Первый (СИ) - Данич Дина
- Отпусти, - прошу, пытаясь отвернуться. Низ живота сводит от неприятных ощущений, да и между ног тоже ощутимый дискомфорт. Пару минут назад на драйве нашего секса я ничего подобного не чувствовала. Но как говорится за все в этой жизни надо платить.
Марат не слушается, а наоборот даже - удерживает, не позволяя отстраниться.
- Почему не сказала? - требовательно спрашивает он.
Его взгляд все еще шальной, подернутый дымкой желания. Но что-то уже неуловимо изменилось. Да и я тоже начинаю приходить в себя, осознавая, что наделала.
Нет, мне, конечно, было классно. И даже с моей тягой ко всему интересному я ни разу не испытывала столько всего.
Это было ярко и круто. Но теперь, когда туман возбуждения рассеялся, пора посмотреть правде в глаза - мы с Маратом по разные стороны баррикад. И неважно, что между нами бешеная химия, переходящая в не менее обалденную физику.
- Отпусти, мне надо… - я не успеваю договорить, как хозяин дома резко сдирает сменя платье, которое уже не подлежит восстановлению, и подхватывает на руки.
- Эй! - возмущаюсь тем, что, во-первых, я голая. А во-вторых, я, может, против того, чтобы меня куда-то тащили! - Отпусти меня ! Сейчас же!
Но мои возмущения и сопротивление для Бессонова что слону дробина. Он невозмутимо приносит меня в мою спальню, а затем прямиком следует в ванную.
Только там ставит на ноги уже в душевую кабину.
Как только Марат меня отпускает, тут же закрываюсь от него руками. Глупо, может. Но мне очень неуютно под его темным жадным взглядом. В отличие от меня он-то в одежде - только брюки расстегнуты.
- Выйди! - требую тут же.
- Тебя надо помыть, - возражает он.
- И что? - тут же огрызаюсь. - Думаешь, у меня руки отсохнут справиться самой? Выйди, я сказала!
Чувствую, как меня начинает мелко трясти. Если сейчас этот гад останется, если он снова сделает по-своему, то…
Мне не приходится заканчивать мысль - Бессонов стискивает зубы и отступает на шаг. Выдыхает и, резко развернувшись, выходит из ванной.
Я на автомате включаю горячую воду и, закрыв дверь душевой кабины, сползаю по ней вниз.
Меня потряхивает. Так будто я пробежала длинный марафон, а в конце сдалась и не справилась. Вода смывает слезы, которые почему-то появляются у меня. Некрасиво шмыгаю носом и, закрывая рот ладонью, тихо плачу.
Не понимаю, что со мной. Не понимаю… Ведь знала, что рано или поздно секс у меня случится. И конечно же, глупо ждать, что после первого раза не будет ничего болеть. Опять же я столько об этом читала. Все в пределах нормы - я не истекаю кровью, чтобы паниковать. Да, неприятно и сданит. Но…
Тогда что со мной?
Обнимаю себя руками и тихо плачу. Плачу-плачу-плачу…
Чувство, что я не справилась, все острее ощущается под кожей. Как будто я не сдала главный экзамен. Все испортила.
Или что еще хуже - я выиграла приз, а затем выяснилось, что это ошибка. И что победитель не я.
Не знаю, сколько так сижу - от горячей воды кожа раскраснелась, но меня все еще трясет. А ведь я считала себя не впечатлительной барышней. Мне казалось, я готова к таким моментам, и сантиментам тут не место.
Я ведь даже не грезила о красивой свадьбе, как многие мои подружки. Не искала белокурого принца на белом коне с идеальным набором качеств.
А в результате сижу и тихо реву после секса с мужчиной, от взгляда которого внутри все вытягивается в струну.
И который, вполне вероятно, виноват в смерти брата моей подруги.
Когда я, наконец, собираюсь с силами и, помывшись, выхожу из душевой, внутри у меня опустошенность и странное равнодушие. Словно мои чувства и эмоции заморозили. Как будто после такой яркой близости они вдруг закончились, а новых не подвезли.
Все движения происходят сами собой на автомате - вытереться, обернуть полотенце. Я вообще очень хочу лечь и поспать.
Выхожу из ванной и тут же торможу - на моей постели сидит Бессонов и смотрит на меня в упор. Проходится цепким, изучающим взглядом сверху вниз, а затем поднимается на ноги и бросает небрежно:
- Одевайся.
- Зачем?
- Поедем в больницу.
Наверное, кто-то на моем месте умилился бы такой заботе. Я же лишь настороженно смотрю на Марата.
- Зачем?
- Затем, - обрубает он. - Пять минут тебе.
Сейчас у меня нет сил чтобы ему противостоять. Запал закончился, и мне банально нужно время для восстановления. Наш секс забрал у меня все - силы, эмоции, физические ощущения.
Опустив взгляд, замечаю несчастный браслет. Он по-прежнему мигает, но даже по этому поводу у меня нет никаких эмоций. Просто дикая усталость. Подозреваю, что если я не послушаюсь, то Марат вернется и силой потащит меня к машине. Уж больно решительно он выглядел.
Конечно, за пять минут я не успеваю собраться. Но Бессонов не лютует в этот раз - терпеливо ждет меня в коридоре. Едва мы встречаемся взглядами, как воздух между нами снова начинает вибрировать.
Медленно приближаюсь, пытаясь разгадать, что у него в голове. Однако выражение лица у Марата абсолютно непроницаемо - спокойное и отстраненное. Он кивает в сторону гостиной, в которой мы только что с ним были близки.
- Заходи.
- Зачем? - спрашиваю, поражаясь тому, как глухо звучит мой голос.
Но вместо ответа мужчина подталкивает меня к двери, отрезая пути к отступлению.
Я замираю рядом с диваном, на котором все и произошло. Точнее, на его подлокотнике. Нервно сглатываю, ощущая фантомные прикосновения к моей коже. Чувство, что Марат заклеймил меня, пометил так, что я просто не смогу забыть, не оставляет.
- Смелее, царевна, - вкрадчиво произносит Марат, вставая у меня за спиной. - Проходи, присаживайся.
Наверное, будь я в адеквате сейчас, возмутилась бы, может, ответила как-то. Но я опустошена. Поэму То молча прохожу к дивану и присаживаюсь так, чтобы оказаться подальше от Бессонова.
Его, конечно же, это не смущает - он подходит, тем самым давая понять, что мой маневр был бесполезен.
Когда Марат присаживается передо мной на корточки, внутри что-то замирает. Вроде бы я отстранена и спокойна, но его взгляд что-то делает со мной.
Бессонов по-прежнему в той же рубашке и в тех же брюках. Поэтому когда он достает из кармана брелок от моего следящего браслета, я даже не удивляюсь. Получается, все это время он был у него под рукой.
Пристально глядя мне в глаза, он активирует какой-то новый режим - световой сигнал меняет цвет, а затем вдруг гаснет.
Вообще.
Озадаченно смотрю, как Марат расстегивает браслет и вовсе снимает с моей ноги.
- Боишься, что врач тебя осудит? - задаю вопрос, скорее по привычке, пытаясь дернуть тигра за усы. На самом деле никакого азарта или предвкушения от этого я не испытываю. Моя нервная система все еще не пришла в норму.
Бессонов едва заметно ухмыляется, поднимается и небрежно бросает в ответ:
- Больше нет смысла в этом фарсе.
Он кладет браслет на журнальный столик, а сам отходит к окну, будто давая мне время осознать то, что он сказал.
Я тупо смотрю на пластиковую удавку, которая держала меня эти дни. Мысли сейчас крайне неповоротливые. Внутри происходит перезагрузка, и мозг работает на малой мощности.
Мне требуется достаточно времени, чтоб ухватить слова, которые произнес Марат.
Фарс…
Нет смысла…
- То есть ба-бах не случится? - отстраненно спрашиваю, чувствуя, что внутри меня начинает зарождаться протест.
Мужчина оборачивается ко мне и коротко кивает.
- И все это время… - я даже не заканчиваю фразу, шумно выдыхая. - Ну ты и мудак, - добавляю уже куда громче.
- Есть еще что сказать? - равнодушно уточняет Марат. - Нет? Тогда поехали.
Он совершенно спокойно направляется к двери, тогда как я начинаю приходить в себя. Но не потому что самочувствие наладилось. Вовсе нет. Меня возвращает к жизни здоровая злость.
- То есть сначала эта хрень, - киваю на столик, - потом намеки про аукцион, - перечисляю, сверля Бессонова злым взглядом. - Это вообще нормально по-твоему? Я тебе что, собачка дрессированная?!
