Фанфикс.ру Friyana - По другую сторону тепла
Гарри был слишком молод, слишком горяч и порывист, слишком упрям и взбалмошен, чтобы доверить ему самостоятельный выбор. В любом случае, когда человек выбирает сам, всегда приходится опасаться, что в нужный момент он изволит передумать. Чересчур многое было поставлено на карту, чтобы рисковать так сильно. Дамблдору было не в чем себя винить.
Даже то, что, в конце концов, Блэк все же погиб спустя два года, так или иначе получилось вывернуть на пользу делу. Гарри воспылал такой яростной жаждой мести, он излучал такой гнев и такое отчаянное желание бороться, что первой мыслью Дамблдора при взгляде на него было — как же жаль, что Блэк умер сейчас, а не на пару лет попозже! Гарри был совершенно не готов сражаться, и это стало первой ласточкой грядущих сложностей — в то непростое лето после пятого года обучения Поттера Дамблдор всерьез начал побаиваться, что мальчик перегорит.
Направить его энергию в мирное русло худо-бедно получилось, но в последний год все посыпалось, как снежный ком. Гарри был так одинок и так привязчив, что смерть всех, кого он знал, воспринималась им как личное оскорбление. Он свыкся с мыслью, что должен защитить каждого, он был готов — как ему казалось — заслонить своей грудью любого, кто в этом нуждался, и совершенно не понимал, что против Темного Лорда он пока еще — никто. Он слишком привык уповать на собственное безрассудство и удачу, и, возможно, отчасти в этом был промах Дамблдора как воспитателя — мальчик вырос с мыслью, что из любой переделки можно выпутаться. Он просто не понимал, что так же смертен, как и все остальные.
Увидев его пылающий почти открытой ненавистью взгляд сразу после смерти Виктора Крама, Дамблдор осознал пугающую в своей простоте вещь: минус еще один человек — минус Гарри Поттер. Альбус не был в силах остановить войну, но он знал — стоит выпустить Гарри из школы, и Магический Мир останется даже без призрачной надежды. Если защитить мальчишку можно было, только спрятав от не устраивающей его реальности, то Дамблдор выбрал ложь. Вряд ли, собственно, и было, из чего выбирать.
Гарри отдалялся от него все сильнее, но в то время это Дамблдора почти не волновало. Сам факт того, что Поттер все еще жив, пока значил больше, чем все его подростковые переживания. Плохо это или хорошо, этично или нет, нравственно или безнравственно — но тот, на чьи плечи возложена ответственность за убийство Тома Риддла, не имел права выбирать собственный путь. А тот печальный факт, что Гарри был всего лишь подростком с не самой устойчивой психикой, оставался просто печальным фактом. Если бы у Дамблдора была хоть малейшая возможность переиграть пророчество и разобраться с Томом самостоятельно, освободив Поттера от непрошенной роли, он сделал бы это, не задумываясь. Но возможности не было, и рассуждать об этике не имело смысла — если это должен сделать Гарри, то Гарри это сделает, даже если ради этого Альбусу Дамблдору придется умереть. Он, в отличие от мальчика, прекрасно понимал цену чужим жизням — возможно, потому, что сам не раз разменивал их друг на друга и расплачивался одними за другие.
Только подростки с их юношеским максимализмом могут возмущенно кричать, что жизнь бесценна. Цена есть у каждого человека, и упаси Мерлин этих юнцов когда-нибудь понять это настолько, что научиться платить более дешевыми за более дорогих.
Но — юнцы были нужны, они горели праведным гневом, они рвались грудью под палочки, и, если им так хотелось чувствовать себя героями, то Дамблдор был только «за». Не так сложно создать видимость значимости для людей, которые еще не в состоянии осознать, что такое значимость на самом деле. Их пускали на собрания Ордена Феникса, им доверяли информацию, с ними советовались — и не важно, что реально они не делали ничего и не знали толком ни о чем, главным оставался тот факт, что они были преданы нужной стороне. А все остальное не имело значения.
И как все оборвалось из-за этой дурацкой инициации! Если бы ее только можно было обратить, любой ценой! Но — стихийный маг перестает быть человеком, все человеческое в нем уничтожается за время формирования, и, когда однажды утром Гарри Поттер пришел в кабинет директора под ручку с Гермионой Грэйнджер, тому на миг показалось, что выстраиваемый годами мир в одночасье рухнул.
Перед ним сидело существо, олицетворяющее все, что только Дамблдор пытался выжечь из мальчика за все предыдущие годы. Логичное, видящее все насквозь, не переносящее ложь и абсолютно, до льющегося из глаз презрения уверенное в себе. Это было хуже, чем плевок в лицо. Дамблдору потребовалась не одна неделя, чтобы выстроить новый план и не сдаться. Потому что — сдаться было невозможно, а отступать — просто некуда.
С другой стороны — в игру вступил юный Малфой, не менее значимая фигура в планах главы Ордена Феникса. Пророчество, определяющее судьбу Драко, тревожило Дамблдора не меньше, а временами и больше, чем касающееся Гарри. Поразмышляв и прикинув варианты, Альбус смирился с наиболее возможным — чем активнее они будут пытаться растаскивать мальчиков, тем больше вероятность, что они сплотятся и — чем Мерлин не шутит! — возможно, Гарри удастся вытащить Драко из сетей, расставленных тому обстоятельствами его рождения. И, возможно, одной проблемой станет меньше.
Больше всего мешал непреложный, доказанный столетиями наблюдений за стихийными магами факт — они не способны на любовь. Они могут лишь объединяться для достижения общей цели, и Дамблдору пришлось приложить все усилия, чтобы эта цель у них была всегда. Сумма, затребованная ими за работу на Орден Феникса, была смехотворной по меркам состояния самого Альбуса, но отменно демонстрировала, кому именно из них принадлежала идея зарабатывать на разворачивающейся войне. Дамблдор был доволен — мальчики объединялись не только в битве против внешнего мира, и это вселяло надежду пополам с опасениями.
Перетряхнув все источники, включая Северуса Снейпа, Дамблдор пришел к выводу, что тянуть время дальше становится невозможным. Рано или поздно неконтролируемый рост силы должен был начать сводить мальчишек с ума, и следовало быстро, четко и аккуратно расставить последние акценты и вывести последние фигуры на поле. Причем — сделать это, по возможности, чужими руками, максимально устранившись от всех действующих лиц — способность стихийных магов к чтению мыслей была слишком очевидной, чтобы подставляться в решающий момент.
О, это была партия, которой вполне можно было гордиться! Тем более, что необходимые лица стали появляться, словно по мановению волшебной палочки.
На ведущую роль более чем удачно подвернулся Симус Финниган. Дамблдор ничем не дал понять, что распознал в нем формирующегося стихийного мага, но сделал все, чтобы тот ощутил собственную бесперспективность и открывающиеся шансы стать еще большим изгоем, чем Гарри Поттер. У Гарри был Драко, у Симуса не было никого. Он становился пешкой, годной лишь на быстрый размен. Пара дежурств с двойными шпионами, пара случайно оброненных фраз — и Симус получил доступ в круги приближенных к Пожирателям Смерти. Там он точно должен был почувствовать куда большую полезность и куда более обширные возможности выжить, не став тряпкой под чужими ногами.
