Богатый. Свободный. (не) Мой (СИ) - Лав Натали
Но его здесь нет. Зато я нашел ее телефон.
Олеся
Везут нас долго. А я прокручиваю, сколько шансов за то, что нас оставят в живых. И с какого бока не захожу, прихожу к выводу, что их нет. Холодов не производит впечатление человека, которого можно схватить на улице, затолкать в машину, заставить выполнить какие-то требования. И остаться при этом безнаказанным. Но если так считаю я, то также будут думать и люди, которым от него что-то нужно. Естественно, что для них выход очевиден.
На смену этим невеселым думам приходят другие. Еще более страшные. Ведь Холодов не похож также и на человека, у которого стоит что-то потребовать, как он тут же выполнит все требования. Скорее наоборот. И каким образом люди, которые нас похитили, будут добиваться своих целей? Через уязвимые места... А я с ним целовалась практически у них на глазах. Логично предположить, что я представляю для мужчины какую-то ценность.
Я сама, конечно, в этом сомневаюсь. То, что он хочет пристроить в меня свой член, еще не говорит о том, что он будет переживать о моем благополучии. А вот ребятам, не дружащим с законом, может казаться иначе. И что со мной будут делать? От этой мысли холодный пот бежит вдоль позвоночника, а воображение рисует картины, одна другой страшнее.
Надо отсюда выбираться. И быстро.
Машина остановилась. Видимо, наше вынужденное путешествие подходит к концу. Радости по этому поводу не чувствую. Напротив, становится страшно еще сильнее. Я же не дурочка, чтобы не понимать – возможно, ничего сделать, чтобы спастись, не удастся. И все, что останется – это умереть.
Меня вытаскивают из машины, но ведут себя довольно аккуратно, не толкают, наоборот, поддерживают, чтобы не упала, и куда-то сопровождают. Мешок у меня с головы так и не сняли. По ощущениям меня завели в помещение, стало теплее. Потом пришлось зажмуриться, так как мешок все же сняли.
Пытаюсь привыкнуть к свету, хотя ничего хорошего не вижу, вернув себе способность различать обстановку.
Меня привели в комнату, стены которой сложены из бревен. В ней много мужчин. Почти все они вооружены. Несколько одеты в классические костюмы. Черноволосые, черноглазые, со смуглой кожей, бородатые.
И не прячут лица. Это очень плохой знак. Зачем их прятать, если их некому будет узнавать?
– Здравствуй, Влад, – произносит один из них, с интересом наблюдая за реакцией того, к кому обращается.
Я тоже рассматриваю Холодова. Что еще остается, как только смотреть, когда тебя притащили насильно?
С мужчины сняли мешок. Он выглядит невозмутимым. Неужели не боится? В то время, как я готова забиться в угол от ужаса.
– Здравствуй, Амир, – даже голос у Влада звучит, как обычно, словно ничего не происходит.
Дальше следует пауза. А меня пробирает раздражение – они, что, в одном театральном учились?
Тогда могли бы встретиться вдвоем. Я не готова сегодня смотреть эту постановку. Я без платья, не на каблуках, макияж не тот, да и прическа подкачала.
– Ты ведь знаешь, почему ты тут очутился? – прерывает очередной "владыка" затянувшееся молчание.
– И? – Влад явно не собирается вступать в длительную дискуссию.
– Подпиши бумаги, – высказывает Амир свое требование.
– Нет, – как и следовало ожидать, у олигарха, как у кошки, девять жизней. Так что можно их не жалеть.
А у меня всего одна. И мне бы очень не хотелось ее потерять.
– А это кто? Новая подружка? – переводит тему восточный деспот. На меня.
И направляется в мою сторону.
Не думала, что Холодов будет что-то отвечать по этому поводу.
Но неожиданно раздается:
– Нет.
Он даже не соврал, однако Амир кидает на него насмешливый взгляд, а потом, остановившись, как по мне, так чересчур близко от моей скромной персоны, принимается меня беззастенчиао разглядывать. Это до того неприятно, что мне хочется отступить назад. Только некуда. Там стоит кто-то.
– Сосёт хорошо? – интересуется будничным тоном.
– Понятия не имею, – Холодов и тут почему-то не промолчал.
Они разговаривают обо мне как о какой-то вещи. Словно обсуждают технические характеристики.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})Меня это возмущает. Я, между прочим, тоже человек.
Амиру одних комментариев показалось мало. Он протягивает руку, касается моей щеки и, большим пальцем надавив на нижнюю губу, проталкивает его мне в рот.
Да что же это такое?
Не знаю на какую реакцию рассчитывал этот идиот, но я разозлилась.
И от души тяпнула его за палец.
Он отдернул руку с негромким:
– Ай!
– Совсем, джигит, обалдел? Ты зачем мне свои грязные руки в рот суёшь? – я все же не сдержалась и высказалась.
Мужчина замер, несколько раз взмахнув длинными ресницами. Для чего мужикам-то такие? И они у него без всякого наращивания.
Потом зависание прошло, и он влепил мне хорошую оплеуху, разбив нижнюю губу.
Скорее всего, мне бы еще прилетело, но у него зазвонил телефон.
А я успела заметить в момент удара, что Влад дернулся в мою сторону, собираясь вступиться. Правда, не смог, потому что его сразу же скрутили.
Амир ответил на звонок на каком-то языке и, поговорив несколько секунд, прижимая аппарат к уху, скомандовал:
– В подвал их.
Туда нас и доставили, уже особо не церемонясь. Оштукатуренные серые стены, цементный пол и тусклая лампочка произвели на меня удручающее впечптление. Плюс болела щека и по подбородку текла кровь.
Однако через секунду мне стало не до размышлений о своей горькой судьбе. Меня осторожно развернули к свету сильные мужские руки. И к разбитой губе прижали белоснежный носовой платок.
– Больно?
Я взглянула мужчине в лицо и, наверное, впервые увидела в нем настоящие человеческие эмоции – сожаление, сопережевание и еще что-то, чему я затруднилась дать определение.
Было действительно больно, Отрицать это глупо. Амир ударил сильно, хотя и не так, как мог бы.
– Да, – подтвердила я, морщась, когда Холодов стал осторожно вытирать кровь.
– И вот куда ты полезла? Что за постоянная тяга к противоречию? Могла бы просто отвернуться...
Я собиралась сказать, что никуда не лезла, что этот индюк саи виноват, что нечего пальцы совать, куда не просят.
Но вместо этого тихо спросила:
– Влад, нас убьют? Да?
Глава 9
Олеся
Мужчина при моем вопросе не меняется.
– Нет, – голос звучит уверенно, даже если он врет, то мне хочется ему верить.
Или мне просто хочется ему поверить, хочется, чтобы моя жизнь не оборвалась вот так – страшно и неожиданно.
– Олеся, мы скоро отсюда выберемся. Верь мне, – решает он ответить более развернуто.
Наверное, потому что на моем лице отразилось все, чего я боюсь.
Я вздыхаю, но возражать не собираюсь. Я вообще не понимаю из-за чего все это.
Мы устраиваемся на полу возле стены. И как-то само собой получается, что рука Холодова ныряет мне под мышку и притягивает меня к нему ближе. А я не начинаю возмущаться. Во-первых, мне приятно. Во-вторых, что-то доказывать ему сейчас нет никакого смысла. Вполне возможно, что каждая секунда здесь – моя последняя и тратить её на противостояние жаль.
Мне тепло и уютно. От него хорошо пахнет. Он не говорит гадостей и не пытается доказать собственное превосходство. По-моему, мне удается задремать.
Будит меня Влад. Он резко поднимается и направляется к двери.
– Сиди на месте, – как всегда командует.
По коридору раздаются шаги. Я их отчетливо слышу. И голоса. Холодов застывает у стены, прикладывает палец к губам, напоминая мне что, все что от меня теперь требуется – это молчать.
Что он задумал? Там вряд ли один человек. У него ничего не получится. Это слишком рискованно.
Но не решаюсь ослушаться. Дверь открывается. Мужчин – двое. Внимание вошедших на какие-то секунды сосредотачивается на мне. Только хватит ли их Владу? И сколько людей идут сюда? Если их много, план Холодова обречен на провал.