Your Personal Boggart - Заставь меня жить
Он недоволен мною. Он, возможно, зол. Можно перечислять до бесконечности, приводить несчётное количество синонимов, смысл остаётся неизменным: моё поведение не соответствует его ожиданиям.
Мерлина ради, что мне оставалось делать? Не согласись я на эту опасную авантюру, кто знает, успел бы я дойти до подземелий прежде, чем провалиться в забытье под названием «Мой мир внутри черепной коробки в компании с Реддлом»? Только благодаря тому, что я предупредил Добби, Снейп знает об этой встрече, в противном случае о ней не знал бы вообще никто.
Свернув с дорожки, я прохожу мимо заснеженного огорода и передёргиваю плечами от злости на самого себя.
Хорошо, допустим, я не сказал бы эльфу о том, куда иду. А вдруг Реддл напал бы на меня, и что тогда? Ищи-свищи ветра в поле.
Нет, всё-таки Снейп прав, а я - самый настоящий идиот. При всём понимании, что есть между нами, при всём том спектре чувств, которые тревожно колышутся во мне всякий раз, когда я смотрю на него, всё же есть место огромной пропасти. Я старательно выстраиваю мост в желании добраться до противоположной стороны, но каждый раз случается что-то, что ломает его в щепки. И почти каждый раз это мой собственный идиотизм. Возможно, мне ещё слишком мало лет, и я в свои семнадцать многого не разумею из того, что знает он в тридцать семь, но ведь не всегда же это мешает?
Зато теперь я отчётливо понимаю: если я хочу добиться своего, если хочу быть с этим человеком, я должен это заслужить. Наверняка в юности всё видится под иным углом, всё не настолько серьёзно, но раз уж я замахнулся на непокорённую высоту, то должен соответствовать всем требованиям и ожиданиям. Конечно, это не работа одного дня, хоть я и сделал уже очень много, но всё равно этого недостаточно. Невозможно достигать какой-то точки и раз за разом откатываться на десять шагов назад, ведь терпение у Снейпа не бесконечное. Безусловно, я не играю в одни ворота, но если взглянуть трезво на всю ситуацию и спросить у самого себя: кому из нас двоих это нужнее? Не думаю, что Снейпу.
Поэтому я буду исправляться. Ещё не знаю как, но буду.
Полюбовавшись заснеженным Запретным лесом, я перевожу взгляд на величественный замок и в который раз не могу заглушить тоску, жалобно отдающуюся во всём теле. Совсем скоро мне придётся покинуть Хогвартс, но я не смогу вернуться домой: слишком трудно и болезненно. Скорее всего, я буду жить с Сириусом. Не потому, что больше не с кем. Каждый из нас двоих нуждается в присутствии близкого человека рядом, и я искренне рад, что в данный момент крёстный не одинок: Андромеда решила задержаться в Лондоне и, конечно же, остановилась на площади Гриммо. Её приняли в Орден Феникса.
Возвращаясь к теме крестражей: вспыли ещё одни весьма подозрительные подробности. После того, как Реддлу стало известно, что Отдел магического транспорта установил связь с Министерством Чехии, он не на шутку всполошился и отправил туда своих людей. Как итог - далеко не самый приятный допрос работников с применением Круциатуса и прочих прелестей тёмной магии. Руководил этим процессом не кто иной, как Барти Крауч-младший, ведь в деле вытягивания информации его методы, как говорят, не знают границ. Теперь Том с удвоенной силой контролирует все перемещения за пределы Великобритании, более того, намеревается в ближайшее время отправиться в Прагу, а затем - в Лион и Турин, чтобы проверить свои крестражи. Не нужно быть семи пядей во лбу, чтобы понять: как только он обнаружит пропажу кольца, начнётся настоящая война, а у нас фактически связаны руки. Об использовании портключей теперь не может быть и речи, добираться традиционными маггловскими способами до других городов слишком долго. Остаётся один вариант: связаться с местными органами власти в надежде на сотрудничество, но не факт, что это тоже не всплывёт на поверхность, и тогда Реддлу не составит труда сложить два и два. Чем дальше, тем меньше времени у нас остаётся и тем критичнее ситуация. Мой информатор, как назло, молчит, и мерзкое чувство, смутно напоминающее горечь от предательства, начинает закрадываться в душу. Что, если этот загадочный человек преследовал совершенно иную цель, старался не помочь, а, наоборот, ускорить процесс нашего провала? Навести нас на крестраж, потом сидеть и смотреть на то, как мы оказываемся в тупике, а за спиной - только разъярённый Волдеморт без малейшего шанса на спасение? Такая версия вполне имеет место быть, но всё же какая-то часть меня надеется на лучшее, и я жду не дождусь, когда в моих руках вновь окажется заветный конверт, а внутри - письмо, написанное летящим почерком.
Вокруг начинают сгущаться сумерки, снег меняет свой цвет с ослепительно-белого на глубокий голубой, к линии горизонта подбирается темнота, и я, спохватившись, поднимаю взор на башню с часами: стрелки показывают половину пятого, а это значит, что через полтора часа я уже должен стоять на пороге кабинета Слизнорта.
К сожалению, моим планам на то, чтобы быстро добраться до башни Гриффиндора, не суждено сбыться: в вестибюле я замечаю Джинни, которая рассеянно разглядывает рубины в песочных часах. Вид у неё такой, будто она пытается решить особо сложную задачу, какая явно ей не по зубам, и связана она вовсе не с количеством драгоценных камней в часах. Настроение, едва успевшее подняться, мгновенно падает, потому что я готов поклясться: её размышления связаны с тем, что случилось между нами в новогоднюю ночь.
Каждая секунда промедления вызывает во мне ещё большие сомнения, я едва догадываюсь сдвинуться с прохода, чтобы не мешать студентам, возвращающимся из Хогсмида. Джинни склоняет голову к плечу и касается виска подушечками пальцев, а в следующий миг я попадаю в поле её зрения. Едва удерживаю себя от того, чтобы выругаться сквозь зубы, когда она вздёргивает подбородок и решительно направляется в мою сторону.
- Поттер, нам нужно поговорить, - бросает она, даже не глядя на меня, и взбегает вверх по ступенькам парадной лестницы, я в досаде сжимаю кулаки и следую за Джинни, печально косясь на проход, ведущий в сторону башни Гриффиндора.
Разговор предстоит далеко не из лёгких.
* * *
Джинни вела себя непривычно холодно: говорила натянуто, формулировки были односложными и наверняка продуманными заранее. В общем, она сделала всё для того, чтобы я почувствовал себя виноватым, хотя, по сути, так оно и было. Джинни - далеко не глупая, она прекрасно поняла: то, что произошло между нами, не имело под собой достойного обоснования. Откуда ей знать, что она фактически оказалась не в нужном месте не в нужное время. В одном я был безмерно благодарен: она не стала устраивать сцену со слезами, хватанием за руки и, что ещё хуже, криками обвинения, как это любит делать значительная часть девчонок. Она не пожаловалась Рону, как это было в прошлый раз. Она спокойно потребовала объяснений, но при этом у неё был такой серьёзный вид, что я почувствовал себя раздавленным силой её обвинений. Вот только сказать мне было нечего. Да, я серьёзно влип, когда пошёл на поводу у собственных взыгравших гормонов, но как объяснить это Джинни? В том-то и дело, что никак.
