Сдавайтесь, шериф! (СИ) - Чередий Галина Валентиновна

О-о-о, все! Если в ход пошла тяжелая артиллерия с гребаными клумбами, то диагноз "Перлиту сватают" однозначен.

Я только побилась головой о перила веранды, окружающей дом.

В общем полным ходом шло сватовство, которое надо было останавливать немедленно, пока все не приобрело масштабы неуправляемой стихии.

Господи, кому же так свезло-то? Прости, парень, но, если ты поверил хоть одному маминому слову, тебя ждет жестокое разочарование.

Глава 10

Это был чертовски длинный день.

После согласования некоторых деталей плана мы с Коннором определились наконец с порядком действий. Он укатил за своим ноутом и пообещал попробовать поковыряться в базе той больнички сам, но предупредил, что в случае крайней нужды мне все же придется побеспокоить братцев-хакеров. А я решил не тянуть кота за яйца и вернуться в ту злачную дыру без названия и постараться хоть что-то выудить у завсегдатаев, если таковые там водятся.

В этот час народу в баре было немного, и в основном все рассредоточились за столиками возле окон — явно дальнобойщики, по-быстрому заскочившие на поздний завтрак или ранний обед. Я решил примоститься за дальним от входа концом стойки, что изгибалась по помещению практически под прямым углом. Неприветливо зыркнувшему бармену вернул такой же “сам-пошел-туда” взгляд и заказал пиво, со скрежетом придвинув к себе миску со снеками, и пусть только попробует вякнуть, придурок. С ним мне ловить точно нечего. Ни один нормальный бармен не задержится долго на месте, если будет трепать языком о своих посетителях с любым незнакомцем. А если он еще и хозяин этой забегаловки, то тем более. Да я и не рассчитывал, если честно, на помощь этого мрачного громилы, что вчера практически выгнал нас с карамелькой на улицу, как только почуял, что дело запахло скандалом. Так что, даже имей я значок детектива, вряд ли получилось бы вытащить из него хоть что-то. Помочь могли бы записи с камер, но затребовать их может только полиция. А я, как мы все понимаем, далеко не она. И близко не стояло. Возможно, если мне повезет, я смогу разговорить кого-то, кто трется тут постоянно.

А теперь вопрос дня — как мне, новичку в этих местах, вычислить завсегдатая? Остается только молча потягивать пиво, да распахнуть уши пошире, в надежде поймать хоть обрывок разговора.

— Марта, пошла нахер от стойки! Я ее только-только протер, а ты сейчас залапаешь своими граблями. И не налью я тебе ничего в долг, ты со мной еще за вчерашнюю выпивку не расплатилась.

Аллилуйя, господи.

Я осуждающе покачал головой, реагируя на грубые слова бармена, и кинул полный сочувствия взгляд на посетительницу, задержав его чуть подольше, так, чтобы она поймала его и увидела мою готовность встать на ее сторону. Чем она и не преминула воспользоваться.

Шаркая ногами, женщина приблизилась ко мне, удивив с первой же фразы.

— Солдатик, угостишь?

Сиплый голос, кое-как собранные в куцый хвост седые волосы, темный до черноты загар и узловатые, натруженные руки, одежда старая и изношенная, местами в заплатках, но, на удивление, чистая. Не бездомная, но жизнь у этой леди явно нелегкая. Признаться, вчера я ее не заметил.

Да и понятное дело.

Вчера я бы и танцующего на стойке бизона не заметил.

— Пива или чего покрепче? — спросил я.

— А давай чего покрепче, — с предвкушением блеснула глазами она. — Вряд ли мне сегодня еще так повезет, как с тобой, солдатик. Слышь, Боб, меня угощают. Так что плесни-ка твоего кукурузного пойла. Двойной и никакого льда.

Я кивнул бармену, и тот через секунду толкнул по стойке стакан с темно-желтой, маслянистой на вид жидкостью, которую названная барменом Мартой женщина ловко перехватила и одним глотком ополовинила, лишь зажмурившись на мгновение.

— Леди, с чего вы взяли, что я солдатик? — поймав ускользающую мысль за хвост, решил уточнить я.

— Да я вас таких, служивых, на раз вычисляю. Глаз у меня на вас наметанный. Двадцать лет проработать в госпитале санитаркой — шутка ли? Уж всяких повидала. И тех, кто просто подлатался и вернулся к своей кровавой невестушке-войне, и тех, кто так и не смог с нее слезть, и тех, кого собрали по кусочкам да выкинули за ненадобностью. А тебе повезло, солдатик, ты смог вернуться. Живым, здоровым и даже человеком.

— А мог не человеком?

— А мог, — печально покачала головой тетка. — Многие так и остаются там душой. Тело тут, а сам воюет. Во всех врагов видит смертельных. Вон, одного такого буквально вчера прямо тут и видела. Вроде такой неприметный, тихий, да еще и кровь у него из носа пошла, аж пожалеть захотелось. Уж было привстала, но в отражении случайно взгляд его перехватила. И резко передумала. Даже пиво не стала допивать. Потому что взгляд у него был… как у гремучей змеи перед броском. От таких, как он, лучше держаться подальше.

Как бы мне не хотелось прямо сейчас поторопить ее с рассказом, я лишь покачал головой и криво ухмыльнулся.

— Может, просто плохой день был, устал, поругался с кем-нибудь…

— Такие не ругаются, — тихо возразила собеседница. — Такие затаивают злобу, а потом выплескивают ее на слабых. Папашка у меня такой был. Как получит, бывало, нагоняй от начальства, так нам с матерью доставалось. Меня просто колотил, а ее еще и… — женщина сгорбилась, почти уткнувшись носом в стакан. — Надеюсь, этот мерзавец сейчас отплясывает джигу на горящих углях в аду.

— И все-таки, с чего вы решили, что тот, вчерашний посетитель, тоже служил? — решил я немного подтолкнуть ее к продолжению рассказа.

Она пожала плечами, глотнула еще виски и выдала:

— Вы, вояки, когда в помещение заходите, одинаково оглядываетесь, будто оцениваете заранее возможную опасность и пути отступления. Ну, знаешь, типа, сколько человек, где сидят, какой расклад сил. Ты, вон, вроде и у стойки сел, а все одно спиной к открытому пространству не поворачиваешься, и взглядом нет-нет да по залу зыркаешь. Да и выправку вашу сложно скрыть, будь ты хоть сто раз в увольнительной.

Да уж, этой бомжеватой на первый взгляд дамочке в наблюдательности не откажешь. Уж не знаю, как со стороны должна выглядеть выправка, но вот про оценивающий, сканирующий любое помещение взгляд она отметила точно. Не мне судить обо всех военных, но за то, что Коннор делает точно так же, могу поручиться. Да, собственно, не только Коннор, но и я, чего уж там.

— А чего у него кровь-то пошла? — типа невзначай поинтересовался я. — Подрался с кем-то что ли?

— Ну, если и дрался, то до того, как в бар пришел. А могло и просто давление скакануть. Да и говорю же, всю мою жалость как ветром сдуло, как увидела его взгляд. Аж мороз по коже. И тотчас будто мамин голос услыхала, испуганный, каким она от отца меня просила спрятаться: “Прячься, Марта, прячься”. Ну, я и свалила сразу. Боб потому и окрысился на меня, что ушла, не заплатив. Ну да хер бы с ним. Я ж не пропаду никуда. Не сегодня, так завтра расплачусь.

Возможно, кто-то эту женщину посчитал бы обычной городской сумасшедшей. Но было что-то такое в ее глазах, в ее руках, в ее сиплом негромком голосе, что заставляло меня верить ей и ее рассказу. Я почти не запомнил лица того мудака, какое-то оно невзрачное, незапоминающееся. Но вот с определением, что человек с таким взглядом не будет драться, а затаится, чтобы нанести удар исподтишка или отыграться на слабом, она попала в точку. Такое я и сам видел множество раз.

Допив свое пиво и кинув на стойку двадцатку, я вышел из бара и невольно кинул взгляд в сторону мотеля.

Дьявол.

Я совершил восхитительную по ощущениям, но при этом чудовищную по возможным последствиям ошибку.

Значит, мне их и разгребать.

В дом Коннора я вернулся в районе обеда. Голодным я не был, а вот спать хотел просто зверски, что и немудрено после такой дальней дороги и последовавшей за ней странной длинной ночи. Получается, я не сплю уже, считай, вторые сутки. Но каким бы уставшим я не был, сперва надо было отчитаться.