Тара Сивек - Маяк Фишера (ЛП)

— Я не собираюсь надолго задерживаться. Я просто хочу попробовать, может я смогу его уговорить уйти от Барни и проспаться, — отвечаю я ей, пока мы переходим улицу перед баром.

Я не сообщаю, что внутри все же надеюсь, что, как только он увидит меня, он извиниться и заберет те ужасные слова назад, которые сказал днем. Я не понимаю, что все еще держусь за надежду, что не потеряю его окончательно.

Элли толкает дверь Барни и пропускает меня вперед. Звучит кантри, взрывая музыкальный автомат, воздух наполнен привычным запахом несвежего пива и старого сигаретного дыма. Здесь не много народу, но все равно у меня уходит несколько секунд, чтобы отыскать Фишера сквозь небольшие толпы людей, собравшихся вокруг столов и передвигающихся к бару и назад к столикам. Он сидит на стуле перед стойкой, Бобби стоит перед ним. Я вижу, как Бобби вскидывает руки через каждые несколько секунд, и могу сказать, что он расстраивается, потому что Фишер, скорее всего, не слушает его совсем. Волосы Фишера находятся в полном беспорядке, могу только предположить сколько раз он проводил руками по ним в течение всей ночи, пока сидел здесь, пытаясь заглушить свои страдания. Его лицо покраснело от алкоголя, рубашка промокла насквозь от пота. Мое сердце начинает болеть снова, видя его в таком состоянии, он кажется таким потерянным, что не может сфокусироваться на лице Бобби, и он немного покачивается из стороны в сторону.

Мои ноги вросли в потемневший грязный деревянный пол, пока я смотрю на мужчину, которого полюбила в шестнадцать лет и который с тех пор держал в своих руках мое сердце. Я слышу, как мое сердце нервно бьется в груди, и удивляюсь, что оно по-прежнему еще живет. Может в нем еще осталась жизнь, после того, что произошло сегодня. Может быть, мы еще сможем что-то изменить. Фишер посмотрит на меня, и наконец заметит меня, через затуманенный мозг алкоголем и демонов, которые пытаются захватить его разум, и он все же сможет вспомнить что-то хорошее, что у нас было. И когда он вспомнит, то будет чувствовать себя ужасно из-за той лжи, которую наговорил мне, чтобы оттолкнуть меня навсегда. Я все, как следует обдумала, и поняла, что это самая настоящая ложь. Да, я верю, что это была ложь, потому что не смогу дышать без него, двигаться вперед или продолжать жить.

Он будет чувствовать себя очень неуютно, извиниться, и наконец поймет, что ему необходима помощь. Я не хочу, чтобы он думал, что разрушен. Я сказала ему, что все можно исправить и починить, и я искренне верю в это. Можно развалиться на куски, но их можно склеить, они не исчезают. Можно подобрать эти кусочки, положить их обратно вместе, пока все не станет снова одним целым. Возможно останется несколько трещин, но ничто в этом мире не совершенно. Даже, если останется несколько трещит, то ради них стоит жить и не стоит умирать. Я считаю, что наша трещины могут остаться, и мы сможем удержать их вместе. Я хочу дать ему еще один шанс, чтобы вдохнуть хоть немного жизни в ту часть моего тела, которая живет лишь рядом с ним, потому что мое сердце бьется лишь для него и только для него живет. Я смогу это сделать, потому что именно он научил меня, быть сильной, быть бойцом, и я буду бороться за него до последнего дня, пока не умру.

Бобби стоит в шаге от Фишера, ловит мой взгляд через весь бар, и направляется к нам.

— Спасибо, что пришла, детка. Я не знаю, куда податься. Он не хочет меня слушать, он не перестает спорить с людьми, и просто решил напиться до комы, — объясняет Бобби со вздохом.

— И тебе стоит позволить ему это сделать. Пусть он вырубится в луже собственной блевотины и сожаления, — сердито замечает Элли.

— Сбавь обороты, крутая, — парирует Бобби. — Он мой лучший друг, и ему больно. Я знаю, что Люси сможет достучаться до него.

Элли смеется и отрицательно качает головой.

— Он выгнал ее из дома сегодня днем и сказал, что все это время трахался с кем-то еще. Никто не собирается успокаивать этого засранца прямо здесь и сейчас.

Глаза Бобби становятся похожи на две огромные тарелки, он проводит рукой по коротким, вьющимся волосам.

— Господи Иисусе, Люси. Черт. Мне так жаль. Ты же знаешь, что все это туфта, да? Он просто переживает свое дерьмо, через которое ему пришлось пройти. Он никогда бы не сделал этого. Он любит тебя больше всего на свете.

Я киваю, и молю Бога, чтобы он оказался прав.

— Я знаю. Но это... действительно тяжело, Бобби. Трудно наблюдать за ним в таком состоянии, когда я не могу ему помочь. Я предложила сегодня утром обратиться к консультанту и пройти определенную терапию, и он полностью слетел с катушек. Мне кажется, что он не захочет видеть меня сейчас.

Бобби отрицательно качает головой, положив обе руки мне на плечи и немного наклонившись вперед, чтобы смотреть мне прямо в глаза.

— Ты весь его мир, Люси, неважно, какое дерьмо он наговорил тебе раньше. Не верь не единому его слову, слышишь меня?

Я киваю, и он убирает руки с моих плеч.

— Ох, черт, — бормочет Элли, вставая со мной рядом.

Она быстро встает передо мной, взяв мое лицо в ладони.

— Я думаю, что нам следует уйти. Просто развернуться и уйти, и дать ему проспаться. Ты же не будешь пробовать разговаривать с ним сейчас, когда он накачался дерьмовой тонной алкоголя? Давай просто уйдем, Люси.

Я знаю, что она была не рада моему решению прийти сюда, но не ужели она действительно думает, что я, пройдя чуть ли не через весь город, готова поджать хвост и смыться, даже не попробовав поговорить?

Бобби и я смотрим на нее в полном замешательстве, потом он смотрит мне через плечо, и встает рядом с Элли.

— Знаешь, я думаю это неплохая идея. С моей стороны было глупо звонить тебе. Я заберу его к себе домой, и завтра, когда он протрезвеет мы сможем все выяснить.

Элли опускает руки от моего лица, а Бобби хватает меня за плечи, но на этот раз он разворачивает меня и начинает подталкивать на выход. Я освобождаюсь от его захвата, и уперев руки в бока, смотрю на них обоих.

— Что, черт возьми, с вами происходит? Я не уйду отсюда, пока не поговорю с ним.

Мои глаза смотрят в пространство между Бобби и Элли, которое они так стараются прикрыть от меня. Я опускаю руки, отталкиваю их друг от друга, и заторможено, прохожу между ними.

Это не может быть правдой. Это не может быть реальностью.

Я двигаюсь вперед, сначала одна нога, потом другая, хотя единственное, что мне хочется сделать на данный момент, согласиться с предложением Бобби и Элли, развернуться и убежать так далеко, насколько только возможно.

На противоположной стороне помещения, Фишер по-прежнему восседает на высоком барном стуле, но теперь рядом с ним появилась еще одна персона, которая полностью привлекает его внимание. Мелани Сандерс, восседает у него на коленях, обхватив его за плечи руками. Она настоящая заноза в заднице еще со школы, бесстыдно флиртовавшая с Фишером еще в те времена прямо передо мной, даже после того, как мы вдвоем стали парой, и он явно не был заинтересован в ней. За эти годы, она была три раза замужем, но это никогда не останавливало ее от откровенного предложения себя Фишеру, когда он был в городе. Фишер сообщил мне тогда, что он переспал с ней в старшей школе, еще до того, как я переехала на остров, но этого оказалось вполне достаточно, чтобы во мне вспыхнула ревность, которая жива и здорова по сей день.