Роузи Кукла - «Торпедные аппараты к бою»! Исповедь офицерши
— Я еще по училищу тебя приметила. За ум твой и за качества характера. Ты сильно- то не задавайся! Слушай. Я в жизни встречала не только мужиков и пацанов, но и с женщинами встречалась. А знаешь почему? Да, по нашему бабьему любопытству. Ты заешь, все люди мечтают о сексе. Одни все время, другие изредка, а мы бабы все время. Так природа устроила. Это что бы мы нюх не потеряли. Так вот все мечтают, фантазируют, но не все делают то, о чем мечтают. Бабы, вообще по сути своей очень практичны, даже консерваторы, больше. Им все надо по полочкам разложить, узнать все до конца и они своего будут добиваться при этом. Сама знаешь. Но только единицы баб будут пробовать новенькое. Интересно нам, мы просто сгораем от любопытства, а на действия многие не решаются. Больше будут слушать, что другие говорят, а не действовать. А у парней не так. Им надо все попробовать, хоть раз. Свое собственное мнение иметь и суждение. Они по жизни исследователи. Они свое любопытство на собственном опыте и действиях удовлетворяют. И в этом мы отличаемся. Я, как переходной вариант. Снаружи я баба, а внутри пацан. Любопытный, епи-пивый и гадостный. Я все время с пацанами росла и поэтому у них научилась все больше действовать, изучать, а не слушать и свое собственное суждение иметь. В одиннадцать лет я начала пробовать, сексом заниматься, понравилось. До тринадцати епи-пилась налево и направо. Все было интересно. Сначала туда, потом в рот, ну а потом и до ж… своей добралась. И тут у меня интерес стал, как бы пропадать к пацанам. Я с мужиком стала. Сначала с одним, потом с другим. А потом меня так стало разбирать, что просто ужас. Лежу дома, в кровати, не сплю даже и все об этом думаю. Рядом брат спит. Ведь же тоже мужик и рядом, родной. А у меня в голове такие фантазии на его счет, что утром, когда встаю, я на него даже смотреть боюсь. Знаю, что нельзя, что за это отлучат меня от всего и будут осуждать, а с собой ничего не могу поделать. А потом он для меня и не брат, а уже частичка самой себя. Мы все время вместе, да вместе и столько уже пережили всего и страхов и радостей и отчаяния. Сама не заметила, как я влюбилась в него. До беспамятства. Время идет, я страдаю, мне его хочется и уже никто не нужен, только он и я в мечтах ему так отдаюсь! Просто ужас какой-то! Все думаю, если я сейчас что-то такое не выкину, то сама на него ночью навалюсь. На мое счастье я случайно с одной девочкой познакомилась, одноклассницей. Вместе со школы ходили, а потом как-то, раз к ней домой зашли и заболтались. Разговорилась она. Все мне о себе, да о мальчиках, а я слушаю, смотрю на нее и сама себе говорю, что мне же не интересно. Детство все это. Она у меня спрашивает, молчу. Думаю, что я тебе расскажу? Ведь я только рот открою, ты к маме своей побежишь и все ей выложишь про меня. Сижу и молчу. А она подумала, что я стесняюсь и не опытная. Даже не знаю, почему она так подумала.
— Как ты считаешь? Опытная? Ну, спасибо, удружила, мне нравиться твое откровение, это я еще в училище за тобой заметила. И еще, что у тебя такой же, как у меня склад ума и воспитание. Не знаю, у кого и где ты воспитывалась, но тебе, как и мне, все надо самой пробовать и экспериментировать. Ты, как и я, в душе пацанка. А это, многого стоит. Так. Сиди и не ворочайся от похвалы, слушай, что было дальше.
— Ведь по мне же, что было не видно, что я во всю епи-пилась? И в самом-то деле? Все дети мои одногодки, дети, как дети еще, вытянулись, угловатые и смешные, мне с ними не интересно. А я? Я от этой своей ранней половой жизни цвету и пахну. Рослая, титьки выросли, третий размер, не у всякой бабы такие, ж…, что надо, фигура и морда блядская. Что, разве не так? Ты сама меня потрогай, пощупай. Да не стесняйся! Другие, знаешь, лапали и хвалили, ну и ты, если понравлюсь, то похвали. Давай, давай, сделай тете приятно. Ну? Что, неудобно тебе, а ты пересядь. Дай-ка я тебя по-своему пересажу.
Она меня стягивает со своих ног, которые немного затекли, и растирает их руками, как будто бы знает об этом. Я стою, перед ней спиной, голая, но как маленькая девочка, а она словно моя мама. Ухаживает за мной и мне приятно. Кроме того, я все время вижу из-под руки, как у нее оживают груди и перекатываются и очень эротично мотаются по сторонам, когда она мне ноги руками своими растирает. Голову подняла и заметила, как я на ее тело смотрю.
— Сядь ко мне, как на стуле, перевернись, как к спинке стула. Что ты? Не бойся, милая. Матрос ребенка не обидит!
Я топчусь, а когда она это про матроса, то я почему-то ей сразу поверила, и чуть ли не закрыв глаза, повернулась, ноги раздвинула, а потом взяла, да и села, как она просила. От этого положения у меня сразу же мурашки по коже. Я ее так хорошо чувствую, что просто во мне все зашевелилось. Сама не поняла, как я к ней так близко притиснулась. Чувствую от нее тепло, особенно там, внизу, между моих ног раздвинутых. Они прижались к ее бедрам и мягкому животу, отчего я испытываю от этого смешанное чувство. Но очень приятное.
Она сразу же замолкает и начинает сопеть носом. А потом я чувствую ее лицо, как она мне на грудь, горячим воздухом своих легких дышит. Я отчетливо чувствую запах спиртного при этом. Мне некуда свои руки девать. Назад, опереться к ней на колени? Ну, так она же сразу ко мне полезет. Вперед? Да, пожалуй, вот так. Протягиваю обе вытянутые руки над ее плечами, но не прислоняюсь, секунду ищу для них новое положение, а она обхватила меня одной рукой за пояс, а другой взялась за руку и не сильно согнула в локте. Получилось, что я ее как бы обняла. Обе сидим и чувствуем, по-моему, одно и то же.
— Тебе хорошо? Удобно? Грудь моя не мешает? — Ее голос доносится, как будто из-под меня. Она действительно вся утонула своим лицом на моей груди и этим меня очень волнует. Волосы ее попадают мне на лицо, и я ощущаю их приятный запах. Еще одно мгновение и мы сольемся с ней. Я это понимаю и решаюсь отодвинуться от нее, слезть с колен и вообще освободиться от этой легко мыслимой и какой — то просто лесбийской позы. Только хочу ей об этом сказать, как слышу от нее.
— Мы, как две лесбиянки! Ты не находишь?
А у меня почему-то от волнения, от этих ощущений, вдруг вырывается.
— Почему, как? — Сказала и осеклась, замерла. Ну, вот же я дура!
От нелепости сказанных слов я отклоняюсь от нее назад и тут же встречаюсь в упор с ее большими коричневыми глазами, пьяненькими, но очень ласковыми. Она смотрит в мои глаза и вдруг очень нежно и мягко спрашивает, словно маленькая девочка.
— Можно я тебя поцелую?
У меня перехватывает дыхание, и я мотаю головой. А потом.
— Нет!!! Нет! И нет!!!
А она прямо на глазах меняет выражение на своем лице и толкает.
Я чуть не сваливаюсь на пол, от ее неожиданной выходки. Мне почему-то очень обидно. Я уже было открываю рот, чтобы ей что-то сказать, но она меня перебивает и заявляет.
