Его Муза. Часть 3 (ЛП) - Мартин К. С.

— Нам не нужно было здесь прятаться.

— Но я знаю здесь слишком многих людей. И прямо сейчас не хочу видеть людей, которых знаю.

— Из-за меня?

Он останавливает такси, берет меня за руки и смотрит прямо в глаза.

— Нет, Ава. Не из-за тебя. Из-за меня. — Он отпускает мои руки и смотрит на тротуар.

— Пойдем пешком. — Он берет меня за руку, и мы проходим квартал до более

оживленной улицы с большим количеством такси.

— С кем ты разговаривал, пока курил?

Он отвечает не сразу.

— Старый друг.

— Или подружка?

— Это важно? — Он пожимает плечами.

— Не совсем. — Ясно, он не хочет говорить.

— Вкус ужасный, — говорит он, вытаскивая из кармана пачку сигарет и бросает ее в корзину для мусора, мимо которого проходим. — Я покончил с этим. Все.

Хочу поздравить его, но он мрачен и задумчив. Возможно, он покончил не только с курением, но не в настроении делиться этим.

— Ты жалеешь, что привез меня сюда?

Он отпускает мою руку и обнимает меня за плечо.

— Нет. Я действительно сожалею о некоторых вещах, но не об этом.

Мне бы хотелось подбодрить его, но не знаю как.

— Лоуэлл, кажется, в восторге от твоего нового романа.

Я вижу легкую улыбку.

— Он еще не все прочел. Посмотрим.

— Но ведь это хорошо? Если ему нравится?

Он кивает.

— Это будет облегчением.

— Держу пари. Я бы хотела его прочитать.

— Еще рано, — отвечает он. — Сначала посмотрим, что скажет Лоуэлл.

— Как думаешь, когда он сообщит тебе?

— Наверное, после праздников.

Это заставляет меня задуматься о разлуке. Наше время в Нью-Йорке почти

закончилось.

Еще одна ночь. Еще одно утро.

— Давай сделаем что-нибудь веселое, — говорю я, желая насладиться оставшимся временем вместе.

— О чем ты?

— Где самая красивая рождественская елка?

Он на минуту задумывается.

— Наверное, у Рокфеллер-Центра.

— Пошли туда.

Глава 12

— Я никогда не делала этого раньше, — признаюсь я.

— Вообще?

— Мне было очень страшно.

Мы шли по холодным улицам, минуя Брайант-парк и хаос Таймс-Сквер.

В конце концов, находим рождественскую елку, возвышающуюся над площадью с катком, где резвятся фигуристы.

Логан хмурится.

— Мне всегда казалось, что эти люди выглядят глупо. Так типично для туриста.

— А ты никогда этого не делал?

Он качает головой.

— Значит, на катке мы новички. — Я широко улыбаюсь Логану и тяну его за руку. — Пойдем. Давай будем глупыми туристами вместе!

Мы берем напрокат коньки, надеваем их и выходим на лед. Через десять секунд приземляюсь на зад. Логан держит меня за руку и падает вместе со мной. Мы оба начинаем смеяться.

— Не уверен, что смогу встать, — говорит он.

— В отличие от некоторых других вещей, — шучу я.

Десятки людей катаются вокруг нас, а мы изо всех сил стараемся помочь друг другу подняться. На это понадобилось четыре попытки, и я смеюсь так сильно, что клянусь, могу обмочиться. Как только встаем, то хватаемся за перила и медленно продвигаемся по катку.

— Не уверен, что это была хорошая идея, — говорит Логан, наморщив лоб.

— Ты забыл про выставку? И твоей рукописи?

— Какой рукописи? — Он прикусывает губу в притворном ужасе, а потом подмигивает. — Ладно, ты права. Это была хорошая, хоть и болезненная идея.

Он тянется к моей руке. Осторожно, с дрожащими коленями, мы держимся за руки и, оттолкнувшись от перил, скользим вперед.

— Если ты меня поддержишь, я поддержу тебя, — говорит он.

— Заметано.

Очень осторожно и медленно, мы делаем не один, а целых два круга. К тому времени, когда достигаем нашей отправной точки, оба победно улыбаемся.

— Когда ты в последнее время делал что-то впервые? — интересуюсь, затаив дыхание, вспоминая нашу первую встречу и слова из его романа о первых временах и трепете неизвестности.

Логан задумывается на несколько мгновений, пока мы выходим с катка и направляемся к скамейке.

— У меня такое ощущение, словно «впервые» я переживаю с тобой, Ава. Это неожиданно, но правда.

Его признание делает меня счастливой. Очевидно, я пережила с ним много «впервые», но даже не смела подумать, что произвожу на Логана такое впечатление. Он многое пережил и видел, имел многих любовниц, соблазнил столько муз, прожил разнообразную и непростую жизнь.

Он наблюдает за мной, пока мы сидим на скамейке и развязываем коньки.

— С тобой я чувствовал то, чего никогда не чувствовал раньше. Ни с кем.

Внезапно его улыбка исчезает, и он отводит взгляд.

Я тянусь к его руке.

— Это ведь хорошо? — Я хочу, чтобы его улыбка вернулась. Хочу, чтобы он был счастлив. Так же, как и я в этот момент.

— Я не привык к такому, — тихо говорит он.

— Ты привык к своей «знакомой боли», понимаю. Но удовольствие тоже может стать привычным, не так ли?

Он смотрит на меня своим холодным, но обжигающим взглядом, который я видела на его выступлениях, и волнуюсь, что потеряла его, он вновь закрылся от меня.

— Удовольствие и боль — две стороны одной медали, — говорит он. — Они соприкасаются друг с другом, со временем даже сливаются.

Теперь моя очередь хмуриться.

— Ты всегда такой меланхоличный?

— Кроме тех случаев, когда я с тобой.

Можно было бы подумать, что Логан улыбается, когда говорит это, но он вполне серьезен, задумчив, даже насторожен. Он поправляет шляпу, встает и протягивает руку.

Я принимаю ее, понимая, что мужчина снова погружается в свои созерцательные мысли. По крайней мере, я заставила его улыбнуться и на время забыть обо всем. Я испытываю искушение подтолкнуть его, спросить о том, что он сказал вчера, но помню свое обещание наслаждаться этим уик-эндом и максимально использовать время.

— Я все еще думаю, что тебе следует избавиться от этой шляпы.

Он ухмыляется и натягивает ее ниже себе на лоб.

Глава 13

В эту ночь мы занимаемся любовью медленно. Кончаем вместе, глядя друг-другу в глаза и затаив дыхание, стремясь к чему-то новому и глубокому, растущему внутри нас.

Два дня мы жили в другом мире, отличительном от того, который знали в кампусе. Два дня жили вне времени, строя воздушные замки. Логан печатал на клавиатуре, я наполняла холсты, чтобы повесить их в той или иной галерее. Но обманываю ли я себя? Родителям этого не объяснишь. Не так, чтобы они приняли или простили.

А как насчет того, чтобы самой чего-то добиться? Не хочу, чтобы меня просто передали от одного мужчины — моего отца — к другому — Логану, не зная, смогу ли добиться чего-нибудь. Я же смогу?

Устроившись удобно в постели, в этом мире, помимо нашего повседневного существования, обсуждаем предстоящую неделю Логан останется в Нью-Йорке еще на пару дней, прежде чем полетит во Флориду к своей матери, которая находится на грани слабоумия.

— Она все еще узнает меня, — говорит он. — Хотя, кажется, думает, что мне двадцать пять и я создаю проблемы. Всякий раз, когда вижу ее, она твердит, что я должен съехаться с милой девушкой. Она убеждена, что любовь лечит все болезни.

— Умная женщина.

— Я уже говорил, что она на грани слабоумия?

Я потягиваюсь под одеялом.

— Самые умные люди всегда немного сумасшедшие.

Когда закидываю руки за голову, Логан пользуется этим и щекочет меня. Я визжу и отползаю от него. После того, как я отомстила, потянув за волоски вокруг его сосков, мы успокаиваем друг друга глубокими поцелуями.

— Я буду скучать по тебе, — шепчу я, уткнувшись носом в его грудь.

— Тогда поехали со мной.

— Во Флориду? — Я смеюсь. — Я не могу. Каждый год мы ездим в шале моего деда в Вермонте.

— Ты расскажешь обо мне родителям?

На секунду отвожу взгляд. Чувствую, как Логан напрягается в моих объятиях.

— О. Я недостаточно хорош для семьи Николс? — Он начинает отстраняться.