Александр Просвирнов - Тайны одной усадьбы
Дуня повернулась к мужу и нежно обвила его руками.
– Пойдем, скорее обновим местечко!
Она потянула Феофана к кровати, и тот, сразу забыв о своих подозрениях, тяжело задышал и принялся раздеваться. За несколько дней, прошедших после свадьбы, он успел многому научиться. Ненасытным зверем Феофан рухнул на Дуню и бешено задергался. Кровать заскрипела, а Дуня равнодушно смотрела в потолок, время от времени сладострастно вздыхая. "Правду госпожа Мари говорила, – посмеивалась про себя молодая женщина. – И впрямь актриса я неплохая. Ничего не замечает муженек. А что ему про меня думать? Как кобель подергался и слез. Эх, барин, миленький мой барин!" Сами собой вновь хлынули слезы, но Феофан не обратил на них внимания.
– Ах! Ай! Ай! – все громче выкрикивал он и наконец зарычал.
В ту же секунду кто-то требовательно постучал в окно.
– Эй, хозяин! Куда запропал? Портрет натуральный заказать желаю!
Феофан спрыгнул с Дуни, обрызгав ее семенем, и принялся судорожно натягивать штаны.
– Сей секунд! – крикнул он клиенту. – Обождите чуток, ваша милость! А ты чего разлеглась, дура? Вставай быстрее, видишь, заказчик пришел!
Дуня сидела на лавке и кормила сына. Мальчик родился здоровый и крепкий. Каждый раз высасывал грудь так, что матери и отцеживать избыток молока не приходилось.
– Петенька, сыночек мой золотой! – ласково шептала Дуня.
Феофан сидел напротив за столом и подозрительно косился на жену.
– Слушай, Дунька, я все-таки не пойму, – нерешительно начал он. – Вот на берегу я тебя взял спьяну. Ага, восемь месяцев с хвостиком прошло. Считать-то я умею. А должно быть девять. Так?
– И чему ты удивляешься? – спокойно отвечала мужу Дуня. – Роды преждевременные – эка невидаль! Знаешь, сколько я переживала! Боялась, что ты как все – соблазнишь и бросишь. Но ты ж молодец у меня, порядочный, – она встала и нежно поцеловала его в губы. – И женился, и вольную вытребовал. И еще сомневаешься в чем-то. Посмотри, посмотри получше. Петька-то наш – вылитый ты!
Феофан пока толком не мог понять, на кого похоже это крохотное орущее существо с красным личиком. И все-таки сходства ни с собой, ни с Дуней он не находил, и неясные сомнения грызли парня. Через несколько дней после рождения сына он решил подробно поговорить с бабкой-повитухой. Вышел на городскую улицу и быстро зашагал по нужному адресу. В городе у него уже завелись приятели, и дойти в тот день до бабки было ему не суждено. С памятного 19 февраля, когда государь дал волю крестьянам, прошло больше месяца, но народ все еще продолжал гулять. Дружки подхватили Феофана под руки и повели в кабак.
– Свобода, да еще сын родился, а ты такой озабоченный идешь! Нехорошо!
Феофан согласился, и вернулся к Дуне только через три дня – раздетый до нижних портков и в стельку пьяный.
– Ну и сука же ты, Дунька! – злобно сказал он. – С бабкой повивальной я все-таки поговорил. У тебя нормальный доношенный ребенок, и не мог он родиться через такое время, тем более пацан. Как же ты, скотина, меня провела? Вижу же теперь – ни капли на меня не похож, зато с Николая Петровича будто срисован. Барский выб…к!
Он с остервенением ударил Дуню кулаком в лицо. Она упала на пол, и из ее носа алым потоком хлынула кровь. Но муж не останавливался и продолжал бить жену ногами по животу. Мрачное пророчество о своей будущей судьбе, высказанное Дуней барыне в бане, начало сбываться. Изо всех сил стискивая зубы, чтобы не разрыдаться, Дуня терпела дикую боль. Словно чувствуя неладное, ребенок в люльке залился горьким плачем. «Уж лучше бы барыня действительно убила меня тогда», – подумала Дуня, украдкой роняя слезы на грязный пол.
Николай сидел в кабинете, молча уставившись в одну точку. Лист бумаги перед ним был чист. Чернила на пере давно засохли, и Николай не сразу вспомнил, чего хотел написать. Наконец, он потихоньку пришел в себя и принялся набрасывать проект каменного дома, который должен прийти на смену деревянному. "Только для кого все это?" – с горечью подумал Николай. И все-таки он не мог забросить дела. Несмотря на постигшее его несчастье, хозяйство не пострадало, и этой осенью после отличного урожая богатства его еще больше возросли.
В дверь осторожно постучала ключница.
– Барин, может, чего покушаете?
– Не хочу, Пелагея, – мрачно ответил Николай.
– Барин, все-таки откушайте, а то, не дай бог, захвораете. Дело ли – раз в два дня обедать, или чего всухомятку перехватить.
Николай строго посмотрел на ключницу, и та, оробев, замолчала и собралась уходить, но тут взгляд его смягчился.
– Ладно, Пелагея, пришли мне сюда в кабинет немножко водки, грибков солененьких и огурчик.
Через пять минут толстая рябая Агафья принесла поднос с заказом и молча расставила выпивку и закуски перед хозяином. Пелагея вошла с ней, затем отослала по другим делам. В очередной раз глянула на стоящий перед барином дагеротип, перевязанный черной лентой, с изображением молодой женщины и двух девочек. Пока барин пил водку и закусывал, ключница украдкой смахнула слезу и перекрестилась.
– Царствие им небесное, Наталье Павловне, Анне Николаевне и Татьяне Николаевне! Да ведь год уже прошел, барин! На все воля божья. Вы бы хоть немного повеселели, не век же вдовцом оставаться. Сколько черного люду язва скосила, а барыня-то покойная с барышнями такие нежные все были, худенькие, где ж им было перед заразой устоять! Отец Серафим и тот скончался, царствие ему небесное, и детей его половина. Феофан его в городе тоже вон помер. Только не от хвори. Письмо на днях пришло попадье от Дуньки. В какую-то пьяную драку ввязался, дружки его в Волге утопили, теперь в Сибирь их пошлют. Пишет Дунька, через неделю Феофана нашли, волной выбросило. Весь распух, рыбы обглодали. Сразу и похоронили, попадье написать некогда было.
Вошла Агафья и что-то прошептала на ухо ключнице.
– Надо же, легка на помине! – встрепенулась та. – Барин, там Дунька из города приехала, видеть вас желает. Впустить?
Николай кивнул головой. Через мгновение Дуня в черном вдовьем платке стояла перед ним.
– Здравствуйте, барин!
– Здравствуй, Дунька. С чем пожаловала?
– Привезла деньги, доход с мастерской, за вычетом обговоренной доли мне и Феофану. Вы уж не обессудьте, на похороны еще немного удержала, я потом отработаю.
– Слышал уже про твое несчастье. Давай деньги и документы.
Он тщательно пересчитал выручку, сверил все по книгам и удовлетворенно хмыкнул.
– Молодец, хорошо поработала. Про похороны не беспокойся, возмещаю, – он сделал пометку в книге. – А вот здесь у тебя несколько грамматических ошибок. Найди и исправь, потом покажешь перед отъездом. Все, иди, свободна.
