Иволга и вольный Ветер (СИ) - Чередий Галина Валентиновна
Но моя защита не потребовалась, все трое, матерясь и обливаясь кровью, ломанулись со двора, как упыри от первого луча солнца. Даже какого-нибудь классического “Вы за это поплатитесь!” или “Мы еще вернемся!” не последовало, одни алые капли на снегу остались. Зато за ними последовал я и, выбежав со двора, постарался запомнить номер красной “девятки” с передней правой помятой дверью, куда наши неприятные визитеры попрыгали и унеслись прочь. Только после этого вернулся, зачерпнул чистого снега, слепил снежок и приложил к подбородку моей прекрасной селянки и, велев “держи так”, взял взволнованно дышащую Валентину за руку и повел в дом.
Усадил на табурет и принялся снимать с девушки верхнюю одежду, заглядывая в лицо.
— Валя, где болит? Они тебя еще били? Ран нет?
— Я в полном порядке, — ответила девушка и прежде чем я в этом усомнился возмутилась: — Вот и какого черта ты в одних носках по снегу скакал? И так ведь температура!
Я изумлённо поднял брови, поражаясь ее хладнокровию, но тут же понял, что это не оно, а то, что называется “ещё не догнало”. Потому что вместо того, чтобы успокоиться, Валя дышала все чаще, а зрачки расширялись, делая взгляд слегка расфокусированным. Тонкие пальцы выронили подтаявший снежок и она пробормотала:
— Они же почти увезли меня… Они же… Господи, они же меня бы…
— Все обошлось. Ничего уже не случилось, — твердо сказал ей, стягивая и отбрасывая в сторону ее симпатичные валенки с узором. — Ты их знаешь? Кто это такие?
— Но не потому что я отбилась… — на мои вопросы ответа не последовало, похоже девушка их просто не уловила. Все более тревожный взгляд Валентины заметался по моему лицу, а губы задрожали. — Если бы не ты…
Она порывисто подалась вперёд, стремясь поймать мои губы своими, неловко столкнув наши носы, и я испытал импульс отшатнуться. Потому что мне на хрен не сдалась вот эта эмоциональность на фоне псевдогероизма, такое не к добру и не подходит для моих отношений с женщинами. Но импульс оказался слабым и крайне коротким, так что вместо того, чтобы тормознуть девушку в раздрае и дать ей опомниться, воспользовался моментом, сразу отвечая на ее поцелуй. Обхватил ее лицо, толкнулся языком между ее губ, требуя впустить и мгновенно обращая пока ещё порывистое почти невинное касание в полновесную ласку. Вкус неизведанный, мощный, щедро медно-соленый и сладко-свежий одновременно взорвался на моем языке, ударил в мозг, прямым попаданием вышибая все тормоза и отправляя в нокаут все разумные мысли. И вот тут отшатнулась уже Валя, схватившись за нижнюю челюсть и застонав.
— Вот же черт! Мне больно целоваться!
— Целовать буду я, — не позволил я ей опомниться, сгреб за косу и потянул, заставляя открыть для чувственных нападок шею.
Глава 11
Валя
Я ощущала себя контуженной. Оглушенной, ошеломленной, не способной осмыслить, что пережила, только вспоминать.
Момент, когда с опозданием навалившийся страх превратился в жгучее возбуждение, в моем сознании не сохранился. Пожалуй, я даже не поняла, что это оно и есть. Просто встревоженное лицо Ветрова, его губы, оказались так близко, а мне внезапно и так сильно-сильно захотелось прижаться к ним своими. Без единой логичной мысли почему. А ещё просто необходимо стало положить ладони на его широкие плечи, опереться на них, ощутить мощь и надёжность под своими руками. Понятия не имею, откуда это пришло, да и не важно стало почти сразу.
Егор ответил на мой неуклюжий поцелуй и тут же превратил его в нечто иное. Мой робкий и лишенный определенной цели порыв натолкнулся на его властный ответный напор, мгновенно лишая меня контроля над происходящим. Даже боль не отрезвила, Ветров и огонь, им порожденный во мне, не дали на это ни секунды, ни шанса.
Касания мужского рта, горячие, частые, по ещё холодной с улицы моей коже, били сквозными импульсами-выстрелами, вынося из головы все разумное и способное к контролю. Сильный, почти грубый захват на моих волосах, вынуждающий открыть ему доступ к шее, жгучие прикосновения рта все более настойчивые, влажные, и я в них тону, растворяюсь. Всего лишь поцелуи, как они могут ощущаться так шокирующе… нет, это не то самое, прежде знакомое мне “приятно”! Будоражащие всю меня до самого глубинного нутра волны рождались в местах касаний Ветрова и неслись во все стороны. А я хочу, чтобы они продолжались, я хочу, чтобы их стало больше, я хочу, чтобы они были повсюду. Я хочу…
— Все будет… потерпи, маленькая моя… — прошептал Егор, поймав губами мочку моего уха, и я вздрогнула и от сладкого нового импульса, и ощутив, как его пальцы скользнули под мои свитер и футболку, добираясь до голой кожи на животе. — Дашь мне посмотреть, как ты красивая… мммм? Хочу грудь твою целовать…
И я хочу… Хочу, чтобы целовал и трогал… Потому что она, грудь эта, почему-то ноет, и отяжелела, будто прося поддержки ладоней, что ее захватят. Я сама схватилась за мешающий трикотаж, чтобы помочь, но Егор заворчал и поднял мои руки, не позволяя этого. Скользнул уже обеими руками под одежду, добрался до застёжки лифчика, продолжая туманить голову все новыми поцелуями в шею, скулы, уголки рта, аккуратно обходя место удара на подбородке. Отстранился, на мгновенье поймав мой взгляд своим, и я почти испугалась того, что в нем прочитала. Похоть, виденная мною прежде в глазах других мужчин, почудилось бурей в стакане воды, по сравнению с этой лютой стихией. Такому не противостоят, такому отдаются в полную власть и молятся, чтобы выжить.
Егор раздел меня по пояс рывком, сняв все и сразу, одним движением.
— Охрененная… — проворчал он снова, обжигая мою обнаженную грудь таким тяжёлым взглядом, что я невольно прогнулась, подставляясь сильнее под эту визуальную ласку и умоляя сделать ее реальной. — Я знал… знал… Сука!
Я вздрогнула от того, как поменялся его голос, и заметила, что теперь Егор смотрит на мое плечо, по которому пришелся отцовский удар бутылкой. Мне сразу же стало стыдно и захотелось прикрыться, как если бы я внезапно стала уродливой.
— Об этом — потом! — будто поняв как-то мои чувства, властно отрезал Ветров и обхватил обе мои груди ладонями, сжал и зашипел сквозь зубы, утыкаясь лицом в ложбинку. — Даже тут пахнешь так, что я дурею…
Егор чуть отстранился и, поймав мой взгляд, лизнул сосок и тут же подул на него, заставив собраться в тугой комок, а я невольно заерзала на месте, пораженная мощным разрядом, от которого сжались мои внутренние мышцы и напряглись бедра. Порочно ухмыльнувшись и не разрывая визуального контакта, Ветров втянул в рот второй сосок, обласкал его языком, вырвав из меня рваный вздох, и внезапно слегка прикусил, резко выпустил и вновь подул. Моя голова запрокинулась как сама собой, вздох стал вскриком, а тягучий импульс внизу живота оказался таким сокрушительным, что я чуть не слетела с табуретки.
— Егор..! — вырвалось его имя, а за ним рвалось ещё что-то, для выражения чего слов у меня пока не нашлось.
— Да-а-а, я чуял, что ты просто порох… Но нахер пока все эти игры… Потом все… Рехнусь, если не трахну тебя прямо сейчас… — ворчание Ветрова трансформировалось в порыкивание голодного хищника, и он вскочил, легко подхватывая и меня, в несколько шагов донес до дивана, практически уронил на него спиной.
— Да твою же…! — ругнулся мужчина сквозь зубы, метнулся обратно, выдернул из кармана пальто свой бумажник и пошел обратно, небрежно потроша его на ходу. Вывалились купюры, но Ветрову было наплевать, он радостно рявкнул “Да!”, только выдернув из портмоне связку из трех серебристых квадратиков.
Навис надо мной, швырнув рядом презервативы, содрал с себя весь верх, дернул ремень, столкнул с бедер джинсы сразу с трусами, тут же наклонился и схватился за пояс моих домашних спортивок.
— Давай, горячая моя, покажи мне все! — приказал Егор, и я послушно подняла бедра, помогая лишить себя одежды.
Ветров отшвырнул тряпки, глядя на удивление мне в глаза, а не шаря по обнаженному для него телу глазами. А меня в этот его пристальный взгляд как в омут со страшной скоростью затягивало — не вздохнуть, не вырваться.
