Дж. Уорд - Темный любовник
Марисса так надеялась, что Велси сможет помочь, но беседа обернулась кошмаром. Сочувственные взгляды другой женщины и осторожно сформулированные ответы мучили их обеих, лишь в очередной раз указывая на все то, чего Марисса лишена.
Боже, она была так одинока.
Марисса закрыла глаза, снова ощутив боль Рофа.
Она просто обязана до него достучаться. Потому что ему больно. И, если подумать, что еще есть в ее жизни, кроме него?
Ощутив, что он в особняке Дариуса, Марисса глубоко вдохнула и дематериализовалась.
* * *Роф медленно разогнул колени и встал, услышав, как при этом хрустнул, распрямляясь, позвоночник. Стряхнул алмазы с голеней.
В дверь постучали, и он разрешил ей открыться, подумав, что это Фритц.
Почувствовав запах океана, он поджал губы.
— Что привело тебя сюда, Марисса? — не оборачиваясь, спросил он. Прикрывшись полотенцем, Роф направился в ванную.
— Позвольте мне вымыть вас, мой повелитель, — прошептала она. — Я позабочусь о вашей коже. Я могу…
— Я в порядке.
Он быстро исцелялся. К концу ночи царапины станут едва заметны.
Роф подошел к гардеробной и, просмотрев одежду, вытащил черную рубашку с длинными рукавами, кожаные брюки и… черт, а это еще что? Да ни в жизнь! Только не чертова красотень. Он не станет сражаться в нижнем белье. Скорее пойдет вообще без белья, чем примет смерть в этих тряпках.
В первую очередь следует вступить в контакт с дочерью Дариуса. Роф знал, у него почти не осталось времени, ее Переход быстро приближался. А после он должен связаться с Вишесом и Фёри, выяснить, что там удалось разузнать о давешнем мертвом лессере.
Роф собрался сбросить полотенце и свернуть его в валик, когда до него дошло, что Марисса все еще стоит в комнате.
Повернувшись, он окинул ее взглядом.
— Иди домой, Марисса, — произнес он.
Она повесила голову. — Мой повелитель, я чувствую вашу бо…
— Я в полном порядке.
Мгновение она колебалась. А затем бесшумно исчезла.
Десять минут спустя Роф поднялся в гостиную.
— Фритц? — позвал он.
— Да, хозяин? — дворецкий, казалось, был рад, что его вызвали.
— У тебя есть под рукой немного сигарет с травкой?
— Конечно.
Фритц пересек комнату, подойдя к антикварной коробке из красного дерева. Захватив ее с собой, откинул крышку и повернул содержимым к нему.
Роф взял пару косяков.
— Если вы пристрастились к ним, я достану еще.
— Не беспокойся. Этого хватит, — Рофу не нравились наркотики, но сегодня он найдет им применение.
— Вы отведаете чего-нибудь перед тем, как уйдете?
Роф покачал головой.
— Может быть, тогда, когда вернетесь? — по мере того, как Фритц закрывал крышку, его голос становился все тише и тише.
Роф собрался прервать пожилого мужчину, но вспомнил о Дариусе. Ди бы вел себя лучше с Фритцем.
— Ладно. Да. Спасибо.
Получив цель, дворецкий встрепенулся.
«Боже милосердный, да он, кажется, улыбается», подумал Роф.
— Я приготовлю вам ягненка, хозяин. Как бы вы хотели, чтобы мясо было приготовлено?
— С кровью.
— И выстираю вашу одежду. Могу я так же заказать вам новые кожаные брюки?
— Не… — Роф захлопнул рот. — Конечно. Было бы прекрасно. И, э-э, ты мог бы раздобыть мне какие-нибудь боксеры? Черные? Размер XXL?
— С удовольствием.
Роф развернулся и направился к двери.
Как, черт возьми, у него оказался слуга?
— Хозяин?
— Да? — прорычал он.
— Берегите себя там.
Роф остановился и оглянулся черезо плечо. Фритц, казалось, нянчил коробку на груди.
«Чертовски странно, что кто-то ждет его дома», подумал Роф.
Вампир оставил особняк и прошел вдоль по длинной подъездной аллее на засаженную деревьями улицу. По небу пронеслась молния, обещая скорую грозу. Он чувствовал запах назревающего на юге шторма.
Где, к чертям, сейчас может быть дочь Дариуса?
Для начала он попытает счастья в ее квартире.
Материализовавшись во внутреннем дворике за ее домом, Роф глянул на окна и ответил на приветственное мурлыканье ее кота своим собственным. Внутри ее не было, так что Роф занял место на столе для пикника, поставив ноги на скамью. Он даст ей час или около того, а затем ему придется найти братьев. Роф всегда может вернуться к концу ночи. Однако учитывая, как все обернулось, когда он в первый раз вошел в ее квартиру, вампир посчитал, что разбудить ее в четыре утра будет не самым мудрым шагом.
Роф снял свои темные очки и потер переносицу.
Как ему объяснить ей, что с ней вскоре произойдет? И что она должна будет сделать, чтобы пережить изменение?
У него было чувство, она не слишком-то обрадуется новостям.
Роф мысленно вернулся назад к своему собственному Переходу. Это был настоящий кошмар. К тому же он оказался не готов, так как его родители всегда пытались защищать его, но умерли прежде, чем рассказали ему, чего ожидать.
Его воспоминания вернулись с пугающей четкостью.
Лондон конца семнадцатого века был жестоким местом, особенно для того, кто совершенно одинок на планете. За два года до этого его родителей зверски убили у него на глазах, и он сбежал от своей расы, подумав, что его трусость в ту страшную ночь была позором, который должен нести лишь он один.
Принимая во внимание, что в вампирском обществе его воспитывали и защищали как будущего короля, он нашел мир людей в значительной степени основанным на физической меритократии[38]. Для кого-то, сложенного так, как он до прохождения своего изменения, это означало находиться на самом низу социальной лестницы. В те времена он был тонким как тростинка, худым и слабым, легкая добыча для человеческих мальчишек, ищущих развлечений. За время, проведенное в Лондонских трущобах, Рофа столько раз избивали, что он привык к тому, что конечности его не слушались. И не было ничего удивительного в ноге, что не сгибается из-за раздробленной коленной чашечки. Или бесполезной из-за вывиха плеча руке, поскольку его как-то волокли вслед за лошадью.
Он выживал на отбросах, находясь на грани голода, когда наконец нашел работу слуги у торговца скакунами. Роф чистил подковы, седла и уздечки, пока на руках не начала облезать кожа, но, по крайней мере, у него была еда. Его убогое ложе располагалось в конюшне, на втором этаже сеновала. Там было мягче, чем на привычной ему твердой земле, но он никогда не знал, в какой момент его разбудят пинком под ребра из-за того, что какому-нибудь конюху захотелось потискать служанку или двух.
