Лоуренс Сандерс - Желания Элен
Она повесила трубку, не дожидаясь ответа Пегги, и побежала в ванную. Когда она спустила воду в туалете, Рокко встал на задние лапы и стал лакать.
– Отвратительно, – сказала она. – Вонючий, грязный, отвратительный Рокко.
Она разделась в спальне, сбросив одежду на плюшевый коврик. Заплата, которой она пыталась заделать дырку в лифчике, отклеилась, и воздух из левого клапана вышел с долгим задумчивым свистом.
Она нашла виски, бросила в стакан два кубика льда, прошла в гостиную и свернулась клубком на диване. Рокко подошел и стал лизать ей пальцы ног.
– Чарльз, – сказала она. – Сладкий маленький Чарльз.
– Привет, дорогуша, – сказала Пегги. – Как поживаешь?
– Великолепно, – сказала Элен, прихлебывая виски. – Просто восхитительно. Мы условились на вечер. У него. Он сказал: «Заходи на коктейль часам к девяти». Сама понимаешь, что это значит.
– Обеда не будет? – поинтересовалась Пегги.
– Детка, если я еще раз пообедаю с этим человеком, это будет самый удивительный роман в истории человечества. Мы только и делаем, что ходим на ланчи, обеды и в кино. В конце концов я сказала: «Слушай, Юк, к чему это регулярное питание? Тебе совсем необязательно кормить меня каждый вечер обедом или водить меня в кино. Можем мы хоть раз побыть вдвоем?»
– И что он сказал?
– Он сказал, что да, конечно, он давно хотел побыть со мной вдвоем, но… Пегги, если бы ты знала, какой он бывает унылый! Честно говоря, я ни разу не встречала человека, с которым так трудно общаться, как с ним. Я никогда не была у него дома, а он – здесь. Я знакома с ним уже две или три недели, но я ни черта не знаю о нем. Во всяком случае, ничего существенного.
– Да уж, повезло тебе, – заметила Пегги.
– Ну, наконец я выложила ему прямым текстом: «Слушай, приятель, – сказала я, – давай просто встретимся у тебя или у меня и посидим поболтаем. Только и всего – просто поболтаем. Я не собираюсь тебя насиловать, Юк».
– Думаешь, он боится секса?
– Пег, я не знаю, что с ним такое. Тогда он сказал: «Ну, хорошо, заходи ко мне сегодня вечером около девяти и мы немного выпьем и поболтаем». Так мы и договорились. Сама понимаешь, как я волнуюсь.
– Ну, я хочу пожелать тебе всего самого наилучшего, – голос Пегги звучал печально. – Думаешь, ты останешься у него на ночь?
– Знаешь, дорогая, я иду с таким расчетом, чтобы провести у него выходные. Я беру свою большую сумку – знаешь, ту новую кожаную, которую я купила у «Сакса» за шестнадцать девяносто восемь, а так дешево потому, что там немного потускнел замок – и собираюсь положить в нее все, что нужно. Детка, мне право неловко тебя просить об этом, но если я по дороге заскочу к тебе, ты сможешь спуститься в холл и одолжить мне свою лису?
– Конечно, Элен. Просто позвони три раза, и я буду знать, что это ты и вынесу тебе ее.
– Ты просто душка, Пег. Я бы не стала просить, но мне так хочется произвести впечатление, понимаешь, к тому же мы не будем болтаться по барам, так что я ее не испачкаю. Я только приеду в ней, совершу величественный вход, а потом она будет всю ночь висеть в шкафу. Знаешь, если тебе понадобится моя нитка жемчуга, только скажи – она твоя. Верблюд звонил?
– Ну, и да, и нет, – сказала Пегги. – Он мог говорить только минуту и сказал, что сейчас перезвонит, но так до сих пор этого и не сделал. Он все еще пытается зарезервировать номер в отеле на завтра. Мне кажется, это глупо. Зачем снимать номер в отеле здесь, в Нью-Йорке, если можно куда-нибудь прокатиться, в Кэтскиллс, например. Но кто знает, что у мужчин в голове?
– Черт его знает, – признала Элен. – Взять хотя бы моего парня – четыре ланча, три обеда, бог знает сколько фильмов, и он до сих пор еще ни разу не поцеловал меня. Каждый раз, когда я дотрагиваюсь до него, он так съеживается, будто я ему на мозоль наступила. Ладно, слушай… Ты собираешься с ним сделать это?
– Думаю, может быть и сделаю, – рассудительно ответила Пегги. – Ты же сама говорила, что лучше, если я узнаю худшее, прежде чем речь зайдет о замужестве.
– Это умно, – согласилась Элен. – Ну, дорогая, мне надо бежать. Я хочу еще принять ванну и как следует одеться. Я буду у тебя около половины девятого.
– Что ты оденешь?
– Черное шерстяное платье, наверное. Этот дурацкий лифчик опять спускает. Я попробую заделать его клейкой лентой, но если это не поможет, я его просто оставлю дома. В конце концов, там он мне вряд ли понадобится.
– Слушай, дорогая, обязательно позвони мне в воскресенье утром. Думаю, к этому времени я уже буду дома и хочу знать, что у вас вышло.
Элен заверила ее, что обязательно позвонит, и, попрощавшись, они повесили трубки.
Она посмотрела на себя в зеркало, висевшее в холле, и осталась довольна увиденным. Черное шерстяное платье облегало ее фигуру, словно приклеенное. Серебристая лиса Пегги Палмер и новая кожаная сумочка придавали ей необычайную элегантность. Локоны еще были влажными и облегали голову подобно золотому шлему.
В ее большой сумочке были: очки в роговой оправе, сигареты, спички, зажигалка, румяна, пудра, губная помада, тушь для ресниц, запасные трусики, сигарета с марихуаной, кисточка для ресниц, щипчики, расческа, четырнадцать долларов ассигнациями и шестьдесят семь центов мелочью, карманное издание «Наны», два жетона метро, объявление о дешевой распродаже в магазине «Мейси», два билета на спектакль «Моя прекрасная леди», шапочка для душа, лак для ногтей, пробка от шампанского, почтовая открытка, которую Пегги прислала ей из Гаваны одиннадцать лет назад, зубная щетка, шариковая ручка, запечатанная коробка салфеток, маленькая баночка сливок, пять заколок для волос, две почтовые марки, два оранжевых конверта, фотография Уолтера Пиджена, вырезанная из газеты, пустая коробочка из-под аспирина, полная коробочка с аспирином, три упаковки эновида, две – дарвана, четыре – либриума, четыре – эмпирина, две – дексамила, две двойные упаковки алкозельиера, полиэтиленовый пакет, счет из «Лорд энд Тейлор», серебряный доллар, две монетки по полдоллара с изображением Кеннеди, флакон духов и маленькая захватанная фотография, на которой была изображена женщина, занимающаяся любовью с конем.
Она поднялась на лифте на шестой этаж, отыскала квартиру под номером шесть-Б, расправила плечи и выпрямила спину. Она сделала глубокий вдох, вскинула подбородок и позвонила. За дверью послышались приближающиеся шаги. Дверь отворилась.
– Привет. – Пожилая женщина приветливо улыбнулась. – Я Эдит Фэй, мать Ричарда. А вы, наверное, Элен Майли. Входите. Дикки спустился вниз купить имбирного эля. Он сейчас вернется.
– Благодарю вас. – Элен улыбнулась. – Юк… Юк… Дик ни разу не говорил мне о вас. Я думала…
