Спартакилада (СИ) - Кир Хелен

— Вот это уже серьезнее. — вижу перед собой снова собранного делового человека — У меня закончились интересные лица. Хотя работаем со многими, но мне не достает какой-то перчинки, что ли. Я хочу тебе предложить обложку журнала, если снимешься у меня в качестве модели. Сессия включает в себя фото демонстрации коллекции от кутюр и полуобнаженка, а именно, фиксация движений твоих занятий акробатики. Я смотрел видео, где ты танцуешь. Впечатлен и поражен.

Я сижу с неприлично раскрытым ртом. Все ничего, но полуобнаженка. Он сумасшедший? Меня папа высечет, а про деда вообще молчу. Хотя заманчиво, надо сначала с бабушкой и мамой посоветоваться.

— Сколько дашь времени подумать? — не высказываю пока мысли о возможной реакции родных, просто уточняю какой срок «на подумать».

— Нисколько. Решай и сообщи мне. Но сразу не отказывайся. Это возможность, Лад. У тебя внешность нестандартная. И фигура блеск! Я видел тебя в топе и шортах на записи, пропорции идеальные. И волосы твои колдовские, подумаем, как их можно в сессии использовать.

Он продолжает говорить, как о решенном уже факте, описывает мне, как будет проходить съемка. Предлагает мне лучшего фотографа, услышав фамилию которого, прихожу в восторг и попутно удивляюсь, с какими людьми сотрудничает его агентство. Предлагает несколько студий, разные интерьеры. Втягиваюсь в разговор, задаю ряд уточняющих вопросов, на которые получаю максимально развернутые ответы.

Закончив ужинать, Ганс расплачивается по счету, и мы идем на выход. Непринужденно общаемся на всем пути следования, чтобы не запутаться в платье держу Ганса под руку. Заговорившись, практически на выходе нечаянно сталкиваемся с парой гостей, и пока я приподнимаю подол, не вижу, кто эти люди. Но подняв глаза, упираюсь в нечитаемый взгляд Спартака.

Ну сколько можно обстоятельствам нас сталкивать?

Он одет в красивый костюм, который великолепно на нем сидит. Портит картину только одно, висящая на нем Света, которая, раскрыв рот, смотрит на моего спутника. Чего не скажешь о Спартаке. Он сверлит меня ненавидящим взглядом.

— Прошу нас извинить, — добродушно кивает Ганс и обворожительно улыбается — заболтались с моей девушкой и нечаянно столкнулись с вами.

Незаметно двигаю обнаглевшего парня в бок, какая его девушка?! Ганс прижимает мою руку локтем сильнее, давая знак, что знает, что делает. Ну ладно, пусть будет так.

— Ничего страшного. — растерянно улыбается пассия Спартака.

Он молчит, только пронзает нас ледяными иглами, останавливает взгляд на моей руке, которой я держусь за Ганса, иначе сверзнусь со шпилек и паду ниц. Лицо Спартака не выражает никаких эмоций, кроме вечной мерзлоты. Коротко попрощавшись, он тянет свою мадам за собой, а она мелко перебирает ногами и спешит за ним. Ганс, удивленно пожав плечом, распахивает передо мной дверь.

Вот такая странная встреча…

18

— Мам, привет. Мне надо совет держать.

В камеру смотрю на любимое лицо родительницы, которое застыло в ожидании моего вопроса.

— Что беспокоит, дочь? — немного напрягается она.

Набираю воздуха в грудь и рассказываю о предложении Ганса. По мере моего рассказа, лицо мамы немного расслабляется.

— Так это здорово. Я думаю, надо попробовать. Тем более, скажу больше Лада, мы с папой немного знаем родителей Ганса. Встречались на одном приеме. Люди серьезные и произвели благоприятное впечатление. — ее неторопливая речь журчит, как весенний ручей.

— Мам, есть еще одно условие. — решаюсь выложить все карты на стол.

— Да? И какое же? — поднимает брови мама.

— Помимо демонстрации одежды, еще будет съёмка, как бы сказать тебе…полуобнаженка. — быстро выдыхаю я.

— Как? Распашонка? Не поняла, Лад. Повтори, — придвигает ухо к динамику ближе — связь какая-то странная. Слышится черт знает что. — бормочет мамуля.

Боже, мне придется повторить еще раз.

— Мама, слушай, говорю громко — ПОЛУОБНАЖЕНКА!!!!

Моя мамуля замирает, удивленно таращится на экран. Огромные голубые очи распахнуты очень широко, она не моргает. Потом медленно прикрывает веками глаза и молчит.

— Мам. Мама!!! — зову ее я — Что думаешь?

Она выдыхает и спрашивает.

— А «полу»-это как? Что подвергнется созерцанию страждущих?

— Ганс сказал, что должны быть только короткие шорты и все. Снимать будут голой только спину и чуть-чуть попы. На остальных фото будет присутствовать топ. Вся танцевальная сессия только в черно-белом цвете. Минимализм.

Мама не отвечает и быстро оборачиваясь, кричит вглубь квартиры.

— Егор, ты пришел?

Слышу голос папы, который что-то отвечает мамуле. Она несет планшет в другую комнату и там садится в кресло.

— Лада, скажу так, ничего криминального не вижу. Папе скажу сама. Надеюсь, он отреагирует нормально. А вот дед, не знаю. Действуй через бабулю. Только она сможет остановить ураган по имени «Адам». Он, наверное, думает, что тебе до сих пор десять лет. — мама говорит приглушенным голосом — О результатах сообщи сразу. Агентство у них востребованное, так что возможно, станешь очень популярной. Молодец ты у нас!

— Спасибо, мам, я думала, что не одобришь. Не сказать не могла. Ты же мой главный советчик, еще нигде не промахивалась. — искренне благодарю её.

Мы прощаемся до вечера. Мамуля обещает мне скинуть информацию о реакции папы. Не то, чтобы я всегда делала по их указке, но мнение семьи для меня очень важное. Тем более мама очень чувствует ситуацию, где нужно принять правильное решение. Сколько помню, чуйка ее ни разу не подводила. Мне же предстоит разговор с бабушкой, а потом слушать, как бушует дед. Ну, а шо делать?

Моего Адама нет дома, уехал на встречу с поставщиками, привезли какую-то невероятную коллекцию денима. Ищу бабушку. Куда она вечно девается. В доме нет, выхожу на улицу и обхожу территорию.

Вот она, моя красавица. Сидит в беседке и пьёт чай. Беседка резная, закрыта легкими светлыми шторами, пышно подвязанными у столбиков по четырем сторонам. В середине большой удобный стол из дуба, тяжелый и основательный. Вокруг стола стоят мягкие деревянные резные кресла с удобными кожаными подушками. Из бабушкиного любимого пузатенького чайника с длинным и тонким носиком легкой и парящей струйкой льется ароматный горный чай, запах которого щекочет ноздри и вызывает непреодолимое желание попробовать его.

Стою позади бабули и дышу этим счастьем и покоем. Оттягиваю разговор.

— Иди сюда, что затаилась? — зовет бабушка.

Не удивляюсь, что она не оборачивается, но «видит» меня, при чем говорит негромко, значит точно знает, что услышу. Улыбаюсь, бегу и обнимаю со спины, целую в щеку и сажусь рядом.

— Ба, ты у меня самая красивая!

Бабушка останавливает меня жестом и выдает.

— Говори, о чем хочешь советоваться. На что хочешь просить разрешения?

— Ба, как ты это все? Ну ты что, правда «видишь»?

Она медленно отпивает чай, прикрывает глаза и говорит.

— Опыт, детка. Всего лишь опыт.

Я тихо восхищаюсь ей.

Рассказываю все от начала и до конца со всеми подробностями. Говорю, что мама все знает, о чем с ней договорились. Говорю долго, основательно и по истечению монолога, жду ее решение.

— Кого ты хочешь разозлить, маленькая моя? Кому предназначена эта твоя маленькая женская месть?

То, что я обалдела, удивилась, была шокирована и обескуражена — все не выражает моих чувств на момент. Шок — это по-нашему — девиз не только известного слогана, но и моей бабули.

Я никогда не думала в таком ключе, что хочу позлить, задеть, но сейчас понимаю, что подсознательно все для того, чтобы кое-кому указать, что я лучше той. Становится стыдно перед собой. Все же задевает ОН меня.

По итогу бабушка очень даже за фотосессию и осталось дождаться деда, поставить его в известность. Это ба сказала, не я. Понимаю, какой разговор предстоит, поэтому решаю смотаться к Мане. Уношусь к ней со скоростью ветра, пока мой престарелый рыцарь не вернулся в свои владения и мне не навешал чего-нибудь интересного.