Невинная для Сурового (СИ) - Ромуш Джулия
— Три, — с этими словами он упирается ладонями в сидушку дивана, чтобы оттолкнуться. Я даже дышать от страха перестаю. Вскакиваю с диванчика так, что даже немного подлетаю. — Я сама, сама… — Взвизгиваю, щеки полыхают, сердце как ненормальное колотится в груди.
Суровый довольно скалится. Я же медленно плетусь к нему. Пытаюсь хоть что-то придумать, чтобы избежать этой участи, но в голову ничего не приходит.
Он снова хлопает себя по бедру. Показывает куда сесть нужно. А у меня внутри все корочкой льда покрывается. Но выбора нет. Я подхожу ближе. Присаживаюсь на самый край, чтобы как можно дальше. Но огромные ладони моментально сжимаются на талии и притягивают ближе. Так, чтобы моя спина в его торс впечаталась. Моментально обдает жаром его кожи. Я чувствую какой он горячий даже через ткань одежды.
— Вот теперь у нас свиданка, — произносит на ухо, горячее дыхание оставляет ожоги на коже.
— Ты вообще на свидания когда-то ходил? — Не могу сдержаться и тут же свой вопрос выпаливаю.
— Ходил, — снова скалится.
— Не похоже, на первом свидании так себя никто не ведет.
— На первом свидании и на кол садятся, — его пальцы скользят выше, задевает выпуклости груди, меня как будто током прошибает от этого откровенного прикосновения.
— После таких свиданий на венерические проверяться нужно.
— Не переживай, сладкая, у меня все нормально.
Хочу отвернуться, снова в меню уставиться. Нужно уже что-то заказать и уходить отсюда. Оглашать первое свидание официально закрытым.
Но не получается, потому что я начинаю задыхаться от наглости мужчины буквально в следующую секунду. Когда его руки забираются мне под кофточку, а я на автомате замахиваюсь увесистым меню и заезжаю Суровому по голове.
Глава 13
Мои глаза расширяются от ужаса. Осознание сделанного приходит уже после того, как все сделано.
— Ой, я нечаянно, — вылетает из меня буквально в ту же секунду, как я слышу отборный мат. Суровый сильно сжимает пальцами мое бедро. А я взвизгнув, тут же пытаюсь исправить ситуацию.
Я и правда ему заехала по голове. На автомате уже. Ну а что он лапает? Кто вообще так поступает? У нас же первое свидание.
— За нечаянно ебут отчаянно, Белоснежка, — рычит мне в лицо. По его голосу и взгляду понимаю, что он очень сильно разозлился. Но при этом его рука на моем бедре разжимается. Бедное сердце колотится о ребра от ужаса. Что сейчас будет?
— Это машинальная реакция… На действия, на которые я согласия не давала… — Хриплю в ответ.
— Отчаянная совсем? — Оскал на его лице пугает настолько, что я вздрагиваю и икаю. Со мной это иногда происходит. Например, на экзаменах так было. Когда слишком сильно переживала. И вот сейчас… — В этот раз номер не пройдет. Не поверю, что откинулась. — С раздражением рычит в мое лицо.
— Ты… ты кажется по согласию хотел… А сам все делаешь для того, чтобы…
— Блядь, — снова громко ругается. Убирает руки. Я тут же вскакиваю с его колен, не верю в свою удачу. Неужели и правда отпустил?
Делаю несколько шагов назад, продолжаю икать и вздрагивать. Если честно, не все так плохо. Но я решаю довести все до того, чтобы мужчине хоть немного стыдно стало. Он же не просто так свою варварскую тактику изменить решил. Ему Юсупов что-то сказал? Попросил не жестить? Значит он будет придерживаться данного слова. А я могу на совесть надавить, если она у него есть конечно.
Обхватываю себя руками за плечи и дрожу еще сильнее. Затравленный взгляд. Вижу, как мужчина хмурится. Подрывается с дивана, я же шаг назад делаю, пока в стену не упираюсь.
— Блядь, да не дрожи ты, — рычит, пальцами мои плечи сжимает. Если честно, мало успокаивает.
— А если за семь свиданий ничего не выйдет, ты меня своим людям отдашь, да? — Поднимаю перепуганный взгляд, смотрю ему в лицо.
— Что за херню несешь?
— Ну тогда… В прошлый раз, ты говорил, что можешь поделиться и… — Меня и правда волнует этот вопрос. Я должна знать, насколько далеко можно заходить. И как сильно может наказываться непослушание. Нижняя губа подрагивает, и только сейчас я понимаю, что уже почти ничего не играю. Я и правда дрожу от страха в его руках. Это ведь я думаю, что Юсупов за меня заступился. А что, если нет? Что, если Суровый сам решил со мной поиграть? Хорошо отыгрывает роль терпеливого бандита.
— Я бабами не делюсь, — заявляет в ответ, и это хоть немного успокаивает, — прекращай дрожать. Ты есть хотела, я сейчас официанта позову, заказ сделаешь.
— И на диван сесть можно или только на твоих коленях?
Прищуривается. Рассматривает меня так, будто что-то разглядеть пытается. Даже пальцы на плечах сильнее сжимает. — Да твою мать! На диван садись! — И с этими словами к двери направляется. Когда из комнаты выходит, я выдыхаю.
Почему он не тронул? Я же по глазам видела, что хотел. И только сейчас понимаю, что на ресницах дрожат слезинки. Я сама не заметила, как начала плакать. Неужели его мой беззащитный вид настолько впечатлил?
Сделав несколько глубоких вдохов, я тут же бросаюсь к дивану, а после и к окну, что находится как раз за ним. Выглядываю. Прикидываю, смогу ли я отсюда выбраться. Вроде только второй этаж, но кажется так высоко, что внутри все сжимается только от одной мысли из окна выпрыгнуть. С моим счастьем я точно что-то сломаю.
— Опять удрать задумала? — Вздрагиваю и резко от окна отстраняюсь, когда позади голос Демьяна раздается.
— Нет, я просто на вид смотрела… — Произношу неуверенно в ответ, но при этом в глаза его смотрю. Взгляд не отвожу.
— Опять чешешь мне, — криво усмехается, — заказ делай, — в сторону официанта головой кивает. Сам к диванчику подходит и разваливается на нем.
Закусываю нижнюю губу. Есть, если честно, совершенно не хочется. Но мой не вовремя бурчащий живот говорит об обратном. Делаю заказ и когда официант уходит, решаю, что нужно налаживать общение с этим бугаем. Свидания точно будут быстрее пролетать, если у нас будет о чем разговаривать.
— Ты мне так про Юсупова и не ответил, — на свой страх и риск пододвигаюсь немного ближе. Игнорирую его насмешливый взгляд.
— Товарищ он мой хороший. Много чего нас связывает. Еще из детства. Удовлетворила свое любопытство?
А я не удовлетворила. От его ответа у меня вопросов еще больше становится. Что за детство? Подруга говорила, что суровый в детдоме рос. И Юсупов получается тоже?
— Нет, — честно отвечаю, а мужчина снова прищуривается, — про тебя слухи разные в городе ходят. Хочу знать, что из них правда, а что нет.
— А я хочу знать, как так получилось, что ты до сих пор в целках ходишь, или наплела мне с три короба? — Вперед подается, от его близости дыхание перехватывает, и на коже снова мурашки появляются.
— Я первая была. Значит я вопрос задаю, — подбородок выше задираю и с вызовом на него смотрю.
Я до сих пор не понимаю почему подруга визжит, стоит только о Суровом и его банде заговорить. Может это я какая-то неправильная? Может мне больше информации нужно, чтобы проникнуться к нему хоть какими-то эмоциями? Хотя… вряд ли этот бугай сможет изменить мое мнение о нем.
Глава 13.1
Суровый кривит губы в ухмылке, раскидывает руки на спинке дивана. Хорошо хоть снова сесть на свои колени не приглашает. И на этом спасибо.
— Ну, давай, Белоснежка, дерзай, — в его голосе слышится насмешка. Уверена, что он привык с девушками другим заниматься. Точно не разговоры вести.
— Говорят, что ты в детдоме рос? — Я выжидаю пока из помещения выйдет официант, который принес напитки и задаю свой вопрос. Зачем спрашиваю про детство? Наверное, хочу найти объяснение его хамскому поведению. И такому воспитанию. Может даже хочу, чтобы сердце сжалось от слезливой истории. Ведь все так умиляются, когда заговаривают о Суровом. А я напрягаюсь и ищу чем бы можно было обороняться. Это со мной что-то не так или со всеми остальными?
Демьян перестает улыбаться. Мне даже кажется, что немного напрягается. Не нравится эта тема? Или не хочет говорить об этом со мной?
