Рыжая катастрофа для босса (СИ) - Альтер Лирика
— Да? — бросает на меня гневный взгляд.
В ответ улыбаюсь ему во все тридцать два.
Босс резко сворачивает и останавливает машину у придорожного кафе.
— Идём, — командует.
— Куда? — почему-то вжимаюсь в кресло.
Обходит тачку, дёргает мою дверь.
— Козырева! За мной‚ — приказывает.
Горецкий заходит в кафе, садится за пустой столик и жестом руки указывает мне на соседний стул.
К нам подходит официант, я в ожидании заламываю пальцы.
Неужели не прокатило? Неужели своим откровенно ужасным поведением я только разбудила аппетиту Горецкого?
Он точно ненормальный!
— Принесите, пожалуйста, борщ. Только добавьте побольше сметанки. И чесночка.
Отлично, мой чеснок его не отпугнул, а только раззадорил.
— И салат. «Цезарь» есть?
— С курицей или с креветками? — уточняет официант.
Горецкий смотрит на меня с вызовом и отвечает:
— А, знаете, принести и тот, и тот.
В немом шоке округляю глаза. Офигеть, сколько он ест..
— Что есть на горячее? — не глядя в меню, задаёт вопрос босс.
— Могу предложить плов, курицу, а ещё есть домашние пельмени.
— Отлично! — Горецкий смотрит на меня так, что страшно становится. — Пельмени. И не забудьте ещё шаурму. Самого большого размера.
Его желудок — бездонная яма. Если бы я столько ела, померла бы от обжорства.
Официант тоже удивляется, окидывает взглядом атлетичную фигуру босса, пытаясь сопоставить внешний вид и заказ.
И тут до меня доходит.
У Горецкого булимия!
Мало ему недостатков! Ещё и расстройство пищевого поведения вдогонку!
Тихонько хихикаю своей догадке, пытаюсь увести взгляд, чтобы, глядя на этого проглота, не рассмеяться в голос. Официант заканчивает записывать заказ и обращается ко мне:
— А что будет девушка?
— я.
Только хочу сказать, что спасибо, я не голодна, как мой босс опережает с ответом:
— А вот это всё и будет.
Две пары очумелых глаз впиваются в Горецкого.
Если шок официанта он игнорирует, то на меня смотрит пристально, цепко и с предвкушением.
Две пары очумелых глаз впиваются в Горецкого.
Улыбается уголком губ, дерзко и победно, а я начинаю от неожиданности заикаться.
— Н-нет, я.. нет! Не могу. Я не хочу. Я уже наелась. Я...
— Ты всё это съешь, — ставит ультиматум.
— Нет!
— Да.
— Нет!
— Ты всё это за премилую душу съешь. И это, Козырева, моё второе желание.
Приплыли..
Кажется, я переборщила.
Хотела его отвадить, в итоге, сама себя переиграла.
Это ж надо было так достать босса, что он потратил своё желание на ЭТО! И ведь это спонтанное решение, уверена, изначально задумал он что-то другое.
— А можно другое желание? — спрашиваю, чувствуя, как бургер с шаурмой просятся наружу.
А впереди ещё столько всего!
— Да, без проблем.
С облегчение выдыхаю, радуюсь.
— Ты займёшься со мной сексом.
Рано радовалась.
ОЙ, рано.
— Выбирай, Полина. Либо плотный обед, либо секс.
Босс дерзко выгибает бровь, припечатывает своим наглым взглядом.
Мысленно желаю себе сил, терпения, пытаюсь смириться.
Поднимаю голову и с прискорбием говорю официанту:
— Несите.
18.
Макс
— ик
Сидит. Давится. Но ест.
— 0й.
Ну, Козырева! Ну, характер! Знал, что девчонка не лыком шита, но чтобы настолько.
— ик
— Приятного аппетита, — не без удовольствия подкалываю.
Смотрит на меня волком. Но не голодным, как принято говорить, а сытым. Я бы даже казал — обожравшимся.
Борщ залетел, два «Цезаря» вошли с трудом, а вот пельмешки и шаурма размером ХХL вызывает у Козыревой ужас и рвотный рефлекс.
У меня, кстати, тоже.
Я заказал себе куриную грудку на гриле и на гарнир овощи, но мне, глядя на бедолагу Полину, кусок в горло не лезет.
Кажется, пора предпринять меры. Поставить зачёт просто так не могу, я из-за её выходки профукал целое желание, на которое возложил очень большие надежды.
Но и ждать, пока хрупкая, худенькая Поля лопнет, не хочу.
Дам ей шанс «облапошить» меня. Это она любит. Вот только на этот раз она это сделает с моего позволения.
Пусть сама об этом и не узнает.
Жалко её. Слишком уж достала, вот и разозлился. А теперь пыл поумерил и осознал, что переборщил.
— Пойду позвоню, — сообщаю ей и выхожу на улицу.
Специально оставляю её одну с недоеденным обедом.
НУ что, Полюшка, тебе выпал шанс как можно быстрее избавиться от еды: подговорить официанта, чтобы забрал; отдать оголодавшим дальнобойщикам; на крайний случай вынести пельмени и, как она выразилась, шавуху через чёрный вход на улицу, бродячие собаки с удовольствием её слопают.
Давай, Поля! Не упусти шанс!
Сажусь на лавочку у двери, где, судя по запаху, курят посетители кафе. Достаю телефон и набираю Егора.
— Здорово! — слышу голос друга.
— Привет, — кошусь в окошко, наблюдаю за Козыревой. — Как вы там?
Я попросил друга приехать ко мне и побыть с Лаской. Сколько мы проторчим в Питере —пока трудно сказать. Если повезёт, вернёмся сегодня в ночь, а если сразу дела решить не удастся, придётся задержаться ещё на пару дней.
А собака ждать не будет. Её кормить надо, поить, выгуливать, любить, холить и лелеять.
Вот друг и сгодился.
— Нормально, — сообщает Егор. — Собака сыта, выгуляна, вымыта и вполне довольна жизнью.
— Молодчик, Егорка.
Смотрю на Козыреву безотрывно.
— Ну же! — подгоняю, чтобы включила голову и прибегла к уловке.
— Чего? — спрашивает друг.
— Я не тебе.
Чуть приподнимаюсь, но так, чтобы оставаться незамеченным.
Сидит, жуёт через силу, давится. Уже зелёная.
Раньше как-то она не строила из себя гордую и честную, а без зазрения совести хреначила в меня перцем!
А сейчас что с ней?
— Поля, давай же!
— Ты там стой рыжей что ли? Так её Поля зовут?
Опять забываю, что на другом конце провода висит Егорыч.
— Да. Взял с собой.
— Ого! — тянет воодушевлённо. — Ого-го-гошечки! Что-то интересное намечается!
Прям представляю, как он ручки потирает.
— Ага. Полная химчистка салона моего авто.
— В смысле?
— На коромысле. Давай, Егорка, отключаюсь. Ласке привет и почеши её от меня за ушком.
— Погоди, ты объясни...
Но поздно. Отбиваю звонок и как бесстыжий продолжаю подглядывать. Вот мимо Козыревой проходит официант и бросает на неё сочувственный взгляд. На Поле лица нет.
Клянусь, в этот миг она ненавидит ни то, что меня, она ненавидит весь мир.
— Ик! — даже до улицы долетает.
— Ну же, девочка. Такой шанс! Не будь дурёхой.
Отодвигает пустую тарелку из-под пельменей и, смахнув слезу отчаяния, берётся за шаурму размером с одну из припаркованных фур.
Откусывает, жуёт через силу, скукоживается. На лице страдания.
— Да блин!
Слышу, как звонит телефон. Неужто ль Егор никак не успокоится?
— Да!
— Здравствуй, Макс.
Медленно оседаю на лавку. Нет. Это не Егор.
— Чего тебе, Виталина?
Никак не ожидал получить звонок от бывшей. И это после того, как два месяца назад я сказал, что между нами всё кончено.
— Мне нужно с тобой поговорить.
— Да что ты? — огрызаюсь. — А мне не нужно.
— Макс, послушай, я была не права и признаю это! Давай встретимся, спокойно пообщаемся, уверена, ты уже остыл. Мы можем начать всё сначала.
— То есть ты думаешь, что я просто психанул и мне нужно время? Нет, Вита, я не психанул. Я порвал с тобой. Чувствуешь разницу?
— Макс, я верю, что чувства ещё остались, давай попробуем? Неужели два года отношений для тебя ничего не значат?
— Значили. Когда-то, — бросаю ей резко. — А сейчас они всего лишь неприятный фрагмент моей биографии.
— Макс!
— Прощай, Вита.
