Полукровка (ЛП) - Вендел С. И.
Он признался, что видел орков вне своего клана почти так же мало, как и людей. Их ближайшие соседи, кланы Острозубых и Зелено-спинных, были их ненавистными врагами.
Сорча была одновременно довольна и немного позабавлена, когда после утра, полного вопросов, Орек наконец задал один из своих.
— У тебя есть семья? — тихо спросил он, не зная, какие шлюзы он открыл.
Возможно, ему действительно было любопытно, или, возможно, он хотел отвлечь ее на некоторое время. В любом случае, это сработало — она не могла говорить о своей семье и жизни короткими, отрывистыми предложениями. Как только вопрос прозвучал, слова хлынули наружу, выражая ее боль от разлуки с ними.
— Да, большая, — сказала она. — Я старшая из семи детей.
— Это… много юнлингов.
— Это много, — засмеялась она. — Моей матери нужна любая помощь, которую она может получить.
Она рассказала ему о своей матери, Эйфи, и своем отце, сэре Кьяране. Как в их деревне Гранах до сих пор рассказывают об их эпической истории любви, о том, как доблестный сэр Кьяран спас Эйфи и ее семью от ограбления бандитами, а затем о том, как храбрая Эйфи пришла ему на помощь позже, когда на него напали волки.
Она рассказала о том, как ее отец поступил на службу к лорду Дарроу, чтобы быть рядом с Эйфи и добиться ее расположения, но коротко упомянула о том, что он часто уезжал с лордом по важным государственным делам. Это была больная тема для Сорчи, она скучала по отцу, даже когда он был дома, потому что даже маленькой девочкой знала, что его присутствие мимолетно.
Она с любовью отзывалась о своих многочисленных братьях и сестрах. Следующими после нее были Коннор и Ниалл, оба теперь взрослые мужчины и рыцари, как и их отец. Большинство мальчиков и даже несколько девочек бегали за красивой, надменной Мэйв, как влюбленные щенята. Застенчивый, умный Калум всегда утыкался носом в книгу, и благодаря ему и их следующей сестре Блэр домашняя библиотека значительно увеличилась, наполнившись его научными томами и ее сборниками стихов и сказок. И маленькая Кели, ребенок-сюрприз. Тетя Софи считала, что Эйфи уже вышла за рамки детородного возраста, но это не помешало Кели появиться на свет воплощением солнечного света.
— Ты из большого клана, — заметил Орек.
— Да. И это только моя семья. Моя мать унаследовала конюшни от своей матери, так что там всегда есть тренеры и конюхи, которые работают с лошадьми. — Эйфи обучила всех своих детей семейному ремеслу, и все ожидали, что Сорча возьмет на себя управление конюшнями, когда придет время. Как и у многих в Эйреане, имена, титулы и земли переходили от матери к ребенку. Этот обычай вышел из моды у знати, которая во многом следовала королевской семье. После жестокой войны за наследство тридцать лет назад у них установился строгий порядок наследования от отца к старшему сыну, как и в Пирросе на юге.
— Конюшни?
— Для содержания лошадей. Семья моей матери были заводчиками лошадей на протяжении многих поколений. Лучшие лошади поступают из конюшен Брэдей, — сказала она с гордостью.
Когда Сорча не помогала матери со всеми своими братьями и сестрами, ей нравилось работать с лошадьми. Хотя они могли быть вспыльчивыми, обычно они были более разумными, чем ее младшие братья и сестры. Судьба, она скучала по ним, беспокоилась и гадала о них при каждом удобном случае.
Ей пришлось ненадолго отвлечься от этих мыслей, иначе она расплакалась бы. Несмотря на то, что она мечтала о собственных приключениях и о том, чтобы найти свой путь, эта внезапная разлука причинила ей больше душевной боли, чем она могла вынести. То, что ее отец выбрал такую разлуку… Как он мог ее вынести?
Это уродливое негодование, которое, как она с чувством вины признавала, гноилось внутри нее гораздо дольше, чем ее пленение, пульсировало.
Она отвернулась от него и вернулась к собственным вопросам, слишком встревоженная, чтобы долго размышлять над этим.
Думая о том, насколько он, казалось, удивился ее объяснению об их семейных конюшнях и тренировке лошадей, она спросила его о животных этого леса и обо всем, что он видел. Орек с готовностью взялся за эту тему, по крайней мере для него, и Сорча поймала себя на надежде, что они наткнутся на огромного лося, которого он описал, но не на свирепых кабанов.
Ближе к вечеру, после остановки, чтобы быстро перекусить у журчащего ручья, она, наконец, задала тот самый вопрос.
Она сформулировала его осторожно, даже не как настоящий вопрос. Он ничего не сказал о своих родителях, ничего о том, каково это — жить в клане орков. Но, судя по кусочкам, которые он ей дал, она не могла не вспомнить ужасающий вид орка, просунувшего голову в палатку, его жуткий профиль и торчащие бивни.
Понаблюдав за парой алых кардиналов, порхающих среди деревьев, Сорча наконец сказала то, что весь день крутилось у нее в голове.
— Ты не… похож на орков. Во всяком случае, не на тех, кого я видела.
Не обвинение, не вопрос. Пробел, который он мог заполнить, как хотел.
Его плечи напряглись, а ноздри раздулись в беззвучном раздражении.
Желудок Сорчи сжался от волнения, она уже чувствовала, как меняется воздух. Он отстранился, и она почти услышала, лязг захлопнувшейся двери в его разуме. Ее щеки горели от стыда и смущения. Она ненавидела это чувство, старалась никогда его не испытывать, никогда не расстраивая мать и не разочаровывая отца вопросами или правдой, что причинила бы боль.
Шаги стали звучать как гром, когда между ними снова воцарилась тишина. Почему-то она была хуже, чем раньше, ее отчаянное желание заполнить ее было почти непреодолимым, но Сорча придержала свой непослушный язык.
Они продолжали идти в том же духе мучительное долгое время, достаточно долгое, чтобы она была уверена, что он не заговорит, и, возможно, никогда больше ничего ей не скажет.
Его внезапный ответ так поразил ее, что она чуть не пропустила его мимо ушей.
— Моя мать была похожа на тебя, — голос был хриплым, как будто слова вырывались из глубины его груди и причиняли ему боль.
Сердце Сорчи сжалось, ей было неприятно видеть его явное расстройство.
Они шли еще несколько мгновений, прежде чем его слова, наконец, дошли до ее сознания.
Моя мать была похожа на тебя.
Человек.
Его мать была человеком. Он был только наполовину орком.
Полукровка.
У нее отвисла челюсть от изумления. Разные истории ходили о полукровках, полу-людях и полу-иных. В некоторых из старейших сказаний говорилось о том, как гарпии и люди создали расу крылатых людей, так похожих на людей, но с крыльями более массивными, чем даже у орков. Она слышала слухи о других полу-орках, а также о драконах и мантикорах, которые использовали свою магию, чтобы принимать более человеческие формы и находить себе пару. Были даже истории о полу-эльфах, когда эфирные существа еще бродили по королевству.
Она считала эти истории более причудливыми, чем что-либо другое. Прошло много лет с тех пор, как какие-либо иные люди жили в королевствах людей после того, как кровавая война за наследство тридцать лет назад погрузила королевства людей в хаос. Однажды она заметила стаю гарпий, летающих над столицей Глеанна, когда навещала своего отца и лорда Дарроу, его сеньора. И она была уверена, что однажды видела блеск чешуи сирены во время посещения северного моря. Кроме этого и, конечно, ее богатого опыта общения с орками, она мало знала о других расах и предполагала, что так обстоит дело с большинством других людей.
Но ведь она провела большую часть своей жизни в поместье своей матери, в границах Дарроуленда.
Ее щеки снова вспыхнули, когда она подумала, показалась ли она Ореку такой же наивной, какой чувствовала себя тогда.
Молчание продолжалось, давая ей больше времени обдумать его слова. И чем больше она думала о них, тем туже затягивался узел у нее внутри.
Мать Орека была похожей на нее, человеком. Но она не думала, что это было причиной боли в его голосе, когда он рассказывал ей.
