Жестокий роман. После (СИ) - Ангелос Валерия
Кончаю так, что она захлебывается. Закашливается. Задыхается.
Подхватываю ее на руки, укладываю на стол. Накрываю грудь ладонями. Перекатываю соски между пальцами. И срываюсь. Накрываю губами.
Дальше будто в пропасть проваливаюсь.
Дурею от ее запаха. От вкуса ее кожи. От того, как ее сердце бьется прямо в мой рот. Жадно ловлю ее пульс. Напиться хочу. Мало мне. Всегда мало.
Целую везде. Прижимаюсь губами к животу. Прихватываю зубами.
Она выгибается. Сжимает мои волосы.
— Марат, нет, Марат… хватит!
Вырывается. Совсем слабо. Или я просто не замечаю?
Плевать. Вообще похуй.
Я раздвигаю ее ноги. Опускаюсь ниже. Целую по-настоящему. Там, где только одну женщину и целовал. Только к ней так и тянуло.
Сука. Пиздец. До чего же она вкусная здесь. Мокрая. Хочу, чтобы текла еще сильнее. Чтобы билась под моим языком, чтобы орала, извивалась, плечи мне расцарапала.
Блять. Она мешает. Слишком сильно дергается. Бормочет что-то. Прямо выползти из-под меня пытается.
Реально думает, что отпущу? Сейчас?
Забрасываю ее ноги к себе на плечи. Сжимаю за бедра. Давлю на самые чувствительные точки.
Забыла, Вика? Я знаю, как ты любишь. Знаю, как надо тебя трогать. Я помню. Все блять помню.
Застывает. А потом снова стонет. Громко. Сладко. Надсадно.
— Марат, прекрати… что ты творишь? Марат…
Но это просто слова. Слова ни черта не значат. Ее тело хочет меня. Отзывается. Покоряется.
Моя ты, Вика. Моя. И чем быстрее это поймешь, тем проще станет.
Вылизываю ее. Прикусываю нежную кожу. Действую нежно, осторожно. Притягиваю ближе, сминаю ягодицы. Кайфую от того, как она содрогается.
Я чувствую как сводит ее мышцы. Чувствую ее дрожь. Выпиваю этот трепет. Я еще сильнее завожусь, когда она течет в мой рот, когда влага выходит толчками.
Жаркая она. Тягучая. Моя ядовитая сучка.
И зачем так сопротивлялась?
Уже представляю, как буду брать ее дальше. Разверну на столе так, чтобы…
Стоп. Какой на хуй стол?
В голове щелкает. Будто марево слетает.
Номер же без стола. Там только тумба. Кровать. Пара кресел. И сейчас мы явно не на столе оказались.
Я отстраняюсь от Вики.
Вокруг точно темнеет. Полумрак. В комнату попадают только блики неоновых огней с улицы. Слышу всхлипы. Рваные, судорожные.
— Зачем, Марат? Зачем ты опять…
— Что?
Пробую рассмотреть ее лицо, но она отталкивает меня, отворачивается, сжимается в клубок на боку. Дрожит и продолжает плакать.
— Что я сделал? — спрашиваю.
— А ты сам не помнишь? — бросает яростно и поворачивается ко мне. — Я проснулась от твоего рычания. Ты на кресле спал, а потом вдруг подскочил и бросился на меня. Сначала в душе. Теперь снова. Я не хочу. Не хочу. Понимаешь? До тебя доходит слово “нет”?
— Ты кончила.
— Ублюдок, — выплевывает и снова прячет лицо в подушку.
Ясно. По ходу часть про минет мне приснилась. Привиделась. Хорошо хоть я силой не оттрахал ее в рот. Просто вылизал между ног.
— А что не так? — оскаливаюсь. — Заставил кончить? Это что блять теперь считается за преступление?
Молчит. Только глухо всхлипывает.
Да, мне стоило догадаться, что это глюк, когда она встала передо мной на колени. Уж слишком неожиданный поворот.
Опасно, что я хуево себя контролирую. Непонятно, чем такой приход кончится в следующий раз.
Стояк дикий. Печет так сильно, что непонятно, где боль сильнее — в ране от пули или в распухшем хуе. Жажда душит. Давит изнутри.
Пора тормозить.
Убираюсь подальше от нее. Отхожу от кровати. Застываю возле окна.
Я много не замечал. Или не хотел замечать? Секс у нас пропал. Еще задолго до моего ареста. Но это казалось логичным. Наши рабочие графики ни черта не совпадали. То я был в разъездах, то она уезжала на свои конференции.
Когда мы трахались, искры летели. Для меня. А для нее? Она кончала. Всякий раз она кончала подо мной. Но этого было мало. Теперь понимаю.
Ей и трахаться уже тогда не хотелось.
— Марат, эти таблетки действуют так, — говорила Вика. — Закончу курс, тогда все будет как раньше. А сейчас… мне тяжело. Я не могу дать тебе то, чего ты хочешь.
— Это не проблема.
Трах важен. И что? Я готов был ждать.
Мы хотели ребенка, но ни черта не складывалось. В итоге обратились в клинику. Анализы в норме. Проблем нет. Врач назначил курс каких-то гормонов для Вики.
Таблетки напрочь вырубали ее либидо.
— Говорят, после этого препарата сразу наступает беременность, — улыбалась она, глядя в мои глаза. — Такая реакция организма на отмену.
Уже потом я узнал, что единственный препарат, который она принимала это противозачаточные. Она не хотела от меня ребенка. Никогда.
Но жизнь распорядилась иначе. Стерва все-таки забеременела. Родила. И скрыла моего ребенка. Лживая сука думала, что сорвала джекпот, когда меня швырнули в тюрягу.
Нихуя. Это блять только начало.
18
Я понял, как свалить из тюрьмы. Нашел единственный реальный вариант. Но для того, чтобы его провернуть, нужно было выжидать. Полгода. Блядских шесть месяцев, и ни днем раньше.
Были и другие пути, просто не настолько удачные. Рисковать не имело смысла. Хоть терпение напрочь отрезало, я понимал, неудачный побег только отбросит меня назад. Нужно действовать наверняка. Никаких проебов.
Латинос продолжал маячить на горизонте. От него стоило избавиться. Учителей я не искал. Хотя книги его читал. В тюрьме не так много развлечений.
— Это нужно изучать в оригинале, — уверял старикан, подкладывая мне очередной увесистый том. — Я выучил итальянский только чтобы понять все нюансы.
Макиавелли, “Государь”. Так называлась новая книга. Готов поспорить, такую же читал мой младший братец.
Рустам собирал собственную библиотеку.
— Дьявол в деталях, Нуб, — скалил зубы латинос.
Пожалуй, тут я впервые был с ним согласен. Детали важны.
Я толкнул книгу так, что она слетела со стола. У латиноса моментально сработал рефлекс. Нагнуться, поднять.
Только это его и спасло.
Удар ножа прошел по касательной. Лезвие скользнуло по спине, разрезая тюремную робу. Но вглубь не вбилось.
Я без особого труда скрутил нападающего. Выбил у него оружие.
Белобрысый пацан. Лет двадцать. Двадцать пять максимум. Тощий. Жилистый. Он рычал. Извивался в захвате как одержимый.
Я не смог его вырубить с первого удара. И со второго тоже. Третий раз бить не стал. Рано ему череп раскалывать. Надо выяснить, кто заказчик.
Пацана явно сюда заслали. Сам бы он на такую выходку не решился.
— Сука, — бросил я. — Под чем ты, блять?
Точно обдолбанный. И препарат серьезный. Ублюдок как будто и не замечает удары. Рвется на свободу. И трудно гада держать в захвате.
— Я свободен, — прошипел он, брызгая слюной. — Свободен!
Латинос застыл.
— Свободен!
Неожиданное нападение произвело на старикана гораздо меньшее впечатление, чем это короткое слово.
Латинос побледнел. Задрожал. А потом подхватил с пола нож, который я пару минут назад выбил.
— Свободен! — опять проорал белобрысый.
И латинос всадил ему нож в горло.
— Рано, — сказал я.
— Он бы все равно ничего не сказал, — чуть слышно выдал старикан. — И ты же сам видишь, он ничего не соображал.
Скорее всего. Спрашивать что-то у белобрысого не имело резона. Латинос и без допроса в курсе, кто заказал представление.
— У тебя хорошая реакция, Ну…
Начал он и заткнулся.
— Хорошая реакция, Марат.
— Кто это?
— Его перевели в наш блок утром.
— Хватит, — оборвал я. — Ты понял, о чем я спросил, поэтому не заставляй меня жалеть о том, что я толкнул гребаную книгу на пол.
А как легко мог решить проблему. Всего-то ничего не делать и позволить белобрысому довести начатое до конца.
Латинос молчал.
Отлично. В следующий раз торопиться не стану. А в том, что следующий раз будет я не сомневался. Этого пацана приметил еще утром. На построении. За завтраком снова в своих выводах убедился.
