Жестокий обман (ЛП) - Кейн Моника
— Мне не разрешается делать ничего, кроме как ходить по магазинам, заниматься спортом и смотреть телевизор. Я умираю здесь медленной смертью, а ты даже не знаешь и не заботишься об этом.
На ее глаза наворачиваются слезы, и моя грудь сжимается, странная теснота обволакивает легкие. Блядь, я стал мягким. С каких это пор меня трогают женские слезы или беспокоят их эмоции? Бьянка притягивает меня. Меня тянет к ней. Я жажду ее. Нуждаюсь в ней. Даже если она что-то скрывает от меня. Я в этом уверен.
Я отступаю от нее, проводя рукой по волосам. Резко отворачиваюсь, не желая, чтобы она уловила противоречивые эмоции, бушующие во мне.
— Даниил. — Ее голос едва слышно шепчет.
— Мне не все равно, — отвечаю я с трудом.
Легкие шаги приближаются ко мне, но прежде чем она успевает прикоснуться ко мне, я вздрагиваю. Сейчас я не могу вынести ее прикосновений. Мне невыносимо слышать, как сильно я ее разочаровываю.
Не дожидаясь ее ответа, я выхожу из комнаты в тумане растерянности.
* * *
Грузно сажусь на кровать, беру со стола мобильник и набираю номер Киры. Она берет трубку после первого же звонка.
— Даниил! Приятно видеть, как твое имя высвечивается на определителе, несмотря на то, что сейчас глубокая ночь. — На заднем плане раздается гудок автомобиля и крики. Знакомые звуки нью-йоркских улиц.
— И что ты до сих пор делаешь на улице в столь поздний час? — шутливо спрашиваю я.
— Я могла бы спросить тебя о том же!
Я фыркнул.
— Ладно, это справедливо. — Я откидываюсь на подушку и смотрю в потолок своей спальни. — Прости, что звоню неожиданно. Я знаю, что мы давно не общались. Я был занят.
— Да, черт возьми, ты был занят. Ты теперь женатый человек, надеюсь, ты жил в постели, занимался тонной сладкого секса молодоженов...
— Не совсем, — перебиваю я, потирая затылок. — Поэтому я и звоню.
— О... ладно. — Когда она заходит в свой лофт, слышится шорох и звяканье ключей. — Я вся во внимании. Что происходит?
Кира в нашей жизни всего около года – да и мы узнали только незадолго до этого, что у нас есть сестра, - и тем не менее она стала неотъемлемой частью нашей семьи. Лучшая часть, если хотите знать мое мнение.
— Черт... Я просто... — Я запинаюсь, не зная, как объяснить. — Я не знаю, как быть женатым. Что мне делать?
— Прости? — На другом конце провода раздается придушенный смех. — Ты имеешь в виду, как с ней обращаться?
Я закрываю глаза и щиплю себя за переносицу. Я говорю как неудачник.
— Ей скучно и одиноко, она мне так и сказала. Я все время работаю, потому что это то, чем я занимаюсь. Она не похожа на других жен мафии - она не хочет ходить по магазинам и в спортзал целыми днями. Она хочет работать, и я не знаю... быть как-то полезной. — О чем я не упоминаю, так это о том, как хреново я с ней обращался. Намеренно.
На другом конце линии наступает тишина, прежде чем она спрашивает:
— Так ты даже не взял отпуск на медовый месяц?
— Это брак по расчету, и я занят в казино. — И она меня ненавидит. Но делиться этим нет смысла.
— Верно. Ну, во-первых, ты должен найти для нее время. Пригласи ее на ужин. Куда-нибудь в шикарное или слишком роскошное место. Куда-нибудь в приземленное место, где вы оба сможете расслабиться и узнать друг друга как получше. Бьянка не кажется мне принцессой картеля, так что не стоит с ней так обращаться.
Я почесал подбородок.
— Я могу устроить ужин. Что-нибудь еще?
Кира рассмеялась.
— Начни с ужина и не работай все время, черт возьми. Она скажет тебе, что делать дальше.
Я усмехаюсь про себя. Да, наверное, так и будет. Бьянка не из тех, кто унывает.
— Ты можешь организовать для нее девичник? Думаю, ей будет легче, если у нее появятся подруги.
— Уже занимаюсь этим. Нам нужно только договориться о дате, а потом мы увезем ее на сумасшедшую ночь в город.
— Что? Я имел в виду тихий ужин, может быть, в салоне или еще куда-нибудь, принадлежащее нам. Никаких безумных ночей!
На другом конце провода раздается громкий гогот, после чего она вешает трубку.
Черт. У меня такое чувство, что я только что открыл большую коробку с червями.
ГЛАВА 12
Бьянка
— Что это за порода? — Я показываю на буйного черного щенка, который бегает кругами по газону вокруг моих ног.
— Это черный лабрадор, мэм. Ему месяц от роду.
— Такой милый, — восклицаю я. — А какой темперамент у этой породы? Энергичный? — С надеждой спрашиваю я заводчицу.
— Они требуют достаточно много активности, но хорошо поддаются дрессировке и являются прекрасными компаньонами, — с улыбкой заверяет она. — Лабрадоры очень ласковые.
Что ж, забудьте об этом.
— Я люблю собак с характером, — говорю я со смехом. — С любовью озорничать, знаете ли. Вы можете порекомендовать мне такую собаку?
— О. — Брови заводчика сошлись в задумчивости. — Такого еще никто не просил.
Михаил, моя вечная тень, прочищает горло.
— Я не думаю, что Даниил...
Я поднимаю руку, чтобы не дать ему закончить эту мысль.
— Ты позволишь мне позаботиться о Данииле, хорошо? Разве жена не может удивить своего мужа?
Михаил закатывает глаза и бормочет что-то по-русски. Он выглядел не слишком довольным, когда утром я сообщила, что мы едем к заводчице в Нью-Джерси. Может быть, он и сказал что-то про аллергию Даниила на пушистых животных, но, честно говоря, это не моя проблема. Эта собака будет служить гораздо более важной цели.
Я возвращаю свое внимание к заводчику.
— Итак, какие-нибудь рекомендации?
Она снимает очки и протирает их о рубашку, встряхивая солено-персиковой шевелюрой.
— Я знаю одного человека недалеко отсюда, который разводит японских шпицев, но, честно говоря, вам не нужна такая собака. Не поймите меня неправильно, они милые и ласковые, но они гиперактивны. Всегда лезут туда, куда не следует, практически не поддаются дрессировке, если хотите знать мое мнение.
Бинго.
— Я хотела бы узнать имя заводчика, пожалуйста.
За спиной раздается еще больше русских ругательств, которые я старательно игнорирую.
Через три часа мы снова в пентхаусе, Михаил нервно курит на террасе и смотрит на меня, как на воплощение дьявола, а я лежу на диване, захлебываясь от возбужденных собачьих поцелуев. Эрис - так я ее назвала. Это большой комок белой шерсти, агрессивный любитель пообниматься, и она не может усидеть на месте больше минуты. Она будет хорошо служить своей цели.
Когда мне было девять лет, родители купили мне собаку. На тот момент, только родилась моя сестра Селеста, и, видимо, я вела себя неадекватно, не привыкшая делить внимание родителей. Молли, названная в честь моей прабабушки, была ласковым золотистым ретривером, и вся ревность, которую я испытывала к сестре, улетучилась с ее появлением. У мамы появился новый ребенок, а у меня - свой.
Когда Селеста выросла, она тоже полюбила Молли, и собака стала нашей общей. Я и так обожала свою младшую сестру, но эта общая любовь к питомцу сблизила нас. Мы часто проводили время после обеда в бассейне, плавали и играли на заднем дворе.
Воспоминания вызывают всплеск эмоций, от которых у меня защемило в груди, и я снова погрузилась в волны горя, настолько сильные, что мои легкие горят от нехватки воздуха. Глаза жжет от слез, но я не даю им упасть. Вместо этого я направлю это горе на причину, по которой я здесь. Единственную причину.
Недавний случай, произошедший несколько ночей назад, когда Даниил застал меня за безуспешным шпионажем в его библиотеке, стал для меня тревожным сигналом. Я не могу рисковать тем, что меня снова поймают там, где я не должна быть. Даниил явно подозревал меня. Я сбила его с толку, устроив мини-спад, но это была лишь одноразовая ситуация.
От одной мысли о том, как унизителен был тот момент, по коже пробежал жар. Я искала способ отвлечь его; я не собиралась говорить правду, признаваться в том, что мне скучно и одиноко.
