Оплодотворенная человеком-волком (ЛП) - Райли Лионн

— Да, звучит скучно, — соглашаюсь я.

Робби приподнимает бровь, глядя на меня, затем поворачивается обратно к Бумеру.

— Ты так и не объяснила, в чем заключается твоя работа, — говорит он через некоторое время.

Итак, мы оба знаем, что я была уклончива в этом вопросе. Я старалась избегать его, сколько могла, но теперь он задает мне его в упор.

— Ну, э-э… — черт, я не хотела говорить ему это так скоро. Может, секс и не был умопомрачительным, но он нормальный парень. Не с таким человеком я представляю себя в браке, но, возможно, это потому, что есть только одно существо в мире, с которым я могла бы когда-либо увидеть это будущее.

Билл.

Теперь, когда я думаю об этом, это звучит безумно. Все, что мы делали — это трахались дважды. Я даже не знаю, как выглядит его лицо. И я должна объяснять это парню, которого только что встретила?

— Это что-то незаконное? — спрашивает Робби, замечая мое молчание. — Ты преступница?

Я смеюсь над этим.

— Нет, нет. Это просто довольно откровенно.

— Откровенно? — спрашивает он в замешательстве. — Есть ли шанс, что это может быть и незаконно?

Я беспомощно пожимаю плечами. Думаю, мне нужно признаться сейчас, если я не хочу, чтобы он подумал, что я мафиози.

— Я, эм… Я хочу сказать, — человек-волк с большим членом засунул в меня своего детеныша. Вместо этого звучат слова: — Я суррогатная мать.

Робби моргает.

— Суррогатная мать? Ты торгуешь людьми на аукционах?

Теперь моя очередь пялиться.

— Что? Нет. Как, ну, ты знаешь, — я показываю вниз, на свой живот. — Как, мать?

Я вижу момент щелчка в его голове, потому что у него открывается рот. Он смотрит на меня, взглядом опускаясь к моему плоскому животу, затем снова поднимаясь к глазам.

— Ты беременна? — спрашивает он. Думаю, лучшее описание для выражения его лица — «ошеломленное». — Серьезно? Р… ребенком какого-то случайного человека?

Я медленно киваю.

— Да. Это моя работа. Выращивать внутри себя ребенка в течение следующих… уже восьми месяцев, думаю.

На его лице мелькает отвращение, но он быстро его скрывает. Полагаю, мне следовало этого ожидать и, возможно, мне нужно было сказать ему об этом до того, как мы переспали, но я не могу взять свои слова обратно.

— Хм, — он долго обдумывает это, а затем его губы приподнимаются в улыбке. — Я не знал, что это работа.

Я пожимаю плечами.

— Ага. Люди, которые не могут завести детей самостоятельно, нанимают меня. Правда, через агентство, так что все анонимно.

Я думала, что так будет лучше, но его глаза широко распахиваются.

— Так ты даже не знаешь родителей?

Я один из родителей, хочу я сказать. Но, в конце концов, я не буду мамой. Я больше похожа на донора яйцеклеток, если быть честной с самой собой.

— Неа, — наконец говорю я ему. — На самом деле, это просто работа. За нее определенно платят лучше, чем за мою прошлую.

Я уже могу сказать, что Робби смотрит на меня по-другому, чего я и ожидала. Думаю, если он попросит меня уйти, я знаю, как лучше начинать следующие отношения, если они будут. Я просто буду откровенна с самого начала.

Однако после нескольких мгновений раздумий брови Робби опускаются, а рот кривится набок.

— Итак, по сути, — говорит он, — ты не можешь забеременеть снова во время этой беременности.

Это застает меня врасплох.

— Ну, э-э, нет. Обычно так работает биология.

— И ты собираешься носить его все девять месяцев?

Я собираюсь поправить его, сказав, что на самом деле, десять, но останавливаю себя. Последнее, что мне нужно, это подливать масла в огонь и раскрывать, что отец моего ребенка — человек-волк.

— Таков план, — весело говорю я.

Довольно злая улыбка Робби становится шире.

— Знаешь, это всегда было чем-то вроде… хм, моей фантазии, — он ставит стакан с апельсиновым соком и встает со стула. — Заняться сексом с беременной женщиной.

Мои глаза, должно быть, становятся большими, как блюдца, когда он это говорит, потому что рот Робби закрывается, и он перестает приближаться ко мне.

— Это странно? — спрашивает он. — Я чувствую, что это звучало странно.

— Эй, чувак, — говорю я, поднимая обе руки. — Я не собираюсь тебя осуждать.

С еще более широкой, почти зловещей ухмылкой он подходит к другой стороне стола и протягивает руку.

— Хорошо. Тогда у меня есть кое-что, что я хотел бы сделать с тобой.

— Хорошо, — я соглашаюсь, потому что, возможно, это облегчит мою потребность в еще одной ночи секса.

Робби ведет меня к задней двери дома, и мы заходим внутрь.

Но когда он забирается сверху и проскальзывает в меня своим человеческим членом, я не могу отвлечься. Он входит и выходит, и я издаю соответствующие звуки, но я знаю, что чего-то не хватает.

Интересно, где Билл сегодня вечером?

Он трахает какую-нибудь леди-волчицу? Или даже другого человека, вроде меня? Но у меня такое чувство, что если бы для него это вариант был осуществим, он бы вообще никогда не пришел в DreamTogether.

Возможно, это жестоко с моей стороны, но вера в то, что он один, позволяет мне надеяться, что, может быть, только может быть, он тоже думает обо мне. Я не хочу представлять его с кем-то еще или на что могла бы быть похожа его жизнь за пределами наших двух коротких интрижек.

Я хочу, чтобы он оказался в ловушке, чтобы когда-нибудь он все еще был свободен, если мы встретимся снова.



РАСС

Когда я прихожу с работы на следующее утро, я едва держусь на ногах. Мне отчаянно нужно немного поспать, но сначала заехать к Ди и посмотреть, не дома ли она.

Я не собираюсь бросать камень в ее окно и просить ее выйти на балкон или что-то в этом роде. Мне просто нужно вдохнуть ее свежий запах и убедиться, что она благополучно вернулась, где бы ни была сегодня.

Но когда я подъезжаю к дуплексу, ее машины все еще там нет, а когда я выхожу и нюхаю воздух, ее запах еще слабее, чем раньше.

От этого становится не по себе. Где она могла быть, если ее не было дома весь день и всю ночь? Шерсть встает дыбом, когда я представляю, что могло случиться с ней здесь, в этом мире. Но я слишком устал, чтобы пытаться разыскать ее машину, поэтому еду домой и, спотыкаясь, поднимаюсь по лестнице в спальню, просто надеясь, что с ней все в порядке. Я никогда не думал, что тридцать шесть — это старость, но прямо сейчас я определенно больше не чувствую себя молодым волчонком. У меня болят ноги, а лапы почти ободраны снизу, но все это стоило того, теперь я знаю, где найти Ди в следующий раз.



Я проснулся всего после пяти часов сна, потому что тело знает, что сегодня день действовать. Мы воссоединимся с ней, и тогда, наконец, я смогу крепко спать со своей парой в объятиях.

Сначала я обязательно убираюсь, долго принимаю душ, во время которого намыливаю всю шерсть, расчесывая ее когтями, а затем даже пользуюсь кондиционером. Когда я становлюсь шелковисто-мягким с головы до ног, включая хвост, я смываю все это и выскакиваю из душа. Затем встряхиваюсь, разбрызгивая повсюду капли воды. Есть веская причина, по которой вся моя ванная выложена плиткой со сливом посередине.

Обычно я сушусь на воздухе, но мне нужно идти, поэтому я достаю сушилку и становлюсь перед ней. Но когда я заканчиваю и смотрю на себя в зеркало, я с ужасом обнаруживаю, что мой густой коричневый мех пушится.

Я не могу справиться с этим прямо сейчас. Схватив щетку, я наношу на нее какое-то средство для волос и провожу ей по шерсти, пытаясь вернуть все на место. На то, чтобы привести себя в презентабельный вид, уходит добрых полчаса, и даже тогда я выгляжу как бантик, пришлепнутый к хвосту свиньи.