Джуэл Э. Энн - Нераспустившийся цветок (ЛП)

— В любом случае… как я говорила… — я глубоко вздыхаю, потому что готовлюсь сказать то, что мне нужно сказать, но не могу объяснить, а он не поймет. — …то что ты сказал ранее… о том, что замечаешь все, но видишь только то, что имеет значение.

— Да, — шепчет он.

— Обещаешь не отступать от своих слов?

— Что ты…

Я кладу пальцы на его губы.

— Просто… обещаешь?

Он кивает, целуя мои пальцы.

— Обещаю.

***

После двух недель восстановления кожи на лице и ужинов то у меня, то у Оливера дома, моя надежда уже вознеслась и парила над горизонтом. Физически мы не заходили дальше поцелуев и держаний за руки; такое впечатление, как будто никогда не было того вечера с оргазмом. Я знаю, что он хочет большего, но никогда не пытался воспользоваться моментом. Этого почти достаточно, чтобы представить себе или надеяться, что я не проживу всю жизнь девственницей.

Мы с такой легкостью разговариваем обо всем и в то же самое время ни о чем. Оливеру двадцать девять лет, хотя я полагала, что он на несколько лет моложе. Он, тем не менее, не хочет думать о моем возрасте: мне двадцать один.

Между нами неописуемая связь; это одновременно как волнение от первой встречи и комфорт, приобретенный годами. Но существует дверь. Этот Форт Нокс[26] напротив ванной комнаты. Я так и не отважилась спросить его об этом, но знаю, что он чувствует мое любопытство, когда видел, как я смотрела на нее более чем один раз. По правде говоря, я боюсь, что если спрошу, то это изменит наши отношения, а то, что находится за дверью, окажется нестоящим этого.

Оливер на девяносто девять процентов отзывчивый, веселый, сексуальный, заботливый и непредсказуемый, но иногда я вижу тот один процент, когда он поглощен чем-то или кем-то. Отсутствующий взгляд или натянутая улыбка, которые появляются ниоткуда и так же быстро исчезают, напоминают о той его стороне, которая так мне близка.

— Ты глазеешь, — говорит Оливер, когда я сижу на столешнице, скрестив ноги, а он моет пол в кухне.

— Мне нравится вид, — усмехаюсь я.

Стоя на четвереньках, он поднимает на меня взгляд.

— Мне нужно надеть назад рубашку?

— Это как будто режиссер на Бродвее спрашивает зрителей, нужно ли ему опускать занавес посередине вручения премии «Тони»[27].

Он качает головой и продолжает мыть песочного цвета кафель.

— Потом мы пойдем к тебе, чтобы ты могла помыть пол, топлес?

— Хм, дай подумать… нет.

Оливер продолжает работать с опущенной головой.

— Я когда-нибудь увижу тату на твоей спине?

Он не сбивается с ритма движений и не смотрит на меня. Это хорошо, потому что я уверена, что краска сошла с моего лица.

— Я увидел ее края, когда ты была в майке и подняла вверх волосы.

Раньше я убеждалась, что все мои рубашки закрывают тату, но последние несколько месяцев я позволила ей частично выглядывать, чтобы иметь возможность носить то, что мне больше нравится. Я уверена, что люди ее видели, но еще никто не просил меня показать.

— Только привилегированная группа людей видела ее.

Оливер снова поднимает взгляд на меня.

— Какие условия принятия в группу?

— Ты должен быть мастером татуировок, моим доктором, Алекс или Каем.

— Кай видел ее?

Я киваю.

— Как он попал в группу?

Я смотрю на исключение среди всех других живых мужчин. Оливер может это выдержать, по крайней мере, я пытаюсь себя в этом убедить. Мне следовало бы показать ему, когда мы впервые встретились, сказав «прими меня такой, какая я есть, или оставь меня». Но я этого не сделала. Сейчас я слишком напугана, что это может раздавить меня, не только потому, что он мне нравится, а потому что я принимаю его за человека, которым хочу, чтобы он был. А что если он не такой? Что если еще слишком рано?

— Кай был… вдохновением для этой татуировки, — когда я это говорю, то это звучит иначе, чем у меня в голове.

— Счастливчик, — Оливер продолжает выполнять свою задачу. Если бы я знала его лучше, то сказала бы, что он зол, но я еще никогда не видела его злую сторону, поэтому не знаю наверняка.

— Думаю, он бы не согласился, — я морщусь при мысли о том, что Кай услышал бы завистливые слова Оливера.

— Да, ну, никогда еще девушка не делала на себе постоянную метку для меня.

Закрывая глаза, я качаю головой.

— Она не для него, а из-за него. В любом случае не имеет значения. Уверена, он хотел бы быть на твоем месте и ничего не знать о ней.

Оливер выливает грязную воду из ведра в раковину.

— Это не большое дело. Некоторые двери лучше оставлять закрытыми.

Хо-ро-шо.

Это говорит парень, который держит таинственную дверь наверху запертой. Секреты. Вот к какому соглашению мы пришли, не говоря ни слова.

— Мы говорим о моей двери или твоей?

Он замирает, стоя спиной ко мне.

— Мне нужно принять душ перед тем, как я поеду на ужин к родителям. Хочешь позавтракать утром?

Я спрыгиваю со столешницы.

— Я уезжаю утром к родителям в Хартфорд, так как родители Алекс приезжают в гости на неделю.

Он поворачивается.

— Ты уезжаешь на неделю? Тебе не нужно ходить на работу?

— Нет, я уезжаю на два дня, и нет, мне не нужно ходить на работу. Они думают, что она работает у Мэгги, поэтому ей приходится это делать, когда они здесь, — я расплываюсь в улыбке и подмигиваю ему.

— Так, где ты будешь находиться все остальное время?

— У Кая.

Он складывает руки на груди, расставив ноги.

— У Кая. Разве у него нет девушки?

— Есть, но ее не будет всю следующую неделю, и в любом случае они не живут вместе. Она ничего не имеет против того, что я остаюсь у него. Я делаю так все время.

— Понятно. Вы когда-то были…

Меня успокаивает то, что ему любопытно, или, может, он даже ревнует.

— И да, и нет. Мы друзья со времен детского сада и не были чем-то большим до первого года в старшей школе. Но это длилось всего пару лет.

— Так вы были… — он смотрит на меня вопросительно, широко раскрыв глаза.

— Мы были… что?

Оливер закатывает глаза.

— Близки.

—Ты имеешь в виду секс? — я смеюсь, чтобы скрыть боль.

— Мне не нужно знать, — он разворачивается и поднимается наверх.

— Подожди!

Он оборачивается ко мне.

— У нас не было секса…

Оливер поднимает руку.

— Я сказал, мне не…

Я прохожу полпути по ступенькам к нему.

— Я знаю, что ты сказал, — обнимая за шею, я притягиваю его к себе. Наши губы соприкасаются в мягком поцелуе. — Но мне нужно было, чтобы ты знал. Я не была с Каем, фактически я не была ни с кем.