Наследница для Чудовища (СИ) - Дали Мила
— Э… нет, — говорит тот, у кого морда хуже драной собаки, — такое не прощается. Ты, видно, тоже решил последовать примеру этого баклана и не отступишь?
Я не успеваю ответить и между головорезами банды пробегает импульс агрессии. Им повода не нужно, чтобы наброситься. Меня окружают со всех сторон, с лета вырубаю одного, чувствуя удары по всему телу. Мрази. Бить кастетами против честного боя., …
С последней фразой замираю от рези в спине, ощущая, как лезвие глубоко рассекает мою плоть. Еще пару раз мне удается двинуть в морду, как в глазах начинает мутнеть. Падаю на колени и вырубаюсь от удара по голове.
***
Я открываю глаза и щурюсь от холодного света потолочных ламп. В кишках воротит и сильно болит затылок. Медленно поворачиваю голову вправо, а рядом с койкой сидит такой же двадцатилетний парень. Его кожа покрыта самопальными наколками, а глаза почти лишены цвета. Русский. Он тушит сигарету об жестяную банку и криво ухмыляется.
— Называй меня Гром. Как сам? Очухался?
— Как дерьма килограмм. Где я?
— В лечебнице. — Поднимается с табуретки и резко выдирает капельницу из моей вены. — Мы нашли тебя полудохлого в лесу. Кто ты?
Напрягаюсь, но в мыслях вижу лишь темноту абсолютную. Не смог ему ответить, как и, впрочем, встать и уйти.
Я провалялся в лечебнице еще неделю, постепенно привыкая к новой реалии. Хотя лечебницей назвать это сложно. Бетонное помещение с койками, ширмами и простецким медоборудованием. Где ежедневно зализывали свои раны люди, имена которых всегда остаются в тени. Я получил усмешку от судьбы, ведь меня подобрали такие же преступники, как и при Салихе.
Полмесяца я учился жить заново, особенно трудно давались шаги. Моя амнезия сыграла на пользу тогда еще главарю Давыдову, сейчас червей кормит, потому что меня вылепили с нуля. Такие парни, как я идеально подходили на роль ликвидаторов и палачей. Из-за внушительного роста и мощи комплекции. С пустошью вместо мозгов и моральных принципов.
Меня бил по морде Бизон, при посвящении в группировку, чем сейчас занимаюсь я. И, конечно, удар был выдержан, а за ним последовал ответный. Бизон упал, схватившись за поломанный нос. Однако меня не казнили после такой выходки, хотя должны. Давыдов видел потенциал и готовил к роли безжалостного убийцы.
***
Я открываю глаза и мерзну. Гребаная камуфляжная куртка накалилась на морозе. Огромным соловьем восточной внешности сижу на верхушке ели и жопу пока не ободрал. Мне двадцать пять и постоянного имени до сих пор нет.
Я выдуваю холодный якутский воздух, еще раз поправляю прицел винтовки с глушителем, а напротив меня элитная сауна, где парит свои кости бес и Алмазный король Тамерлан Хамаров. Второй час как занял позицию по устранению врага, но старый якут задерживается. Шалавы с голыми сиськами, бегающие от парилки в комнаты ебли, немного скрашивают ожидание.
Я получил основное задание от Давыдова и наградой служит повышение из шестерки в бойцы, а это вам не шуточки. Взлет по карьерной лестнице, залитой чужой кровью. Виновных. Мы не убиваем ради забавы и мелочного грабежа, это удел слабых.
Дверца из парилки распахивается, и я вижу, как щепка худого Тамерлана с длинными седыми волосами и бородой.
— Дед мороз, блять… — зажмуриваюсь, навожу прицел точно ему в голову, спускаю курок. — Оп, покойничек…
Теперь мы не только сможем взять рудник и укрепить авторитет группировки, расширить владения, но и вся Якутия выдохнет с облегчением. Ледяной Кащей сдох и больше не нужно скрывать принцесс от пристального взора Тамерлановких головорезов. Головорезы, кстати, засуетились. Муравьями забегали туда-сюда. Они ищут меня в недострое рядом, на крыше сауны и в смотровой будке.
А я, сидя на елке, согреваюсь вискарем из фляжки. Лишь на рассвете покидаю местность, чтобы добраться до самолета и вернуться в группировку, ставшую для меня почти семьей.
***
Я открываю глаза и рядом со мной Гром. Мы на могиле Давыдова полные решимости отомстить всему роду Хамаровых. Сын Якута — Айхан в долгу не остался, заказав убийство в отместку.
И в когда-то могущественной группировке настали темные времена. Не все были согласны, что на место усопшего Давыдова воссядет Громов и при коронации Артёма устроили бунт. Пришлось выполнять то, для чего был создан — массовую казнь и набор в пустующие ряды.
Через семь лет, когда власть Громова достигла безупречности, а Айхан окончательно попутал берега и совершил покушение на лидера, стальная выдержка Артёма дала трещину. Меня снова отправили в Якутию, чтобы, наконец, завершить то, что не смог раньше.
Нам удалось покончить с отцом, сыном, остался лишь святой дух, о котором все знали, но ни в одном документе не могли раздобыть информации. Некий младший Хамаров все еще разгуливал невредимым и это коробило не только Громова, но и всю нашу группировку.
Я схожу с трапа самолета в окружение бойцов, застегиваю куртку. Под берцами слякоть, на ходу закуриваю, наслаждаясь никотиновым ядом, усаживаюсь в кроссовер. Жму педаль газа и с пробуксовкой выдвигаюсь к особняку Хамаровых. Чертовы бесконечные якуты как грибы после дождя.
Колонной мчимся к самой окраине города, и я знаю, что вражеское семейство сейчас в уязвленной позиции. По-хозяйски паркуюсь во дворе. Оборзевшие Хамаровы не считают нужным запирать ворота. Конечно, всех тут держат в страхе.
Выхожу из авто, оглядываюсь, прикидываю возможные пути отступления младшего сына Якута и расставляю бойцов. Я поднимаю голову вверх, рассматривая помпезные угодия, и в начищенном окне замечаю белокурую девушку. Русскую.
Не то чтобы голодный до прелестей женских, просто девушка красивая. Блондинка. На Монро похожа, только глазенки большие, прическа длиннее. И мне уже интересно. На азарте поправляю оружие, шагаю внутрь дома.
— Бойцы, за мной!
Запертую дверь я вынес минуты за две и отдал приказ скрутить уцелевшего головореза. В доме Хамаровых пахнет хвоей и страхом. Окидываю глазами первый этаж и вижу на диване старика словно в каталепсии. А может помер. Бойцы выяснят.
Я вспоминаю девушку и зуб даю она прячется на втором этаже. В первой же попавшей под внимание комнате начинаю ощущать бешеные вибрации ужаса, не моего, естественно. Медленно двигаюсь, огибаю роскошную кровать, сдираю бархатные занавески. Кто-то любит пользоваться духами с розовым ароматом. Резкими такими, охуенными. Принюхиваюсь и открываю створку в шкафу.
Несколько секунд даю себе насладиться трепетом шубы, под которой спряталась лакомка. Чисто на рефлексах облизываюсь, резко сдираю шкуру и ворохе одежды нахожу ее. Я не могу сказать о любви с первого взгляда, однако доволен.
— Кто ты такая?
По привычке хмурюсь и спрашиваю. Хотя зачем?
— Служанка!
Ее голос звонко режет слух, девчонка боится. И не надо бы, но я принимаю решение забрать ее себе не потому, что изверг такой, хотя кто-то именно таким меня и считает. Пусть считает. Просто я отлично знаю Хамаровых, а еще сканирую незнакомку, останавливаюсь на губах. Красивая девка нравится. Такую и приласкать можно.
***
Я открываю глаза и ощущаю жгучие шлепки по щекам.
— Прости, прости. Замут, я не хотела…
— Мое имя Эмин.
— Хорошо-хорошо, как скажешь… — девочка перепугалась люто и судя по ее взгляду подумала, что совершила мокруху. — Но почему Эмин?
— Так мать назвала.
Обнаженная Якутка, пока я был в кратком обмороке, со страху оседлала меня и пыталась привести в чувства. Она хочет отстраниться, но я хватаю ее за бедра, с силой напрягаю руки, сдавливаю пальцами кожу. Пару раз моргаю и понимаю, что лежу на полу, прижимаясь спиной к холодной плитке. В ушах до сих пор звенит.
— Айяна, какого хрена ты творишь? Я вспомнил всё.
— Что всё?
— Прошлое.
Она как кукла хлопает глазами и, наверное, считает меня контуженным от удара. Пальцами одной руки подбираюсь ее к месту, которое не так давно брал, второй дотрагиваюсь спины и ощущаю, как Якутка покрылась гусиной кожей. Она переполнена ужасом. Правильно делает. Я подталкиваю ее между лопаток, принуждая лечь на меня сверху.
