Темные желания - Коул Кресли
Глава 12
«Умная девочка», – подумал Кейд. Мало кто задавал ему такой вопрос, хотя ему он представлялся одним из самых важных.
– Это богатый край, – ответил он. – И это королевство удобно расположено в стратегическом отношении.
Но на самом деле пользы от самого королевства Оморту не было никакой, и он держался за него только потому, что мог это делать. Оморт хотел того, что находится внутри крепости. Торнин был сооружен вокруг легендарного Колодца Душ, чтобы защищать этот мистический источник силы от чародеев вроде Оморта. А неистовые демоны были отправлены в Торнин охранять твердыню.
Но при этом им так и не сообщили, что именно дает Колодец душ.
– Почему вас называют неистовыми демонами?
– Мы становимся… неистовыми, когда превращаемся в настоящих демонов. Бессмысленная ярость и все такое.
– Становитесь демоническими? Как сегодня ночью, когда ты дрался?
– Ну да… это был всего лишь намек. – Когда он превращался в настоящего демона, его кожа темнела, краснела, а тело становилось выше и крупнее.
Клыки удлинялись, рога заострялись, достигая полного размера. В этом состоянии он мог источать ядовитое вещество из их концов, которое способно на время парализовать даже бессмертного.
Она сглотнула.
– И как часто вы приходите в ярость?
– Крайне редко, если говорить о полном превращении. Это бывает, только когда жизни демона или жизни кого-то из членов его семьи грозит опасность. – Или когда он впервые овладевает своей женщиной.
– Почему существа Закона скрываются от людей?
– На протяжении всей истории всякий раз, когда какая-либо разновидность этих существ выходила из укрытия, их убивали.
– Например?
– Тысячу лет ведьмы жили среди людей открыто, пока наконец люди не стали остервенело их сжигать. А возьми всех тех людей в прошлом, которых убивали, считая, что они одержимы демонами? Они ведь и были демонами.
– Но как удается всем этим существам держаться в тайне от людей?
– Это проще, чем кажется. Мы по большей части живем в сумасшедших крупных городах, реже – в маленьких городках. Большая часть людей полагает, что все необычное в нашей внешности – это костюмировка, или – в наши дни – часть выходки MTV. – И продолжил более серьезно: – Но каждый миф – это пример того, как проявляет себя какое-либо из существ Закона.
– Что ты будешь делать, если тебе прямо сейчас полицейский велит остановиться? Что, если ты наденешь свою шляпу, а он велит тебе снять ее?
– Многие демоны бросились бы бежать, получили бы пару пуль, а потом исчезли бы из виду, чтобы калькироваться.
– Калькироваться? Я читала об этом. Это означает телепортацию?
Он кивнул.
– Но не все разновидности демонов могут это сделать, и те, в ком такая способность заложена потенциально, должны много потрудиться, чтобы овладеть этим умением.
– Полагаю, ты этого не умеешь, иначе телепортировал бы нас, вместо того чтобы пробиваться через болота.
– Я умел это делать. Пару столетий я наслаждался такой возможностью. Но Оморт колдовством лишил меня этих способностей. И брата тоже.
– Ты сможешь когда-нибудь вернуть их?
Он посмотрел ей в глаза:
– Как только меч, выкованный Грутом, снесет голову Оморту, мы будем свободны.
Лицо у Кейдеона стало мрачным, словно он представил себе, как отрубает голову Оморту. Потом его взгляд упал на Холли, и он словно встряхнулся.
– Теперь вопросы о тебе…
– Что ты хочешь знать?
– Как ты выяснила, что ты приемыш?
– Это никогда не держали в тайне. Мама часто рассказывала о том дне, когда кто-то оставил меня на ступеньках их дома. Она всегда называла меня найденышем. – Холли мягко улыбнулась. – Она много лет пыталась забеременеть. Когда это не получилось и они решили взять приемыша, в приходе сказали, что мой отец слишком стар. А он пережил ее.
Хотя и ненадолго. Он так был влюблен в свою сорокапятилетнюю жену, что когда она умерла от рака, хотел только одного – последовать за ней. У ее родителей была любовь необыкновенная, любовь, о которой читаешь в книгах, но которую редко можно встретить в реальной жизни.
Испытали ли такую любовь ее биологические родители?
– Держу пари, ты никогда не представляла себе, что твоя настоящая мать – валькирия-воительница, – сказал он, глотнув «Ред булл».
– Нет, мы всегда думали, что она – подросток. – Незнакомый запах ударил ей в нос, и она принюхалась. – Ты что, пьешь? Ты подлил алкоголь в свое питье?
– Может быть.
– Ты пьешь за рулем!
– Если я дерябну, реакция у меня все равно будет в тысячу раз быстрее, чем у человека.
– Ты ругаешься как матрос, клевещешь на женщин, а теперь я узнаю, что ты водишь машину в пьяном виде. – Она посмотрела на спидометр. – И ты едешь слишком быстро.
– Верно, верно, верно. А ты никогда не развлекаешься, никогда не дурачишься.
– Я развлекаюсь!
– Ты не поняла бы, что развлечение – это развлечение, даже если бы оно хлопнуло тебя по заднице.
Она выпятила подбородок.
– Ты считаешь, что я ханжа и недотрога.
– Я хотел сказать: по упрямой и любящей поучать заднице. Но недотрога тоже подходит, особенно после того, что рассказала мне о тебе сегодня Никс.
– А что она рассказала? – спросила Холли.
– Сказала, что ты невинная, и не только в телесном смысле. Я сам видел, что ты девственница, но…
– Как? – прервала она.
– Да ведь это просто на тебе написано. Для мужиков вроде меня это все равно что мерцание маяка.
– Прошу тебя. Скажи мне. Что на мне написано такого мерцающего?
Она посмотрела на потолок машины, стараясь не потерять самообладание. Потому что – да поможет ей небо – он не так уж и не прав.
– Ну, так вот, я понял, что твое тело невинно, но твоя умственная невинность меня просто потрясла. Как это может быть?
– Почему бы и нет?
– При нынешних СМИ и все такое. Секс повсюду.
Это так. Но Холли старательно приучала себя отворачиваться. Как-то она безошибочно заставляла себя избегать всего, что могло бы заставить ее утратить самоконтроль – всего эротического, страстного, возбуждающего…
Пара, обнимающаяся в кампусе? Отвернись. Чувственная сцена на телеэкране? Отвернись.
– Ты можешь согласиться, что алкоголик избегает винных магазинов? Или что сидящий на диете избегает булочную?
– Сидящий на диете может пойти в бакалейный магазин.
– Если ему не приносят бакалейные товары на дом, – возразила она.
– Ему?
– А почему сидящий на диете непременно должен быть ею?
Кончики его губ приподнялись.
– Чуть не забыл, что ты у нас феминисточка.
– Наверное, всякую женщину можно считать феминисточкой, по сравнению с таким шовинистищем, как ты.
– Вернемся к нашим баранам. Ты хочешь сказать, что никогда не видела по телевизору, как люди трахаются?
– К сожалению, моя коллекция видео для взрослых не такая всесторонняя, как у тебя.
Он пожал плечами.
– Я не собираюсь просить прощения из-за этого. Порнуха помогает… убить время. Отвечай на мой вопрос.
– Да, видела, только мельком.
– Еще до конца нашей поездки я дам тебе посмотреть какую-нибудь порнуху.
– Ни за что. Мне неинтересно смотреть такие вещи.
– Врушка.
Теперь плечами пожала она.
– И что на этот счет думает твой друг?
– Мы с Тимом решили отложить интим до тех пор, пока мы не поженимся.
– И как ему это? – Кейдеон посмотрел ей в глаза. – Если бы ты была моей, я бы по пять раз на день как следует ублажал тебя.
Именно поэтому она избегала разговоров и чтения о таких вещах, как секс. Теперь ей ничего не оставалось, как представить себе, на что был бы похож день, прерываемый постоянными любовными схватками.
Он усмехнулся так, что у нее замерло сердце.
– Я так считаю, ты думаешь об этом, а?
– Считай, что я думаю о том, как это было бы с Тимом по пять раз на день, – соврала она.
– Ну так расскажи о Тиме, – раздраженно произнес Кейд.
