Олег Болтогаев - Графологический анализ
Серёжа скользнул рукой вдоль своего тела. Прикоснулся пальцами к напряженной плоти.
"Вот моя внутренняя константа, она тверда", — подумал он.
— Придёт такой момент, когда Высокий Суд спросит вас: "Как вы пользовались своей внутренней константой?"
"Действительно, как?" — задумался Серёжа.
— Настанет миг, когда вам будет горько и стыдно, что вы так глупо и так бездарно израсходовали волшебную энергию вашей внутренней константы! Это ваш догмат, ваш стержень!
Теперь математичка говорила высоким, звонким голосом. Она смотрела прямо на Серёжу, отчего он невольно съёжился.
"Откуда она знает?" — испуганно подумал паренёк.
— Вот ты, Серёжа, расскажи нам про свою внутреннюю константу. Как ты использовал в течение летних каникул мощную силу своего внутреннего стержня?
"Всё лето Женя водила меня за нос", — захныкал Серёжа.
Класс грохнул от хохота.
И в этот момент Серёжа проснулся.
Серёжа проснулся.
И с радостью вспомнил всё, что произошло вчера.
Дала!
Дала!
Она громко ойкнула, когда его напряженный дружок проник в неё. Значит, он, Серёжа, у неё первый! Это здорово!
В памяти ещё и ещё раз прокручивалась одна и та же цепь сладостных событий.
Зря математичка пела про внутреннюю константу.
Вчера, после матча, после волшебных струй освежающего душа он вышел из раздевалки и увидел, что Лена его ждёт. Почему-то гулко забилось сердце, неужели у человека, и впрямь, есть какой-то неизвестный орган, дающий это постижимое ощущение предчувствия? Наверное, есть. Знала ли Лена про то, что Слон дал ему заветный ключик? Нет, конечно.
Уже почти стемнело.
Серёжа подошёл к Лене и взял её за руку.
И почти сразу они стали целоваться.
— Мы с ума сошли, пойдём куда-нибудь, — прошептала Лена, прервав поцелуй. — Пойдём в школьный двор, — также шёпотом ответил Серёжа.
Не мог же он прямо так сразу сказать: "Давай залезем в музкабинет".
— Пойдём, — согласилась Лена.
О, боги! Каким нежным, ласковым и обещающим был её тихий голос.
Серёжа обнял девушку за плечи, и они пошли в сторону школы.
— Посидим на скамеечке? — спросила Лена. — Нет, давай, залезем внутрь, — от волнения голос Серёжи дрожал. — Как это? Внутрь чего? — изумилась Лена. — А так, — ответил он и потянул её за собой.
Музыкальный кабинет находился в пристройке и имел отдельный вход.
— Ты что, будешь ломать замок? — удивилась Лена. — Нет, у меня есть ключ, — ответил Серёжа. — Откуда? — От верблюда, — пошутил он.
А нужно было сказать: "От Слона".
Чёрт, от волнения он не сразу смог попасть ключом в замочную скважину.
Но, наконец, замок щелкнул и дверь со скрипом открылась.
— Заходи, — прошептал Серёжа. — Я боюсь, там темно, — сказала Лена. — Заходи, не бойся, я с тобой, — и он положил ладонь на её тугую попку. — Я боюсь, — повторила девушка и шагнула внутрь.
Серёжа вошёл следом и стал закрывать дверь.
— Включить свет? — спросила Лена. — Ага! И начинай громко играть на пианино! — рассмеялся Серёжа. — Но ведь ничего не видно, — виновато ответила Лена. — Сейчас глаза привыкнут к темноте и всё будет видно. — Что "всё"? — Я буду видеть тебя, а ты меня, — сказал Серёжа и подошёл к девушке. — И скольких подружек ты сюда уже приводил? — Никого я сюда не приводил… — А откуда у тебя ключ? — Оттуда… — Серёжа… — Сядь на подоконник. — Серёжа… — Садись… — Серёжа…
Как она здорово целовалась!
— Ты где научилась так целоваться? — Природный дар. — Лена! — Что? — Я люблю тебя! — Да? — Да. А ты меня? — Не знаю… Наверное. — Почему — "наверное"? — Любовь — это так серьёзно. — А у нас с тобой — несерьёзно? — Не знаю…
Серёжа положил ладонь на грудь девушки. Господи! Да на ней нет лифчика! Отлично! Боже! Как здорово, что она его не отталкивает! Он положил вторую руку на другую грудь.
— Леночка… — прошептал он и стал ласкать девушку.
Сквозь тонкую ткань платья Серёжа ощутил, как отвердели соски её груди. Ничего себе!
И они снова стали целоваться. Сначала нежно, едва касаясь губами. Потом сильнее, жарче.
Серёжа едва не охнул от восторга, когда почувствовал, как язык девушки на мгновение скользнул по его дёснам.
Теперь они целовались совсем иначе.
"Можно! Можно! Можно!" — шептал кто-то прямо Серёже в ухо.
И он стал осторожно расстёгивать застежку платья на груди девушки. Одна пуговка, вторая, третья. Нет, его не отталкивали. Фантастика!
И совершенно неземное ощущение от обнаженной девичьей груди, ласковым котёнком влившейся в его робкую трепетную ладонь.
— Леночка… — задыхаясь от страсти выдохнул Серёжа. — Что? — едва слышно шепнула девушка. — Пойдём… Лапушка моя. — Куда? — Сюда… Пойдём…
И он повлёк её за собой к стоящей у стены кушетке.
— Нам и здесь хорошо, — пролепетала Лена, но шла за ним. — Сядем тут, — пробормотал Серёжа.
И они сели на кушетку.
Он целовал её, заваливая на спину, но Леночка слегка противилась. Серёжа положил ладонь на её колено и, не прерывая жаркого поцелуя, стал гладить девичьи бедра. Разгорячёнными пальцами он прикасался к кромке её короткого летнего платья, потом двигал руку назад, к округлым коленям и вдруг понял, что Лена не отталкивает его.
Значит, можно?
Конечно, можно.
Не нужно мучить себя этим глупым вопросом.
И он решился, и при очередном путешествии ладони вверх по ноге девушки, достигнув заветной границы, не повернул назад, а дерзко скользнул своими дрожащими от волнения пальцами под тонкую ткань её платья.
Платье Лены было таким коротким, что он почти сразу коснулся её трусиков.
Девушка вздрогнула, когда его горячие пальцы легли на холмик её лона. Но не оттолкнула серёжину руку.
Не оттолкнула!
Серёжа стал снова заваливать её на спину и, о, чудо, Лена охнула и легла. Она легла! Легла! Не может быть!
Может! Она легла!
Возникло ощущение, что время остановилось.
Глаза привыкли к недостатку света и теперь казалось, что в помещении совсем светло.
Серёжа и Лена лежали на кушетке. Они целовались, целовались и целовались.
Серёжина ладонь не знала покоя и не покидала вожделенную полянку между горячими бедрами девушки. Страсть обжигала.
Можно! Можно! Можно!
И, набравшись смелости, Серёжа запустил пальцы под резинку тонких трусиков.
Лена охнула и сжала бедра.
— Девочка моя! Прошу тебя… — произнёс Серёжа. — Серёженька… — Леночка… Пожалуйста… Я хочу…
Лена не спрашивала, чего он хочет.
Нежные и требовательные движения ладони паренька лучше всяких слов говорили о его страстном желании.
