Война Поппи (ЛП) - Ловелл Л. П. Лорен Ловелл
Приближаясь к нему, я внимательно наблюдаю за ним. Его плечи вздымаются и опускаются из-за тяжелого дыхания, и это заставляет пурпурные рубцы, которыми испещрены его бока и спина, выделяться в свете флуоресцентных ламп.
Я останавливаюсь позади него, глядя на длинный неровный шрам. Я просто хочу потрогать его по какой-то причине, провести по нему пальцами, чтобы дать ему понять, что он все еще идеален, он все еще Брэндон…
— Брэндон, — шепчу я, поднимая руку и осторожно проводя кончиком пальца по самому длинному из его шрамов, неровная кожа ощущается почти как шрифт Брайля под моим пальцем.
Следующее, что я помню, это как Брэндон разворачивается, хватает меня за оба плеча и с грохотом швыряет о металлические шкафчики. Крик, который я издаю от внезапного шока, эхом разносится по коридору.
Его глаза прикованы к моим, лишенные всякого выражения. Его ноздри раздуваются в бешенстве.
— Брэндон, — зову его спокойным голосом, потому что не уверена, что он вообще сейчас здесь. Мне нужно, чтобы он вернулся, оставил в памяти зону боевых действий. — Брэндон…
Его брови нахмурены, а пальцы сжимают мою челюсть в яростной хватке. На секунду мне кажется, что он сорвется, но внезапно все меняется. Он прижимается ко мне своим телом, впечатывая меня своей твердой грудью к помятой дверце шкафчика. Его взгляд падает на мои губы как раз перед тем, как его рот жестко врезается в мой. Я не могу дышать. Не могу двигаться. Шок меня полностью заморозил. Его губы сильнее прижимаются к моему рту, дрожа, требуя ответа на его жестокость. Его хватка на моей челюсти становится все сильнее, и я боюсь, что он собирается поранить мне кожу. Его язык касается моих губ, и мое тело смягчается под этим простым прикосновением. Я не могу не тянуться к нему.
Что-то, давно дремавшее внутри, пробуждается и вырывается на поверхность, как волна-убийца, и захлестывает меня. Губы Брэндона обжигают, согревая каждый холодный дюйм моего тела. Я должна была оттолкнуть его, но у меня не хватило бы сил, даже если бы я попыталась. Итак, я сдаюсь, обвивая руками его шею и притягивая ближе. Я раздвигаю губы. Его язык касается моего, вызывая пламя, которое угрожает поглотить нас обоих. Весь его гнев, его боль, наша боль — вылиты в этот поцелуй. И это такая прекрасная пытка. Ослепительный луч чистого света в нашем личном аду.
И так же быстро, как этот поцелуй начинается, он заканчивается. Брэндон отрывается от меня. Отступает на несколько шагов назад, проводя рукой вниз по челюсти и губам. Он бросает один мимолетный взгляд в мою сторону, прежде чем повернуться ко мне спиной.
— Я… — начинаю, но не знаю, что сказать. А что мне говорить? — Я…
— Просто уходи, Поппи, — шепчет он.
— Брэндон… — я делаю шаг к нему. Он поворачивается ко мне лицом, но вытягивает руку, будто хочет отогнать меня.
— Я не могу… не могу сделать это прямо сейчас.
Мое сердце колотится, в груди все сжимается, а потом я поворачиваюсь и выхожу из раздевалки. Я не могу сделать это прямо сейчас. Качая головой, я смеюсь, потому что услышала именно эти слова от Брэндона, когда мне было шестнадцать.
— Почему ты здесь одна, Опоссум?
— Не знаю, — я пожала плечами, опуская ноги с пирса, немного опустив пальцы ног под воду.
— Коннор искал тебя. Ну, тебя и Карамельных Нибблов, — он смеется. Я закатываю глаза. Я бы хотела быть влюбленной в Коннора, потому что он никогда бы не сбежал с Нив Киркпатрик. Любить его не так больно, как любить Брэндона.
— Я уверена, что Нив ищет тебя, — в моем тоне сквозит острота, хотя я изо всех сил стараюсь сохранять вежливость. Она хочет Брэндона. Он хочет ее. Она — все, чем я никогда не буду — распутная блондинка, одним взглядом способная заставить парней упасть на колени.
— Ну, она может продолжать поиски.
— Я видела, как ты целовал ее на прошлой неделе, — жар заливает мои щеки. — Она хорошенькая.
— Она пойдет, — он садится рядом со мной и толкает меня. — Не будем ревновать, не так ли, Оппи?
— Чему завидовать? И перестань меня так называть.
— Тому, что я целую ее.
— Мне все равно, кого ты целуешь.
— Все равно?
— Да, — говорю я, вздыхая. — У тебя во рту может быть гонорея или еще что-то в этом роде.
Брэндон смеется, и я ненавижу и люблю его одновременно. Все в нем заставляет меня хотеть его. Это раздражает. Он щипает меня за бок, и я дергаюсь, хихикая.
— Мой маленький опоссум ревнует.
— Заткнулся бы ты? — я поворачиваюсь к нему лицом, и он так близко ко мне, что чувствую его дыхание с примесью виски и сигарет. Я закрываю глаза, вдыхая его и притворяясь, что могу поцеловать его, если захочу.
— Я бы тоже поцеловал тебя, если бы ты позволила мне… — произносит он, и у меня сжимается сердце.
В темноте я едва могу разглядеть слабую улыбку на его губах и мерцание его зеленых глаз. Мое сердце стучит в груди, и я сглатываю. Следующее, что я помню, это пальцы Брэндона, скользящие по моим волосам за ухом, и его губы едва касаются моих. Прилив жара заполняет меня, прежде чем я успеваю пошевелиться, и его губы накрываю мои. Мягкие, теплые и нежные. Он прижимается своими губами к моим, а его рука обхватывает мой затылок, и кончик его языка касается моего.
И в этот момент он со вздохом отстраняется.
— Бля… — он, спотыкаясь, поднимается на ноги, проводя рукой по волосам и отступая назад.
— Что я….
— Я не могу. Просто не могу сделать это с тобой.
Мои ноздри раздуваются, челюсти напрягаются, и меня охватывает гнев.
— Я не просила тебя об этом.
Но Брэндон уже прошел половину лужайки, возвращаясь к дому. Брэндон О'Кифф был моей первой любовью, моим первым поцелуем и первым парнем, разбившим мне сердце.
Глава 16
Брэндон
“Demons” — Imagine Dragons
Какого хера со мной не так? Поппи? Из всех людей. Я просто потерял контроль. Мой разум был поглощен гребаными воспоминаниями о войне, и тогда… появилась она, как чертово видение. На секунду все, чего мне хотелось, — это утонуть в ее теплоте, вспомнить, каково это — погрузиться в сияние, которое от нее исходит. Она так красива и хороша, и, черт. Она принадлежит Коннору. Всегда была и будет. Коннора.
Не стоило ее целовать, но мне понравилось. Она сделала так, чтобы все это исчезло: ненависть и гнев, и борьба в моей голове. В ту секунду, когда мои губы коснулись ее губ, не существовало ничего, кроме тишины, а мой мозг не смог заткнуться после того, как взорвалась бомба. Тот единственный поцелуй стал миром посреди войны, и это меня пугает. Чувство вины пожирает меня, разъедая желудок, пока я не начинаю чувствовать себя физически больным. Я сделал много плохого в своей жизни, но вдова моего лучшего друга… это дерьмо обеспечит мне особое место во внутреннем кругу ада.
***
Я протискиваюсь сквозь толпу зрителей, все внимание которых направлено на бой Киана. Люди поворачиваются, бросают на меня недовольные взгляды, а затем понимают, кто я такой, и тогда они уже не могут убраться с моего пути побыстрее. В дальней стороне подвала есть пожарный выход. Я распахиваю дверь и взбираюсь по короткой лестнице, ведущей в переулок позади паба. Снаружи воздух холодный, и я делаю глубокий вдох, чтобы прояснить разум.
Искра света попадает в поле моего зрения. Сквозь тень я наблюдаю, как в тени Финн, прислонившись к стене переулка, закрывает ладонью пламя зажигалки. Не говоря ни слова, он протягивает мне пачку сигарет. Я беру одну сигарету, и он подносит к ней зажигалку. Густой дым задерживается в моих легких, и я медленно выдыхаю его, позволяя ему скользить мимо моих губ.
— Ты сбиваешься, — тихо говорит Финн
Я вздыхаю и присоединяюсь к нему, вставая у стены. Когда он на ринге, то дерется как животное, но вне ринга он похож на призрака. Держится всегда позади. Тот, о ком ты быстро забываешь, но он все слышит и видит. Он не говорит много, но когда он это делает, все его слушают, и для меня его присутствие — это комфортная тишина.
