Тридцать ударов плетью (СИ) - Старлайт Риша

Алина

Нет, не дамся! Этому ублюдку в лапы я не дамся! Из заднего кармана джинсов у него торчит ствол. Пистолет! Я видела такой у Азамата. Он мне даже его потрогать давал. В благодушном настроении когда был. И научил, что к чему. Там не сложно. Схватить, вытащить. С предохранителя снять. Прицелиться. И пулю пустить! Ведь шакалёнку мало ножа в бедро засаженного! Так и нарывается на пулю в тупой лоб!

- Алина, ложитесь! – косит глаза Вадим. - Я буду контролировать процесс. Джамаль в конце-концов давал клятву Гиппократу, он не будет осознанно вам вредить!

Ага, может и не будет, вот только я не верю ему. Ни на грамм!

- Не буду, красавица! – ухмыляется шакаленок и демонстративно ладони свои разминает, костяшками противно хрустит.

Ну, сейчас тебе, медик хренов, мало не покажется! Только поближе подойди! Обманчиво покорно опускаюсь на лежанку. Подпускаю Джамаля к себе. Торжествующая самодовольная ухмылка на всю рожу. Хватает меня за руку. Сильно хватает. Следы остаются. Хоть и мЕлок шакаленок, а силища мужицкая в нем присутствует.

Развернулся корпусом за жгутом, как раз свой карман подставил. Не раздумывая выхватываю пистолет. Снять с предохранителя, секунда. Прицелиться, еще одна секунда.

  - Отошел от меня! – рявкнуть, третья секунда.

Ну а с четвертой наслаждаться зрелищем его охреневшей рожи. Что, не ожидал, говнюк? Вот так тебе над беззащитными женщинами издеваться!

- Ах ты с*чка мелкая! – ревет Джамаль на все подземелье.

Вадим как отпрянул от меня, так и стоит, застывшим изваянием. До Бычары тоже дошло, что дело пахнет керосином. Выхватил свое, оружие наставил на меня.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍- Опусти ствол, мелкая! – угрожающе рычит Бычара, - Ты совсем умом тронулась? Щас шмальну!

Ага, шмальнет он, а как же! Представляю, что с ним тогда Ашотджан сделает, если Бычара донора его дочери ушатает.

- Бычара, ствол отпусти! Бабу покоцаешь! – вон даже Джамаль это понял, - Алина, я просто возьму у тебя кровь, чего ты разнервничалась?

Задрав лапы вверх, шакаленок пытается продвинуться в мою сторону. Не понял слов. Сейчас действием докажем. Молниеносный выпад и пуля оказывается в бетонной стене. Отдача сильная. Ноет плечо. Звук такой оглушительный, что закладывает уши. Уверена, что выстрел было слышно во всем городе.

- О*уевшая! – истерично орет Джамаль. Грязно ругается. Вадим остекленело смотрит на меня через очки. Не косится больше. Я его косоглазие кажется, только что вылечила.

- Следующая, - киваю я на дымящийся ствол, - будет у тебя во лбу, Джамаль!

Договорить я не успеваю. Подвал наводняется людьми Ашотджана, несколько рослых раскаченных парней прикрывают самого старого лиса, остальные вооружены до зубов. Рассредоточиваются по подвалу, взяв меня на прицел десятка пистолетов.

- Что тут происходит? – негромко интересуется Ашотджан.

- С*чка как с цепи сорвалась, отец! – истерично бросается к папаше шакаленок, - Едва меня не прикончила.

Ашотджан прищуривается на пистолет в моей руке, а потом на свежее отверстие в стене, прикидывая траекторию выстрела.

- Нет, Джамаль, хотела бы, пристрелила. – Ашотджан умеет делать правильные выводы, этого у него не отнять!

Глава 18

ДЖАМАЛЬ

Ох, хороша, девка, хороша! Злющая, как фурия. А кожа мягкая у нее. Гладкая. И руки тонкие. Так и хочется сдавить, пригвоздить к кровати, задрать ее тряпку-ночнушку и отыметь хорошенько! А она вон что удумала! Пистолет у меня свистнула, ведьма!

Теперь стоит отца моего глазищами своими испепеляет.

- В чем дело, Алина? – тон отца вкрадчивый, обманчиво-спокойный. Но ничего хорошего он не сулит!

- Я не хочу, чтобы он подходил ко мне! – указывает дулом пистолета на меня девка.

- Почему, Алина?

- Он больно мне делает! – в глазах ее отчаяние. Глаза огромные и влажные. Но не плачет. Вот это характер!

- Покажи, где? – нервы отца на высоте.

Алина вскидывает тонкое белое запястье. Поверх него красный след. И еще на локте явный отпечаток моей пятерни. Ну не рассчитал маленько. Бывает. Еще кожа у нее чертовски белая. Только прикоснешься уже синяк. Я что ли виноват в этом?

- Зачем ты ее калечишь? – поворачивается отец ко мне.

На родном языке произносит. Не хочет, чтобы кто-то понял наш диалог.

- Она сопротивлялась. Пистолет вон выхватила.

- Идиот! – вспыхивает отец, - Ушами девку прохлопал! Ничего не можешь сделать правильно! Внимательно!

- Да я отберу у нее ствол в два сче… - договорить не успеваю. Отец молниеносно продвигается в мою сторону, и со всей дури бьет меня кулаком под дых. Хоть и старый лис, да силища у него немереная!

Черт, больно! Аж все дыхание выбивает. Со стороны это все больше выглядит как отцовские объятья, потому что после удара, отец аккуратно выпрямляет меня, и даже воротничок моей рубашки, с*ка, заботливо поправляет!

- Я разрешил тебе взять у нее кровь. Для Лалы! А не для того, чтобы ты ее исколол или увечил! – так же тихо, но угрожающе произносит отец.

- Да я ее пальцем не тронул!

- Я вижу, как не тронул! – прищуривается хитрый лис. – Значит, запугивал! Что, не мог ее нормально уговорить? Баб, когда трахаешь тоже силой берешь? Не можешь уболтать их в койку с тобой добровольно лечь?! Всему тебя учить надо!

- Пап, зачем ее уговаривать?! – я искренне недоумеваю. – Щас схватить, привязать и взять! Ну куда она денется? Куда рыпнется?!

- Дурак, ты Джамаль. Иногда сомневаюсь, сын ты мне, или нет. Она ребенка потеряет от страха.

- А ребенок нам зачем?!

- Идиот! – цедит отец сквозь зубы и обращается к Алине, переходя на общий язык, - Опусти пистолет, Алина!

- Пусть он уйдет! – требует девка. Вот бесстрашная! Моему отцу еще условия ставит, в меня дулом тычет. На всю голову, отчаянная или е*нутая, бл*!

- Он возьмет у тебя кровь. Это все, что он сейчас сделает. – голос отца становится бархатным, вкрадчивым. И взгляд гипнотизирует, как у василиска, воли лишает.

- Пусть доктор возьмет! А ему я не дамся! – из последних сил противостоит Алина Ашотджану.

- Лале нужна кровь, девочка! Позволь Джамалю взять ее. – перефразирует просьбу Ашотджан, добавляя в голос убеждения.

- Я дам Лале кровь. Но ее… возьмет Вадим! – рука Алины с пистолетом трясется. Тяжело ей, дуре такой, оружие на весу держать. Борзая, а силы физической совсем нет. Как и ума.

- Я дам тебе день свободы. – прищуривается Ашотджан.

Алине меняется в лице, а отец, поняв, что поймал противника на крючок, наседает, не ослабевая хватки, захватывает территорию по всем канонам:

- Ты же хорошо провела сегодня время? – ухмыляется краешком рта, а глаза холодные при этом остаются. Как у змея. Или крокодила. Честно, я бы о**срался от такого взгляда, а она стоит. Вот это характер!

- Сейчас ты опустишь оружие, девочка, приляжешь, и Джамаль возьмет у тебя кровь. Он не сделает тебе больно. Я буду смотреть. Я не позволю ему издеваться над тобой. А завтра ты получишь весь день в свое распоряжение.

- Неделю. – выдавливает из себя Алина. Видно, что она на грани истерики, но держится. Стойкая! Тем сильнее хочется ее сломать. Подчинить. Вы**ать, в конце-концов!

- Сутки. – бесстрастно роняет отец. А на нем где сядешь, там и слезешь. Особенно таким телкам течным, как эта! – Иначе мы сделаем это силой.

ДЖАМАЛЬ

Девка опускает ствол. А куда ей деться? Мой отец может быть очень убедительным. К ней подскакивает Бычара, отбирает ствол из ослабевших рук. Она садится на лежанку. Обреченно опускает глазки в пол. Так-то лучше! Не хорошо козу бодливую из себя изображать. А то как сейчас, рога можно и обломать. По ним, рогам этим, получить хорошенько.

Отец кивком приказывает мне начинать действовать. Обоих нас воспитывает. Меня, чтобы, за ум наконец взялся, и ее, чтобы не рыпалась больше. Место свое знала чтоб!