Неоспоримая | Я куплю тебе новую жизнь
Летели недели, смешивались даты и события, луна торжествовала над солнцем, но чаще, напротив, уступала свою власть. Было тепло, местами ветрено, потому что иногда силу нельзя подавить – выходила за пределы. И жарко было, одуряюще знойно. Изнеженно-ласковые рассветы, неистово-сладострастные ночи… Неизгладимым имбирно-медовым ароматом заканчивалось то лето.
Квартира двести двадцать два стала их укромным островком. Их личной Вселенной. Только там могли позволить себе быть настоящими. Счастливыми и восторженными, слабыми и грустными, чувственными и пылкими. Познавали друг друга во всех возможных смыслах. Подолгу разговаривали, занимались любовью, смеялись, ругались и готовили какие-то нелепые кулинарные изыски. Егор предпочитал рыбу и мясо, Стася же больше мучные блюда. Они пытались совмещать тесто и мясо, или тесто и рыбу. Иногда получалось довольно неплохо, чаще же их кулинарная возня заканчивалась полнейшим фиаско. Аравин в шутку винил Стасю, вспоминая их старый уговор и отмечая, что большую часть работы она спихивает ему.
По утрам регулярно выходили на пробежку. И хотя Сладкова ворчала, что нагрузки Аравина слишком изнурительные для ее тела, всегда добегала с ним до финиша. А на обратном пути Егор баловал ее мегакалорийными круассанами и горячим латте. Посмеивался, когда Стася вгрызалась в еду, будто сутки накануне голодала. Делая сомнительные комплименты ее оформившейся фигуре, заставлял девушку смущаться и краснеть.
Если же Сладкова оставалась дома, то их ночь превращалась в бесконечный телефонный разговор.
– Что делаешь, чемпион?
– С тобой разговариваю.
– Куришь? Слышу, что куришь, – вздыхала Стася. Закрывая глаза, в красках представляла: вот он стоит, опираясь локтями о металлический парапет, и лениво втягивает табачную дымку. – Когда ты уже бросишь?
– Сразу после того, как ты переедешь ко мне с чемоданами.
– Ложись спать, чемпион.
– Не могу.
Еще одна непреодолимая проблема: без Стаси в его постели было холодно. Годом ранее подобное признание граничило бы для Егора с чем-то слишком надуманным. Он же считал, что мужчины говорят о таком намеренно, с целью сильнее зацепить впечатлительных женщин. Сейчас же понимал, насколько ощущение подобной пустоты реально.
– Аравин, у тебя режим, – взывала Сладкова к его благоразумию.
– Тогда оставайся у меня чаще и береги мой сон, принцесса.
– Я не могу ночевать у тебя каждый день.
– Можешь, Стася. Ты можешь жить у меня, – в который раз предложил Аравин. – Мы бы часто навещали бабу Шуру.
– Нетушки, Егор Саныч. До свадьбы никакого сожительства.
– Еще одна уловка?
– Пф-ф-ф! Должна напомнить, это ты подарил мне обручальное кольцо.
– Оно не обручальное.
– Расскажешь…
– Расскажу, Сладкая. Приезжай ко мне, я тебе все расскажу. И покажу.
– Ты маньяк, Аравин. Сексуальный.
Он глухо засмеялся.
– С некоторых пор. И прямо сейчас мне необходимо запереть тебя в спальне, привязать к кровати и… покусать.
– Даже не рассчитывай.
Аравин сделал паузу. А потом выдал то, что на долгое мгновение повергло Стасю в шок.
– Давай займемся сексом по телефону.
С трудом дождался ее бурной реакции.
– С ума сошел? У меня баба Шура за стенкой.
– Ладно. Ты ничего не будешь делать, – снова долгая пауза и глубокий вдох. – Просто расскажешь мне, что на тебе надето.
Стася как будто видела аравинскую заломленную бровь.
– А что ты в этот момент будешь делать? – осторожно уточнила она.
– Угадай.
И все же, их отношения не были безупречными. И близко к этому не придвинулись.
Порой они не понимали друг друга. Срывались на крик, пытаясь что-то доказать и отстоять свою позицию. Подчас Аравин становился непробиваемой стеной. Замыкался в себе. Но стоило Стасе сдвинуться с места, преграждал дорогу, не позволяя уйти. Обнимал так крепко, что ей становилось нечем дышать. Она сдавалась и порывисто обнимала в ответ.
Понимали, что, если любишь, неосторожные слова и действия могут сильно ранить. Им только предстояло научиться лавировать и отсеивать важные зерна.
В противовес ежедневному настрою мыслить позитивно, Стася временами не могла дышать полной грудью. Надсадно хватая воздух губами, запиралась в ванной и подолгу держала руки под струями холодной воды. Раз за разом умывалась и смотрела на свое отражение.
Внешне она оставалась сильной, под стать Аравину. Только червячок тревоги точил душу изнутри. Боялась зависти и подлости, низменной алчности и жестокости, которые были присущи Динамиту.
Кто-то свыше, могущественный и безликий, равнодушно вел новый отсчет. И Сладкова не знала, каким итогом эта высшая сила удовлетворится.
Как ни старалась скрывать свои переживания, Егор все чувствовал. Видел, как она начинала излишне контролировать себя. Ее взгляд, ее дыхание, движения – все становилось крайне выдержанным, будто заученным.
