Безрассудный (ЛП) - Стивенс С. К.
Я отвернулся от дома, чтобы посмотреть на свой великолепный черный, хромированный Chevelle Malibu, сиявший на солнце во второй половине дня. Эта машина досталась мне очень дешево в Лос-Анджелесе, и я потратил добрую часть лета, ремонтировав ее. Она была красавицей, моим детищем, и никто ее не водил, кроме меня.
Настроив гитару, я положил ее в багажник и поехал к ребятам для репетиции. После вождения по автостраде, мой взгляд как обычно скользил по уникальному городскому пейзажу на горизонте Сиэтла.
У меня были двойственные отношения с Изумрудным городом все эти годы: и любовь, и ненависть время от времени. Плохие воспоминания скрывались за каждым углом − одинокое детство, отклонения, резкие замечания, постоянные оскорбления, ежедневные напоминания того, каким нежелательным бременем я был. Эмоциональный яд, которым мои родители меня травили, оставил свою отметку, но у меня была замечательная причина идти вперед, и наша группа была источником моего измененного отношения к городу.
Эван Уайлдер и я создали «Чудил» вместе. Только с моей гитарой за спиной, несколькими долларами в кармане и лучшими мечтами в голове я уехал из Сиэтла сразу же после получения диплома средней школы. Проехал автостопом в те места, куда мог только добраться, и вскоре оказался у побережья Орегона. Я зашел за напитком и нашел Эвана, пытавшегося убедить бармена, что он достаточно взрослый, чтобы выпить пива. Но он им не был. И я тоже, однако мне удалось получить кувшин. Я поделился с Эваном, и мы сблизились благодаря нашей взаимной любви к пиву и музыке.
Проведя немного времени с семьей Эвана, мы вдвоем направились в Лос-Анжелес, в Город Ангелов, чтобы найти других участников группы. Мы нашли Мэтта и Гриффина Хэнкоков в самом невероятном месте. В стрип-клубе. Ну, может это было не так уж и невероятно. Мы с Эваном были возбуждены, мы только что окончили школу, в конце концов.
Мы хорошо работали вчетвером с самого начала и скоро начали играть в барах и клубах Лос-Анджелеса. Возможно, мы так бы и продолжили там играть, пока я не собрался и не уехал в Сиэтл, после того как погибли мои родители. Удивив самих себя, парни последовали за мной, и с тех пор мы здесь и играем в этом городе.
Движение стало более затрудненным, когда я приближался к центру. Мы всегда репетировали в доме Эвана, так как технически он не жил в этом районе, так что шум не был проблемой. Его студия находилась над автосервисом, в котором Рокси была моим самым любимым механиком. Она любила мою машину так же, как и я, часто приглядывала за ней, пока я репетировал наверху с парнями.
Когда я подъехал, Рокси смеялась с напарником, но пару раз перевела взгляд на меня. Или, точнее, на мой Шевелл; глаза этой девчонки были направлены только на мою машину.
− Эй, Рокси. Как дела?
Запустив испачканную руку в свои короткие волосы, она ответила:
− Хорошо. Думаю о написании детской книжки про обезьянку, помогающую животным, которые попадают в беду. Наверное, она могла бы водить Шевелл, − подмигнула она.
− Звучит замечательно, − засмеялся я. − Удачи.
− Спасибо! − Усмехнулась она. Когда я поднимался по лестнице со своей гитарой, она крикнула:
− Сообщи мне, если твоей Шевелл что-нибудь будет нужно! Ты знаешь, что я приму вызов на дом для него, да?
− Да! Я знаю, − крикнул я в ответ.
Гриффин был на кухне, рылся в провизии Эвана, когда я вошел. Игра всегда заставляла его чувствовать голод. Взгляд его светлых глаз переместился на меня, и Гриффин улыбнулся, потому что я кинул ему коробку Несквик, которую принес с собой. Я взял хлопья, когда был в бакалее, делая покупки для себя, но они действительно не казались тем съестным, что было в моем доме.
Выражение лица Гриффина засветилось, когда он поймал коробку.
− Сладкий! − пробормотал он, тут же раскрыв коробку.
Он открыл упаковку, схватил горсть сладких хлопьев и громко ими захрустел прежде, чем я пересек лофт. Я сел на диване. Мэтт смотрел на что-то в своем телефоне, похожее на веб-сайт. Я не был на сто процентов уверен, так как сам не имел мобильного телефона, и, вероятно, которого у меня никогда не будет. Технология отчасти мистифицировала меня, и я просто недостаточно заботился о том, чтобы понять ее. Мне нравилось то, что было по душе, независимо, устарело оно или нет. В моей машине все еще был кассетный проигрыватель. Боже, Гриффин постоянно меня доставал этим проигрывателем, но пока он работал, я был доволен тем, что имел.
− Я думаю, мы должны начать играть на фестивалях и ярмарках, а не только в барах. Уже слишком поздно, чтобы попасть на Бамершут[2], но я думаю, что мы должны сделать это в следующем году. Думаю, мы готовы.
Мэтт и Гриффин физически были похожи: тонкими чертами лица, светлыми волосами, голубыми глазами. В тоже время кузены сильно отличались друг от друга.
− Да? Думаешь? − спросил я, не слишком удивленный, что Мэтт размышлял о нашем будущее. Он часто так делал.
Позади него я увидел, как Эван пробирался через репетиционное оборудование, которое группа держала здесь. Взгляд его карих глаз стал теплым, и он улыбнулся мне, когда приблизился к дивану.
− Определенно, мы когда-нибудь будем готовы, Келл. Пора вставать на ступень выше. С твоими текстами и моими ритмами… мы в шоколаде. − В то время как Мэтт был самым талантливым гитаристом, которых я когда-либо видел, Эван был тем, на ком держалась большая часть дел группы.
Мэтт повернулся к Эвану, неистово кивая. Взглянув на этих двоих, я обдумывал, готовы ли мы. Я решил, что они правы, мы были готовы. У нас было более, чем достаточно песен и, вполне вероятно, поклонников. Это могло стать решительным шагом для нашей группы, или же это все было пустой тратой времени.
Когда Эван добрался до спинки дивана, он скрестил руки на груди. Все мои парни в группе были покрыты татуировками: у Гриффина было их много на неприличных местах, обнаженные девушки и все такое, у Мэтта более классные − символы со значением. Эван же был ходячим произведением искусства. Только одни его руки были похожи на музей − огонь, вода и все, что между ними.
Эван был довольно крепким, в то время как Мэтт и Гриффин выглядели более худыми. Я же среднего телосложения, не слишком крепкий, не слишком худой, и с точки зрения боди-арта, я был девственником. Я просто не мог подумать хотя бы об одной вещи, которую я безумно любил, чтобы вытатуировать ее на коже. Ничто в жизни не было постоянным, тогда зачем притворяться, увековечивая это? Для меня это казалось бессмысленным.
Я посмеялся над двумя нетерпеливыми товарищами по группе.
− Тогда давайте это сделаем. Позволим этому произойти, Мэтт.
Улыбнувшись, Мэтт опять уткнулся в свой телефон. Гриффин подошел и положил на мое плечо руку.
− Здорово! Что мы сделаем? − Некоторые хлопья случайно вылетели из его рта, после того как он спросил.
− Пока ничего, − ответил я, толкнув его в грудь.
Он издал непривлекательный звук, и еще больше ярких цветных кружков вылетело из-за его щек. Клянусь, у Гриффина самый большой рот из всех, кого я знал.
После нескольких часов репетиций мы решили, что это будет новый номер. Разложив оборудование по машинам, мы направились в бар Пита. Бар был нашей основной базой, по крайней мере, раз в неделю, если не больше, но так казалось, хотя ночами напролёт мы там не играли. Мы не чувствовали день полноценным, пока не переступали порог бара. Нас там знали все, и мы знали почти всех. Там все было наше, наши друзья были там, наша жизнь была там.
Я поставил машину на своем неофициальном парковочном месте. Как обычно, оно пустовало, дожидаясь меня. Когда я заглушил мотор, «Флитвуд Мак»[3] затихли на середине куплета. Я знал, что, когда заведу машину, песня доиграет до конца, и я слышал ее миллион раз, но в данный момент мне хотелось выпить хорошего, освежающего пива. Прямо сейчас это казалось чем-то фантастическим.
