Она уходит со мной (СИ) - Ковалевская Алиса

— Ещё секунда, и ты пойдёшь босиком.

Проверять, сдержит ли он слово, я не стала. Подхватила с пола кроссовки и вышла на лестничную площадку. Рюкзак упал рядом с моими ногами. Я развернулась в попытке хоть что-то объяснить. Герман взял меня за руку. Пальцы прошлись по коже, петля ослабла, ремень оказался у него.

— Своё я получу, девочка, — угрожающе сказал он. Его «девочка» прозвучало с подтекстом. Ещё более унизительно, чем звучало до этого «шлюха». — Хорошо начинаешь, — дотронулся до моего лица. Погладил скулу. — Далеко пойдёшь.

Рука его исчезла, меня оглушил хлопок двери. Внутри всё оборвалось.

Ничего не соображая, я обулась. Взяла рюкзак и только оказавшись внизу, поняла, что на мне домашние штаны, а куртку я всё ещё держу в руках.

Консьержка посматривала, но молчала. Ежу понятно, что догадалась. Вначале Кеша, будь он неладен, потом вернувшийся домой Герман. Изо всех сил стараясь не дать волю слезам, я натянула куртку поверх домашней кофты. Влажные волосы холодили спину, пальцы не слушались. Оглушённая, вышла на улицу и обессиленно привалилась спиной к стене дома. Выдержка кончилась. Прижимая к груди рюкзак, я громко заскулила. Ноги держать меня перестали, и я скатилась прямо на асфальт. Сдавила пальцами рюкзак и, уткнувшись в него, заплакала.

— Да чтоб тебя, — прошептала я.

От бессилия, злости на Кешу, на саму себя и не прошедшего страха подташнивало. Через час мне нужно забрать брата из сада. Только куда я его поведу?! Куда?! В нескольких метрах от меня остановилось такси. Дверца открылась, и я увидела дорогие женские туфли. Шмыгнув носом, подняла взгляд. Вышедшая из машины девушка прошла мимо, посмотрев на меня чуть ли не с отвращением. Домофон запиликал и умолк, дверь открылась и закрылась. Облизнув губы, я прижалась затылком к стене и проводила такси. Герману нужно то, что было в бумажнике. Или… Или уже не нужно?! Вытерла лицо и заставила себя встать. Домой нам с Платоном идти нельзя. Тогда куда? Куда?!

Через час я вела брата к воротам сада. Что делать, так и не придумала.

— Я есть хочу, — заявил он, потянув меня за руку. — Вероника.

— А в саду ты не мог поесть? — ответила с раздражением.

— Я поел. Но там была мерзкая каша.

— А я тебе хотела предложить в парке погулять, — постаралась смягчить тон, хотя у самой на глаза то и дело наворачивались слёзы. — Хочешь на качелях покачаться?

— А ты со мной покачаешься?

Кажется, мне удалось отвлечь его. Хоть ненадолго. Но как отвлечься самой, если до ночи всего несколько часов, а идти нам некуда. Разве что к Кеше. Только после сегодняшнего… Чем придётся расплачиваться за ночлег, мне было ясно. Что было бы, если бы Герман не пришёл?

— Ты плачешь? — вдруг спросил брат.

Я поспешно смахнула слезинку и отрицательно мотнула головой.

— Соринка… Просто соринка попала, — соврала и открыла калитку.

Подняла голову. Напротив ворот стоял огромный чёрный внедорожник. Возле него — одетый в чёрное мужчина. Чёрный пиджак, чёрные джинсы. Невольно я сжала пальцы Платона. Сделала по инерции пару шагов и замерла. Герман не сводил с нас взгляда. Тёмного, мрачного.

— В машину, — тихо сказал он, когда я всё же пересилила себя и подошла.

— А Вероника сказала, что мы пойдём кататься на качелях, — выпалил Платошка. Герман смотрел на меня. Внутренности в узел скрутились от его взгляда.

— Вероника ошиблась, — ответил он наконец и повторил: — В машину.

Глава 9.1

Вероника

По приезду домой на глаза Герману я старалась не показываться. Благо, ужин успела приготовить до появления Кеши. Только когда Герман ушёл в свою спальню, я осмелилась выйти на кухню. Открыла дверцу под раковиной и наткнулась на валяющуюся в ведре коробку с недоеденными пирожными. Внезапно почувствовала жар, волнение, необъяснимую тревогу. Как будто… Порывисто обернулась. Привалившись к косяку, в дверях кухни стоял Герман.

— Поехали, — глядя прямо на меня.

— Куда? — я выпрямилась, ощущая себя при этом деревянной и неуклюжей.

Хлопнувшая дверца шкафчика под раковиной заставила меня вздрогнуть. Герман хмыкнул.

— Сама как думаешь?

Я не думала никак. Не было даже предположений. Жалкая попытка держаться перед ним провалилась, едва он оттолкнулся от косяка. Если бы он собирался вышвырнуть меня, сделал бы это тогда, когда сделал. Или… Меня оглушило мыслью.

— Если ты решишь шантажировать меня Платоном, — не помня себя, подлетела к нему, но, движимая инстинктом самосохранения, остановилась в метре, — я вызову службу опеки, понял?! Даже не думай, что я оставлю его у тебя одного.

Герман приподнял бровь и снова хмыкнул, только уже озадаченно.

— Ты подала хорошую идею.

Я прикусила язык. Запал прошёл столь же стремительно, как и возник. Если он не собирался избавиться от меня и требовать своё в обмен на брата, тогда что? Растерянная, я стояла напротив Германа, понятия не имея, что ему сказать. Подала идею? И опять мне стало не по себе от своей же глупости.

— Ты ведь не сделаешь этого? — уже прошептала.

— Не сделаю. — Посмотрел на часы. — Собирайся. У нас не так много времени.

Для чего у нас не так много времени, спрашивать я не стала. Могла бы соврать, что должна уложить брата, но он бы не поверил. И правильно бы сделал. Во время моих вечерних дежурств на заправке сидеть с Платоном было некому. Приходя, я смотрела на него, спящего, и со щемящей болью в сердце вспоминала заботливые мамины руки и «спокойной ночи, маленькая победительница» от отца. Моё детство, в отличие от его, было таким счастливым…

— Ты на свидание идёшь? — когда я, надев свитер, закрыла шкаф, спросил брат.

— С чего ты взял?

Малой пожал плечами. Он сидел на постели, прижимая к себе игрушечную собаку. Этакий домовёнок с чёрными бровками. Подойдя, я провела по ним — вначале по одной, потом по другой. Пригладила волосы и улыбнулась.

— Ты ложись, хорошо? Не жди, когда я вернусь.

— А когда ты вернёшься?

Если бы я только знала. Не ответив, я пожала плечами и дала брату несколько наставлений. Когда вышла в коридор, Герман уже ждал меня. Похожий на коршуна, одарил мрачным взглядом и молча подал куртку. Ни по пути из сада, ни за всё прошедшее с нашего возвращения время он ни разу не упомянул о Кеше, и это становилось невыносимо. Чем дольше тянулось молчание, тем большее я испытывала напряжение.

В лифт я зашла первой, Герман за мной. Обернувшись, я поняла, что он так и смотрит на меня, стоя спиной к сходящимся створкам. Раз, и зазор, сквозь который была видна лестничная площадка, исчез. Остался только он — мужчина, от близости которого я становилась сама не своя, прикосновения которого пугали и одновременно с этим вызывали у меня незнакомую до него дрожь.

— Я не собиралась ничего такого… — начала было решительно. Только под его тёмным взглядом решительность куда-то подевалась, и закончила я уже не так уверенно: — С Кешей.

— Меня не интересует, что ты собиралась. — Его движения я не уловила. Он просто очутился рядом, вплотную ко мне. Как тень, как призрак. — Я доверяю тому, что вижу. Разве я разрешал тебе водить кого-то в свой дом?

Я молчала. Не разрешал, это правда. Могла бы сказать ему, что никого я не водила, что он сам пришёл. Только это бы до нелепости напомнило сцену из советской комедии. Так что я решила промолчать. Молчание Германа не устроило.

— Так разрешал, Вероника? — вкрадчиво осведомился он.

— Нет, — ответила, не услышав собственный голос.

— Пока ты живёшь у меня, швали возле тебя быть не должно, ясно? Я не буду терпеть вонь чужих мужиков, не буду делать вид, что всё так, как должно быть, — процедил он неожиданно зло.

Я уловила запах дорогого алкоголя и вскинула голову. До этого момента я и не думала, что он пил, это было совсем незаметно. Но он пил. И в глазах его бесилось чёрное пламя.