Георгий Котлов - Несколько мертвецов и молоко для Роберта

Потом они уехали, я остался. На том самом месте, где только что стоял их автомобиль, виднелось уродливое облако выхлопных газов — меняя форму, оно медленно поднималось к вершинам деревьев.

Я вошел в это облако. Было слышно, как где-то недалеко тарахтит автомобиль, унося прочь счастливую парочку. Иногда под колесами взрывалась сухая ветка — дорогой давно никто не пользовался, она заросла травой и была усыпана толстыми сухими веткам!

Я втянул ноздрями воздух, едкий от выхлопных газов, и мне показалось, что я чувствую запах, оставленный девушкой, — к липкому запаху выделений из теплого влагалища и запаху возбужденного тела примешивался сладковатый аромат духов. Возможно, это были приличные и очень дорогие духи, но не «Сальвадор Дали» — однозначно.

На дороге валялись стаканчики и пустая бутылка. Я взял ее в руки. На розовой этикетке было изображение женщины, которая кормит грудью ребенка, с нежностью глядя на него. Называлось вино очень странно: «Молоко любимой женщины».

На дне оставалось немного вина, и, поднеся горлышко к губам, я сделал глоток. Вино понравилось мне, название — тоже. Прихватив бутылку, я вернулся на кладбище и опять принялся за работу.

Профессия гробокопателя не из легких. Скоро на ладонях появились большие водянистые волдыри, и отдыхать приходилось все чаще. Я садился на прохладную землю, выброшенную из могилы, разглядывал этикетку на бутылке и слушал ворон. Дело продвигалось очень медленно.

Солнце начало заходить, когда я наконец добрался до гроба. Вонзил лопату в землю, и негромкий звук сообщил, что она упирается в крышку. Словно одержимый кладоискатель, я почувствовал легкое волнение. Все это время я думал, что под памятником ничего нет, и был уверен: выброшу хоть двадцать тонн земли, но все равно ничего не найду. Ан нет. Оказалось все, как и должно быть — два с половиной метра земли, а под ними гроб.

Я очистил крышку от земли и увидел, что она обтянута красной материей, по краям прибита черная лента. О том, чтобы вытащить гроб из узкой могилы, не могло быть и речи — тут и четверо здоровенных мужиков не справятся. Оставалось снять крышку с гроба прямо здесь и посмотреть, кто в нем лежит. Господин без имени сказал, что автомобиль проехал ей колесом прямо по голове, и мне пришла в лысую башку мысль, что, раз уж они так основательно все организовали, значит, позаботились и о трупе — скорее всего, это какой-нибудь неопознанный жмурик из городского морга, какая-нибудь молодая алкашка-бомж, угодившая под автомобиль. С его-то бабками заполучить никому не нужного мертвеца — плевое дело… И, если голова покойника действительно превратилась в блин, и его невозможно опознать, что ж, тогда я готов раздеть покойника, чтобы посмотреть на его тело. Родинки в известных мне местах, шрам на правой коленке, — если все это обнаружится, значит, нет никаких сомнений и это действительно она.

Из глубины могилы я уже не мог видеть солнце, но по тому, как быстро темнело, я понял, что оно спряталось за горизонтом. Наступил вечер.

Крышка была надежно прибита гвоздями, и мне пришлось повозиться, прежде чем при помощи лопаты удалось подковырнуть ее — черенок длинный, могила узкая, и сделать это было, сами понимаете, неудобно.

Раздался неожиданно громкий треск, и я, почему-то перепугавшись, посмотрел вверх. Вдруг сейчас кто-нибудь стоит у края могилы и наблюдает за мной? Последствия могли быть самыми плачевными, для меня, разумеется, и я уже представлял, как местные газеты пестрят заголовками: «Пойман гробокопатель». «Ужас на деревенском кладбище» или «Что искал в гробу дезертир?»

Нет, никого не было, лишь тусклые звезды появились на небе, и я снова принялся отдирать крышку. Я ожидал запаха — формалина, гниющей плоти или духов, любого, — но не почувствовал ничего.

Когда передняя часть крышки отделилась от гроба на достаточное расстояние, я засунул под нее голову: гроб был пуст. Абсолютно пуст! Нет, какая-то белая подстилка и небольшая подушка, все эти прибамбасы для мертвеца были на месте, а вот самого мертвеца не было. Ни с раздавленной головой, ни с нормальной, вообще никакого.

И тут я стал смеяться. Так заливался, что слезы выступили. Представляю, если кто-нибудь излишне впечатлительный прогуливался в ту минуту рядом и вдруг услыхал жуткий хохот, который доносился из-под земли. Инфаркт обеспечен.

Я смеялся и все никак не мог остановиться. Не один покойник, наверное, в гробу перевернулся.

Гроб был пуст, и мне стало до конца ясно, что меня хотели обдурить. Подозрения подтвердились. Она не хочет меня видеть, я для нее — чудовище, маньяк, извращенец. Видимо, для того, чтобы избавиться от меня окончательно, и было придумано все это. Подсунули мне пустой гроб, на могилу не бросили ни одного цветочка и решили, что я все это проглочу. Наивные.

Я все еще торчал в могиле и пока не придумал, что мне делать дальше, — когда выбрался из нее, уставший, перепачканный землей, совсем стемнело. Я огляделся. На кладбище, один, ночью… Несколько лет назад побоялся бы даже думать об этом. Сейчас меня это совсем не пугало, потому что некоторые из бесчисленной армии мертвецов — мои бывшие приятели, родственники, соседи. А я сам — завтрашний мертвец.

Я равнодушно разглядывал черные силуэты крестов, памятников, деревьев, а потом мне пришла в голову мысль остаться здесь ночевать. И не для того, чтобы еще больше убедиться в собственной храбрости, просто я рассудил, что автобусы уже перестали ходить, а тащиться до города пешком было далековато и небезопасно. Запросто может тормознуть патрульная машина и отвезти для проверки документов в УВД. Хотя документы у уродца с лопатой отсутствуют, установить личность не составит труда. Роберт Артурович Симоненко. Собственной персоной. Ходи на нары, дезертирская морда.

Проще всего было остаться здесь до утра. Приготовления ко сну были краткими. Чтобы не замерзнуть, я обратно напялил на себя рубашку, ветровку, а потом спрыгнул в могилу. Поставив крышку в ногах вертикальным образом, я спокойненько лег в гроб, как в свою ванну. Оставалось включить воду и пяткой заткнуть сливное отверстие, но всего этого, разумеется, здесь не было, и сверху вместо паука я мог видеть черное небо, звезды на котором разгорались все ярче. Шляпу я стащил с головы и шмякнул себе на живот.

Гроб был просторным, но лежать в нем — жестко. Воняло опилками, а сырая земля, которая окружала меня со всех сторон, источала могильный холод.

Я вспомнил парочку, которая занималась любовью в лесу. Счастливые… Хотел бы я оказаться вместе с любимой, которая сейчас черт знает где и которая должна лежать в этом гробу, на их месте. Она — лежит грудью на капоте автомобиля, я — уткнувшись лицом в раздвинутые ягодицы, лакомлюсь яблочным соком. Здорово! Представив себе эту картину, я моментально возбудился. Милая моя, единственная, драгоценнейшая… Одно воспоминание о родинке на левой щеке и маленьких розовых сосках заставило меня онанировать прямо в гробу. Звезды на ночном небе подглядывали самым нахальным образом.