УЭЛЛС Анджела - Истерзанное сердце
– То, что ты больше не любишь Тэйна, еще не значит, что ты не должна любить себя, – поучала ее Лорна. – Ты должна заботиться о своей внешности ради самой себя, Сапфи. Гордость, самоуважение… чтобы быть уверенной в себе, надо излучать уверенность, а поэтому ты должна относиться к себе соответствующим образом…
Лорна проявила столько доброты и понимания, и именно тогда, когда Сапфира более всего нуждалась в них, что Сапфира не могла противиться ее наставлениям, даже в отношении шелкового пеньюара абрикосового цвета, более уместного в голливудском будуаре, чем на ферме отдаленного греческого острова.
Ее подруга оказалась права. С каждым днем Сапфира замечала, как улучшается ее внешность. Ей даже стало казаться, что она прибавила в весе. К тому же к ней вернулась способность к глубоким чувствам. Жуткое оцепенение, не отпускавшее ее с того самого момента, когда суд постановил разделить между родителями близнецов, постепенно проходило, и ее реакции на картины и звуки окружающего мира приобрели более острый и эмоциональный характер…
Поставив пустой стакан на стол, она поднялась и окинула взглядом залив. Вечерело, и Спирвдоула, как обычно, приглядывала за играющими на пляже детьми. Почти всегда по вечерам пляж оказывался полностью в их распоряжении: туристы здесь были редки, а местные жители не часто забредали сюда с городского пляжа, находящегося в пятнадцати минутах ходьбы от залива. Сегодняшний день отличался от остальных. Сегодня к ним присоединился Тэйн.
Когда Сапфира услышала его смех, она почувствовала, как пальцы впиваются ей в ладони, и, помимо воли, стала отыскивать глазами Тэйна. Она залюбовалась его мужественной статью, невольно бросив взгляд на темные, скрывающие и одновременно подчеркивающие его мужскую суть плавки, мощный торс, покрытые золотистым пушком бедра и сильные икры, отмечая грациозную легкость движений человека, весь облик которого как бы говорил о том, что он хозяин своей судьбы.
Сапфире вдруг стало трудно дышать, ее удивила такая реакция, напоминавшая ей об их первой встрече. То же ощущение волшебства, скрытого волнения и радости, заполнившей каждую клеточку ее тела. Ее пленила, затем сразила исходящая от него властная, всесокрушающая сила, Тэйн – повелитель, хозяин…
Хватит! Она не должна так думать. Месяцы раздельной жизни подарили ей благословенное чувство независимости. И как могло случиться, что ее тело предательски поддалось своим древним инстинктам? Книги. Все дело в книгах, решила она. Любовные истории вымышленных персонажей всколыхнули в ней собственные романтические воспоминания. Теперь поздно сожалеть об этом, но это вовсе не значит, что она должна сидеть здесь и мучить себя, любуясь его мужскими совершенствами. Ей нужно лишь повернуться и подняться наверх в свою комнату.
Но она не ушла, а осталась на террасе, наблюдая из-под навеса, как Тэйн легкой походкой направляется к дому. Он вошел в кабину летнего душа и, встав под ним, поднял руку, чтобы открыть кран. Вода упругими струями стала бить по его плечам, груди и поднятому вверх лицу с прикрытыми от солнца глазами.
Боже милостивый! До чего же он великолепен! Когда его руки оттянули резинку плавок, чтобы смыть под прохладными струями песок с тела, Сапфира вдруг почувствовала, что ей трудно дышать, будто она сама, а не холодная ключевая вода, ласкает его тело.
Когда Тэйн выключил душ, потянулся к полотенцу, висящему на стене кабинки, и устремил свой прищуренный взгляд в ее сторону, Сапфира решила, что с нее довольно. Выведенная из состояния затянувшейся апатии и почувствовав, как в ней пробуждаются инстинкты, возвращения которых она так боялась. Сапфира поспешила в спасительное убежище своей комнаты и, закрыв за собой дверь, на минуту остановилась, чтобы перевести дыхание и успокоить сердце, которое, казалось, готово было выскочить из груди.
Холодный душ приведет ее в полный порядок, решила она, сбрасывая босоножки и стягивая через голову платье. Она уже успела расстегнуть и отбросить в сторону лифчик, когда услышала громкий и решительный стук в дверь.
Так стучать мог только один человек! Какуюто секунду она решила не отвечать. Но в дверь снова постучали, на сей раз еще более настойчиво.
– Сапфира! Я хочу тебя кое о чем спросить.
В его голосе слышалось нетерпение, и она сдалась. У нее нет никаких причин опасаться встречи с ним, сказала она твердо самой себе. К тому же ему стоило всего лишь толкнуть дверь, чтобы войти. Сапфиру несколько удивило, что Тэйн еще не прибегнул к этому способу, а если бы он решился…
– Минутку! – В ее голосе прозвучала паника, когда она поспешно потянулась за абрикосовым пеньюаром, придающим респектабельность остальным аксессуарам ночного туалета. Просунув руки в рукава, она запахнула его на своем голом теле и туго завязала пояс. Быстро посмотрев на себя в зеркало, она увидела в нем стройную молодую женщину с лицом, типичным для журнальных красавиц 60-х годов, с резковатыми, но утонченными чертами, чья хрупкость подчеркивалась мягким выражением прекрасных глаз, а тело соответствующим образом задрапировано от шеи до щиколоток.
Только после того, как она открыта дверь и увидела на пороге Тэйна одетого, а не полуголого, как ожидала, она успокоилась.
– Можешь уделить мне несколько минут? – спросил он с учтивостью странствующего проповедника. Его влажные, гладко зачесанные назад волосы, его поджарое тело, обтянутое джинсовой безрукавкой, плотно облегающей его мощный, сужающийся книзу торс и выпущенной поверх узких черных брюк, произвели на нее не менее волнующее впечатление, чем его вид несколько минут назад.
– Разумеется. – Волнующее, потому что, несмотря на внутреннюю собранность и несмотря на неожиданную скромность его облачения, она не могла подавить охватившее ее чувство неуверенности в себе, заставившее ее отвечать ему в намеренно учтивом тоне и отступить назад, впуская его в комнату.
Внешне спокойный, он остановился и медленно, с откровенным любопытством обвел глазами ее лицо и затянутую в пеньюар фигуру и только после этого спросил:
– Ты хорошо спишь, Сапфира?
Чувствуя себя неловко под его пристальным взглядом, она лишь кивнула, стараясь не выдать своего волнения, когда он прошел в глубь спальни и остановился у кровати, где она разложила светло-желтое неглиже, как бы застывшее в каком-то прихотливом танце.
У нее перехватило дыхание, когда Тэйн осторожно коснулся пальцами атласной ленты, завязанной бантом у основания глубокого декольте на блестящей шелковой ткани.
– Надеюсь, ты видишь приятные сны, или, может быть, отсутствие твоего нового друга мешает тебе отдыхать?
