Билет в один конец (СИ) - Гейман
— Продавал букеты всяким романтикам?
— Нет, этот магазин специализируется на продаже комнатных растений, разнообразных саженцев и рассад, — Марк немного задумался. — Признаться честно, я даже в какой-то степени полюбил свою работу. Кто бы мог подумать, что мне начнут нравиться настоящие живые растения только после того, как я перестану составлять для заказчиков формальные списки с подходящими для их участков видами декоративных цветов, — усмехнулся Марк.
— Если ты говоришь, что переехал на юг и теперь там работаешь, что ты делаешь в нашем городе? — недоумевающе спросил я, вообще теперь не понимая, каким образом мы смогли столкнуться возле моего офиса.
— О, в этом магазине я больше не работаю. Зато он помог мне найти моё призвание, — Марк расплылся в широкой улыбке. — Я теперь садовник.
— Кто ты? — подавившись воздухом, переспросил я.
— Садовник, — засмеялся Марк. — Стригу газоны, ковыряюсь в земле и подравниваю кусты для тех, кто может себе это позволить, и прочее такое. Тебя это удивляет?
— Немного.
Чёрт, да я был поражён всем сказанным до глубины души!
* * *
Ещё в школе учителя пророчили Марку светлое будущее, в то время как на меня мало кто возлагал большие надежды. Я был среднестатистическим ленивым хулиганом, для которого было свойственно попадать в разные передряги, и не более того.
У родителей Марка случилось бы по два инфаркта на каждого, если бы они знали, что их сын тратил своё время на то, что помогал мне подтягивать успеваемость. Благодаря его усилиям мои оценки действительно улучшились, и я всё-таки решил попытать удачу с тем, чтобы отправить документы в университет. Я всё ещё не очень верил в то, что смогу поступить и продолжить учёбу, однако понимал, что для того, чтобы хотя бы немного соответствовать Марку и не отставать от него, мне в самом деле было просто необходимо получить высшее образование.
Доверившись своему парню, я в самом деле загорелся идеей стать фотографом. К тому же, учитывая мой низкий средний балл и не очень высокие результаты экзаменов по общеобразовательным предметам, отдельно проводимые университетом внутренние испытания и конкурс портфолио казались мне отличной возможностью поднять свою позицию в конкурсных списках поступающих.
В конечном счёте мы с Марком всё-таки стали учиться в одном университете, хотя всё пошло и не совсем так, как мы хотели. Как бы я на это не надеялся, с моим любительским портфолио баллов для поступления на фотографа мне в итоге всё-таки не хватило. Однако я смог пройти на направление рекламы, где проходной порог был ниже. Кто бы мог подумать, что моя любовь к бранному стихосложению откроет во мне способность писать неплохие сочинения, которые в итоге вытянут меня на внутреннем университетском экзамене.
Марк такое положение вещей не одобрил, потому что презирал все специальности, как бы то ни было связанные с бизнесом. Он был убеждён, что подобное образование напрочь убивает в личности всё человеческое и впоследствии превращает её в бездушную машину, заточенную исключительно на заработок денег. Однако ему пришлось смириться с возможной перспективой того, что я стану мерзопакостным рекламщиком, толкающим людям по большей части ненужные им вещи. На какие-либо другие направления я попросту не проходил, и мне светило только такое высшее образование.
Сам Марк поступил на дизайнера среды. Он не озвучивал этого вслух, но я прекрасно понимал, почему он в итоге сделал такой выбор, а не подал документы на направление живописи, как хотел изначально. На это, как и на то, что он продолжал жить дома, а не перебрался в студенческое общежитие, повлияли его родители, которые считали, что быть дизайнером намного более практично, нежели уметь писать картины. Марк не был сильно расстроен тем, что решение в очередной раз было принято за него, однако на все занятия, на которых преподавалась какая-либо теория и не предполагалась возможность рисовать самостоятельно, он ходил без особого энтузиазма и время от времени говорил, что ему было скучно слушать лекции про разновидности садовых горшков.
Нам везло с тем, что наш учебный график, как правило, совпадал, и всю вторую половину дня после занятий мы могли проводить вместе в моей комнате в общежитии. Мой сосед вечно где-то пропадал до поздней ночи, а иногда и вовсе не возвращался до следующего дня, поэтому мы с Марком вместе делали домашнее задание (вернее сказать, делал его Марк, а я часами мог наблюдать за тем, как он чертил эскизы в своём блокноте), а затем забирались под одеяло и долго разговаривали о будущем, которое нас ждёт.
В те времена Марк ещё мыслил масштабами города, в котором мы выросли, и ясно видел, как после получения диплома он прославится в качестве ландшафтного дизайнера, который обустраивает пригородные участки богатых пожилых семейных пар и одиноких женщин, а я стану легендарным втюхивателем каких-нибудь дешёвых китайских пылесосов, и на этом мы сможем заработать на свой собственный дом. Меня несколько задевало то, с каким упоением он говорил о своей будущей работе, а меня низводил до статуса продажника бесполезной рухляди, однако я думал, что это не так уж и важно, потому что рядом с ним мне вполне хватило бы быть и втюхивателем китайских пылесосов, чтобы чувствовать себя счастливым. Звёзд с неба, в отличие от Марка, который всегда стремился к большему, я не хватал, поэтому не был против того, чтобы он реализовывал свои амбиции, а я просто был вместе с ним.
Иногда Марк оставался на ночь. Ночёвкам предшествовали мои длительные уговоры, потому что вечером его всегда было сложно удержать от возвращения домой. Я прекрасно понимал его нежелание врать родителям, поскольку ему приходилось объяснять своё отсутствие дома парами допоздна и вынужденными ночёвками в общежитии у старосты своей группы, который, в отличие от меня, смог произвести на мистера и миссис Прескотт более благоприятное впечатление. Однако я ничего не мог с собой поделать, когда меня накрывало желание не расставаться с Марком до самого утра, и я буквально умолял его остаться, теснее прижимаясь под одеялом к его тёплому телу.
Если редкие ночёвки на кампусе ещё можно было как-то объяснить вечерними занятиями, то, каким образом Марк уже два года умудрялся скрывать от своих авторитарных родителей нашу связь, я не представлял. Ещё в старшей школе наши отношения вышли на новый уровень и ни при первой близости, ни когда-либо
