Алекс Эллиотт - Соблазненная сенатором (ЛП)
Подражать тем правителям, о которых не забывают.
Но как заставить Стоуна видеть во мне что-то кроме красивых бедер? Это значит, мне нужно забыть о своих эмоциях и стать спокойной. Холодной. Расчетливой. Больше никаких эмоциональных взрывов. Никакой наивности. Мне нужно увеличить ставки. Если я потеряю эту связь, то вся эта фигня оставит неизгладимый след.
― Ты имела в виду это? ― спрашивает он, подняв записку.
У меня есть один месяц, чтобы доказать, что я способная, надежная, целеустремленная... и тогда мой мир перестанет вращаться. Черт! Он протягивает мне записку, на которой Джон написал грязную шутку, а я забыла о ней. Должно быть, Джон видит это, и автомобиль резко и опасно виляет на дороге.
― Боже, ― рычит Стоун, все еще не разрывая наш зрительный контакт.
― Ошибочка вышла…, ― Все, что смогла произнести я, не зная, что сказать и напоминая себе не обращать внимание на Джона.
― Ну и? ― спрашивает он.
― Ну и, ― отвечаю я, и мы смотрим друг на друга. Либо мое воображение сошло с ума, либо мы безумно хотим трахнуть друг друга. Я, не моргая, погружаюсь в серую дымку его глаз и не могу ничего больше сказать.
Еще никогда прежде не видела, чтобы мужчина смотрел на меня так, как делает это он и я буквально прижата его силой.
Он без слов открывает двери в свой мир, предлагая мне выбор, и все мое будущее сейчас зависит от того, что я скажу. Скорее всего, он думает, что я попалась на его удочку после единственного поцелуя. Мне нужно доказать ему, что я рассматриваю наши отношения только, как рабочие и что я на сто пятьдесят процентов уверенна в этом.
― Мы можем установить торговые отношения? ― Его вопрос не коробит меня, как раньше.
Это как если бы мы были соединены на более глубоком уровне. Я могу чувствовать его, или предчувствовать, либо я выдаю желаемое за действительное. Адреналин зашкаливает и я готова сбежать, но стараюсь не думать об этой бредовой затее. Я забыла о записке и теперь у меня есть несколько секунд, чтобы что-нибудь придумать. Что угодно!
― Это было ошибкой... Не о чем разговаривать. ― Но конечно, это все, о чем я могу думать. Как только слова сорвались с губ, все вокруг изменилось. Я использовала его слова и думаю, вспомнит ли он об этом. В мгновение мир вокруг меня становится серым, и нет больше ничего вокруг: только Беннетт Стоун и я.
Он смотрит на меня и его взгляд останавливается на записке, которую он держит в руке.
Пытаясь собраться с мыслями, я стараюсь обуздать желание, посеявшее хаос в моих планах. Дышать становится трудно, хочется забыть о своей цели и потянуть его за галстук, пока наши губы не встретятся. Я закусываю губу, представляя, как много оттенков вкуса я бы чувствовала, ощущая его язык у себя во рту.
Еще. Раз.
Я вспоминаю, что Джон сидит на переднем сидении, когда он закашлял ― это был наш условный знак для восстановления контроля. Правильно ― все это в моем воображении.
Может когда-то Сенатор Стоун и целовал меня, но я тогда еще не была стажером. Что подтверждает все мои теории о людях. У него безупречная репутация и неплохая политическая поддержка, которая поможет ему прорваться в Белый Дом. Он ― восходящая звезда, и я просто сумасшедшая, если я думаю, что он хочет поцеловать меня, как тогда в клубе.
Вместо того чтобы думать о его губах я должна помнить, что благодаря Стоуну могу обрести массу связей.
Гарантированную работу на того, кто через несколько лет может покорить не только Вашингтон, но и стать бесстрашным лидером Соединенных Штатов Америки!
Это требует полного контроля. Мне не надо напоминать, что некоторые журналисты обезумели от желания пролить свет на правду, выдавая желаемое за действительное. Каково бы это было ― поцеловать нового босса во время интервью.
― Боже, я не хотела, чтобы эта записка попала к вам. Она никак не повлияет на мою рабочую этику и желание, чтобы работа была выполнена! Моя анкета есть в документах. Прочтите ее. ― Я подаюсь вперед, и напряжение между нами растет до тех пор, пока один из нас не разрывает зрительный контакт. ― Я коротко перескажу суть. Я здесь, чтобы учиться и набираться опыта. Путь вверх по лестнице начинается здесь. С вами, Сенатор Стоун, я думаю, мы оба получим то, чего мы хотим.
― Я вижу, ― говорит он.
Я убираю руку, и он немного расставляет ноги, опуская мое резюме на бедро.
Он медленно поднимает руку к подбородку и прикусывает кончик одного из его длинных пальцев, пока мы продолжаем это безумие.
Тишина оглушает, чувствуется, как накаляется все вокруг. Мое тело раскаляется, когда он опускает взгляд с моего лица на грудь. Он заметил, насколько быстро я дышу?
Я стараюсь успокоиться, но комок тревоги застрял в горле. Я уговариваю себя прекратить теребить подол платья, но пальцы меня не слушаются. Джон притормаживает и поворачивает за угол.
Вход кофейни светится мягким светом. Снаружи полно людей и я пытаюсь восстановить дыхание.
― Что ж, мис Кеннеди, кажется, мы проведем вместе практически два дня. Посмотрим, как вы с этим справитесь.
― Это означает, что я в вашей команде?
― Я приму решение в четверг. Вы свободны на остаток вечера? Как вы знаете, мой график полностью изменился, и мне нужно приготовиться на завтра. ― Он говорит и мне интересно, во что, блин, я только что влезла. Машина останавливается, и он открывает дверь, выходит, прежде чем я могу ответить.
Не важно. Я сделаю все, чтобы получить VIP-пропуск в парламент. Мы начинаем сегодня, и я хочу, чтобы он убедился, что я не бездельница и могу побороть все, что встретиться мне на пути.
Я сделаю все, чтобы подняться по этой лестнице. Месяц ― четыре недели, чтобы показать ему реальную выгоду, прежде чем моя стажировка закончится. Я должна найти свое место без помощи своей семьи, с помощью мужчины, который может быть сильнее, чем целая семья. Президент Беннетт Стоун ― он должен им стать ― мы можем это сделать, если я смогу спуститься с небес на землю.
Глава четвертая.
Собрание Кворума
ЧЕРТ, я не могу выпустить из рук записку, на которой розовыми чернилами написано «ИНТИМ ПОМОЩЬ». Я не смотрю на страницу, на которую она указывает пальцем.
Конечно, голос в моей голове кричит отдать, но я этого не делаю. Некоторое время мы говорим о разных вещах ― не спрашивайте меня, о каких ― в них нет никакой логики.
Она говорит о войне, как об исключении. Вот каково это сидеть рядом с ней в присутствии водителя. Я бы лучше торговался с ней в постели. Кеннеди в военной реформе ― я помню что-то такое, но поток грязных мыслей о том, как я трогаю ее тело, бушует во мне и превращает все ее слова просто в шум.
