Алиса Пожидаева - Игры порочной крови
— Я знаю, что ты не спишь, — горячее дыхание щекотнуло ушко.
А потом меня перевернули на спину, знакомо прижимая к постели.
— Что ты де… делаешь, — я сбила дыхание, когда пальцы нежно но сильно сдавили вызывающе торчащий сосок.
— Восстанавливаю события, — он припал ртом ко второй груди. Приласкал вершинку языком. — Стонать ты будешь только для меня!
Спорить с этим аргументом было трудно, требуемый стон сорвался сам собою. А он тем временем раздвинул мои бедра коленом — не сильно-то я и сопротивлялась — провел пальцами по животу, заставляя тот вздрагивать, и спустился ниже. Сейчас я готова была проклясть всю ту влагу, что так предательски выдавала моё состояние. Но что уж врать себе, с нетерпением ждала, когда он продолжит. Арван выпустил из плена губ грудь, раздвинул пальцами влажные складочки и неожиданно склонился, провёл по чувствительной плоти языком. Остатки соображения вымело из головы, погружая в чистое удовольствие, что дарили его пальцы, губы и язык. В какой-то момент дразнящие ласки прекратились, а пальцы сменились более внушительной частью тела. Я ощутила как медленно, постепенно надавливая, вторгается в меня головка его члена. И в этот миг почувствовала дыхание моего умопомрачительного мужчины на своих губах. Он пах мною и немного вином. Он замер, позволяя дальше действовать мне. И я нетерпеливо подалась ему навстречу, и отпустила смятую простынь, которую терзала до этого, чтоб закинуть ему руки на плечи, зарыться пальцами в волосы.
Его губы коснулись моих, призывно приоткрытых, вобрали на мгновение нижнюю, потом верхнюю, будто пробуя их на вкус. А затем навстречу моему скользнул его язык, и вместе с тем всё глубже погружался в меня его член. Входя до упора, покоряя без остатка, заявляя свои права Арван брал меня словно в первый раз. Словно исследуя новую территорию, ласкал мои искусанные губы и проникал меж ними языком. Словно стремясь не оставить не охваченными ни единой точки моего лона, чуть вращал бёдрами, растягивая и заполняя.
От его толчков, ритмичных и сильных, я изгибалась, стремясь прильнуть сильнее к горячему телу моего любовника, нависшему надо мной. Ноги мои давно уже обвивали его талию, чтобы прижаться сильнее, ощутить его глубже в себе. А руки, гладили шею, путались в темных волосах, чтоб не отпустить, не разорвать прикосновение его рта. Танец наших тел под качку на волнах будил у меня в груди какое-то жгучее трепетное чувство. Он направлял меня на пути удовольствия и я стонала для него, как он и хотел. Это было полётом, восторгом, счастьем. Когда сладкий вихрь финала настиг меня, заставляя сжиматься вокруг ходящего во мне члена, я так и не разрывая единения наших губ шептала что-то бессвязное в его чувственный рот, бормотала его имя.
И когда, наконец, затихла, чувствуя, как он еще пульсирует во мне, слушая хриплое дыхание, позволяя ему сцеловывать выступившие слёзы, то ощутила себя восхитительно лёгкой, беззаботной.
Арван опустился рядом со мной, уверенно прижимая меня рукой. Накинул на нас одеяло.
Дальше мы лежали в тишине. Не знаю, сколько времени я провела так в объятиях моего любовника, утекающие минуты постепенно размывали негу, воскрешая отголоски обиды. Но додумать эту мысль я не успела. Уснула.
— Я собирался идти искать тебя, — Арван сидел на постели и одевался, когда я вернулась с утреннего похода по самым естественным нуждам.
На палубе действительно задержалась. Вдали была видна полоска берега, и я засмотрелась, давая отдых глазам, утомленным бесконечным однообразием морского пейзажа.
— Куда я денусь с корабля в открытом море? — пожала плечами, интересные у него замашки появляются. На память сразу всплыли ханские караваны, и женщины, укутанные по глаза в плотные одежды. От этих занятных мыслей меня отвлек запах сыра и зелени. Накрытый салфеткой поднос на столе стал моей первостепенной целью.
Брюнет с отвращением поглядел на явно влажные сапоги, отбросил обувь в угол и пошел босиком. Я уже успела сунуть под салфетку любопытный носик, и даже начала сооружать нехитрый бутерброд, когда была поймана и поцелована в шею.
Арван хмыкнул мне в волосы в ответ на моё возмущенное фырканье, но отпустил, позволяя воссоединиться с вожделенной едой.
Я устроилась прямо на столе, оставив единственный стул мужчине, совершенно не великосветски жевала лепешку с сыром, зеленью и кусочками поджаренной ветчины, а так же болтала ногами. Пока не была за них поймана и развернута лицом к стулу и соответственно к развалившемуся на нем мужчине.
— Всё еще обижаешься? — его рука легла на моё колено, слегка поглаживая. Вторая была занята не менее внушительным, чем у меня бутербродом.
— Ну что ты, из заветов Богини я вынесла, что прощать заблудших и скорбных умом есть благо, — ответила с самым одухотворенным видом, и не менее возвышенно отхватила от лепешки внушительный кусок.
— Обижаешься, — утвердительно кивнул их светлость. — Послушай…
Что именно нужно было послушать, он с ходу не озвучил, поморщился, подбирая слова. Я даже поерзала устраиваясь удобнее, уперла каблук сапожка в стул между его ногами и постаралась жевать излучая живейшее внимание. Понимала, что переигрываю, но действительно еще злилась.
— Я не знаю, что на меня нашло, — наконец подобрал слова Арван. — Просто как подумал, что ты можешь так легко, учитывая, где мы познакомились. И… в общем всё это не важно. Прости.
— Угум… — простила я, пытаясь прожевать слишком большой кусок, который отхватила от замешательства.
С одной стороны, я понимала, что этот мужчина вообще не привык извиняться, и сейчас едва ли не творится история. С другой — упоминание заведения мамаши Жози ясно показало, что он обо мне думает. С третьей — но мы действительно познакомились в борделе, чего обижаться. А с четвертой — неужели он не разглядел во мне за эти дни ничего кроме постельной игрушки? И наконец, а что я сделала, чтоб разглядел, и надо ли мне это, тем более, что большую часть времени мы действительно проводили в постели.
Впервые со времени первой, так и не вошедшей в силу влюбленности, мне захотелось быть, или казаться лучше. Тогда, в юности, меня быстро отрезвила привычка всё проверять. Когда обнаружилось, что предмет моего чувства интересно проводит время с парой гвардейцев ночного караула, влюбленность моя стремительно угасла.
Наконец остаток лепёшки сдался зубам. Я вздохнула, как всё запуталось за несколько дней.
Арван сидел напряженно следя, как я отпиваю разбавленного вина — молока ждать не приходилось — вытираю салфеткой пальцы, потягиваюсь. У меня от одного взгляда на него начинало теплеть внизу живота. Опустив глаза с удивлением обнаружила, все признаки его желания, недвусмысленно топырившего брюки. Постаралась отвлечься, чтоб дипломатично, но жестко обозначить границы, но мысли снова и снова возвращались к нему. В результате я спрыгнула со столешницы, взяла его лицо в ладони и попросила:
