Your Personal Boggart - Заставь меня жить
Ладонь с силой проводит по губам, безжалостно растягивая кожу, я глупо моргаю и пытаюсь понять, что это, чёрт возьми, только что было. Вернее, я отлично понимаю, что сейчас произошло.
Матерь Божья, подумать только: меня поцеловал Пожиратель Смерти - и не просто Пожиратель, а Барти Крауч-младший.
Я играю с огнём, с непредсказуемым пламенем, которое может очень сильно обжечь. Похоже, вся моя жизнь теперь прокладывает себе путь через огромные кострища.
Отойдя от шока, я отталкиваюсь от стены и ухожу в направлении, противоположном тому, которому последовал Крауч. Пара узких дорожек выводит меня точно в Косой Переулок, мне требуется четыре минуты, чтобы дойти до книжного магазина и ещё издалека отметить волнение на лицах друзей. Гермиона и Джинни озираются по сторонам, Невилл смотрит на часы, а Рон и вовсе ходит вдоль стеклянной витрины. Я окликаю друзей, которые синхронно поворачивают головы в мою сторону, а потом срываются с места. С большим трудом мне удаётся убедить их, что всё в порядке, и хоть Гермиона терпеливо поджимает губы, я знаю: она не оставит меня в покое, пока я всё не расскажу ей. Я вовсе не против поделиться разговором с Малфоем, но не считаю нужным рассказывать о встрече с Краучем. Страшно представить одну лишь реакцию друзей на это, что уж говорить о расспросах и нравоучениях.
В конечном итоге, ничем плохим это не закончилось: я узнал, где прячется Питер, и смогу «обрадовать» его своим появлением, как только появится такая возможность.
Я уверен, она появится.
* * *
- Она что, издевается?..
Мой беспомощный вздох привлекает внимание друзей. Рон вопросительно смотрит на меня, ни на секунду не переставая жевать, Джинни мрачнеет при слове «она», а Гермиона сразу понимает, в чём дело. Отложив вилку, подруга забирает из моих рук открытку кричащего пунцового цвета и с подозрением изучает её содержимое.
Я разворачиваюсь таким образом, чтобы взглянуть через два стола на третий, за которым сидит Ромильда. Она выглядит так, будто только и ждала моего внимания, и, заполучив его, обворожительно улыбается и хлопает ресницами.
- «Дорогой Гарри, я скучала по тебе. Может, мы прогуляемся по Хогсмиду в ближайший вечер? Искренне твоя, Ромильда», - Гермиона шёпотом зачитывает то, что написано в открытке, при этом её лицо принимает скептическое выражение. Подруга ещё несколько секунд разглядывает строчки, выведенные золотыми чернилами, а потом тоже смотрит на довольную Ромильду.
Я подавляю очередной вздох и отворачиваюсь, не в силах наблюдать заигрывающий взгляд Вейн. Потом ловлю себя на мысли, что до сих пор не успел притронуться ни к одному из блюд, которые чудесным образом появились на столах четырёх факультетов после торжественной речи Дамблдора.
Взгляд падает на аппетитные отбивные в кляре, я сразу беру парочку, потому что жутко проголодался. Периферийным зрением замечаю, как сидящая рядом Гермиона прячет открытку Ромильды под своей тарелкой, за что я ей безмерно благодарен: не хочу, чтобы кто-нибудь заметил этот ужас.
Отправив кусочек отбивной в рот, разглядываю витражи в высоких окнах и думаю о том, что в очередной раз оказываюсь в тупике: всё из-за наивного предположения, что Ромильда оставила меня в покое. К счастью, открытка - вполне безобидная вещь, и я очень надеюсь, что девушка не будет проявлять настойчивости. Хотя кто её знает…
Тихий треск горящих свечей разбавляется негромким жужжанием разговаривающих студентов, под потолком плавают персикового цвета облака, так удачно гармонирующие с оранжево-красным светом заходящего солнца, чьи лучи преломляются через разноцветные стёклышки витражей, яркими всполохами ложатся на мантии учеников и глянцевые поверхности столов.
Взгляд сам собой перемещается на преподавательский стол. Губы непроизвольно растягиваются в лёгкой улыбке, когда МакГонагалл обращает на меня внимание. Она слегка кивает в знак приветствия, при этом её взгляд заметно теплеет. Затем она возвращается к разговору с Дамблдором, который выглядит вполне умиротворённо и не уделяет должного внимания, очевидно, настороженным замечаниям профессора. Мой взгляд поочерёдно задерживается на лице каждого из преподавателей, пока, наконец, не достигает Снейпа. Кажется, я даже жевать начинаю медленнее, потому что сейчас, когда я получаю возможность увидеть его после вчерашнего, что-то странное начинает происходить где-то внутри, под рёбрами. Помню, Гермиона не раз с лёгким пренебрежением отзывалась на знаки внимания со стороны Рона, не отличавшиеся особым изяществом. Подруга говорила что-то о «гормональном фонтане, который буквально бьёт из ушей» Рона, меня это всегда смешило, хотя нечто подобное я испытывал по отношению к Джинни.
Не сразу я догадываюсь отвести взгляд от Снейпа, который помешивает ложкой в чашке и слушает мадам Трюк без особого интереса. Гермиона принимается за малиновое желе, Рон что-то бубнит на ухо Невиллу, я доедаю отбивные и следую примеру подруги.
Не то чтобы у меня пробился этот самый «гормональный фонтан» по отношению к Снейпу, нет, ни в коем случае. О мало-мальски романтической окраске наших взаимоотношений не могло быть и речи с самого начала, просто потому что в свете смерти родителей это выглядело бы странно, иррационально и не имело под собой достойного обоснования. Снейп играл большую роль в моей жизни, но то, с чем мне пришлось столкнулся и с чем я борюсь до сих пор, - всё это послужило катализатором для одной простой вещи: теперь в его присутствии фактически заключена моя новая жизнь. Медленно, но верно мироздание в моих глазах переворачивалось с ног на голову, как искусный акробат, теперь же оно застыло в таком положении и сочло его вполне удобным. Я вовсе не спорю с ним, наоборот, всячески поддерживаю равновесие, постепенно меняя взгляды на те или иные вещи и понимая истинную цену отдельных человеческих поступков. Безусловно, всё делалось Снейпом не для того, чтобы запутавшийся в жизни подросток потом оценил его помощь, - нет, вовсе не для того. У него свои мотивы, которые, я уверен, побуждались чувством ответственности и благородством. Возможно, мы оба не заметили, когда подобное вошло в привычку: он просто продолжил всячески оберегать меня, а я в какой-то миг не смог представить себя без него.
Ложка, вошедшая в остатки подрагивающего желе, замирает в вертикальном положении, когда я убираю руку и отрицательно качаю головой на вопрос Рона, буду ли я доедать. Гермиона прижимает салфетку к губам, вытирая следы тыквенного сока, тихо откашливается и, как остальные старосты, призывает студентов Гриффиндора подняться в башню, уделяя особое внимание беззаботным второкурсникам. Обменявшись улыбками при виде деловой подруги, мы с Роном вовремя успеваем вернуть своим лицам нормальное выражение, когда Гермиона бросает в нашу сторону многозначительный взгляд. Мы оба стараемся не отставать от Гриффиндорцев, тихо радуясь возвращению в замок. Когда наши нестройные ряды достигают помещения с лестницами, Симус окликает меня и немного скованно просит прощение за давний инцидент в гостиной, когда он обвинял меня во всех смертных грехах, после чего мы подрались. Я хлопаю его по плечу и принимаю извинения, потому что не умею долго обижаться и таить злобу. Невилл запрыгивает на последнюю ступеньку, когда лестница уже начинает движение. Друг принимается воодушевлённо вспоминать о бальных танцах, отчего мы с Роном синхронно возводим глаза к высокому потолку. Конечно же, окружающие слышат наш разговор, а многие девушки начинают перешёптываться при словосочетании «бальные танцы», что заставляет меня и моего друга ещё больше смутиться. Нет уж, увольте, ещё одного семестра вальсирования с Ромильдой я не переживу.
