиза.

Да, с дружбой пока тоже напряженка, но ничего — прорвемся через актерскую игру.

Я возвращаюсь в комнату и, взяв телефон, набираю своего питерского приятеля. Конечно, можно было у Лизы узнать ее девичью фамилию, номер школы, где она работала, но, думаю, слишком подробный допрос вызвал бы подозрения.

Антоха отвечает сразу, несмотря на позднее время.

— Вадим! — радостно орет он в трубку. — Возвращение блудного друга.

— Привет.

— Ты в Питере?

— Нет пока, но как приеду, обязательно закутим.

— Говно вопрос, — радуется Антоха.

— Слушай, твоя мать все еще работает заведующей ЗАГСа?

— Ну да, а ты что, жениться собрался? — друг там, кажется, охренел.

— Вот еще! Хочу узнать побольше о новой жене отца. Организуешь?

Загнанный зверек

Шел дождь, постепенно перераставший в ливень.

Сидя на заброшенной стройке, она плакала. Холодно, сыро… Капли долетали через проем в стене, который должен был стать окном, и она вздрагивала, когда они ледяными иголками впивались в кожу. Но это единственная крыша над головой, которую она могла себе позволить.

Желудок болезненно свело спазмом — он уже даже не урчал. Голова кружилась, но прохлада, пришедшая с дождем, немного отрезвила. Она натянула рукава старого свитера на ладони, подтянула колени к груди и обхватила их руками.

Глупая, глупая девочка…

Сбежала, прячется по грязным мокрым углам, скоро умрет от голода. Но лучше так, чем снова испытать липкое прикосновение к своей коже.