Неоспоримая | Я куплю тебе новую жизнь
– Ты хоть сегодня скажешь что-то новое?
Буйство красок в ее тщательно продуманном образе продолжало нести испытывающий характер, как для зрительного восприятия, так и для эмоционального. Малиновый топ на широких бретелях. Малиновые сандалии. Болтающаяся на плече фиолетовая сумочка. В тон ей бейсболка, натянутая низко на лоб. Тусклым пятном в этой безграничной пестроте выделялись джинсовые шорты с завышенной талией.
– А что говорить? – спросила Стася безразлично, демонстративно жуя жвачку. – Скажи, что сказать – я скажу. Не совру, ты же знаешь.
Мало того, что облюбовала эту защитную позицию – боком к нему, так сегодня еще и бейсболка скрывала пол лица.
Аравин машинально скользнул взглядом по открытым длинным ногам. Отметил, как соблазнительно напрягаются мышцы под золотистой кожей, когда девушка то и дело взволнованно меняет упор с левой на правую, и обратно.
– Все еще обижаешься?
– Нет. Если бы обижалась – не приходила бы.
– Значит, злишься?
– А толку? От меня ведь ничего не зависит, Егорушка, – ее рассуждения звучали настолько равнодушно, насколько это вообще возможно из уст Сладковой. – Кому хуже от моей злости? Кому? Мне. Поэтому, нет. Не злюсь больше. Заледенели внутренности. С трудом выдыхаю этот холод.
Эти слова с силой, присущей одной только Стасе, ударились о грудную клетку Аравина. Причинили слепящую боль. Сдавленно выдыхая, он медленно качнул головой. С этим движением будто и мир вокруг них покачнулась. На секунду зрение расфокусировалось. Уставился на профиль девушки пристальным взглядом. Видел, как губы Стаси дрогнули. Как она прикусила нижнюю из них.
Егору нестерпимо захотелось нарушить границы. Вторгнуться в ее личное пространство. Собственнически обнять. Рассказать о том сумасшедшем чувстве, что будит его по ночам. Напомнить о нерушимой связи, что между ними существует. Только внезапно обращенный на него замученный взгляд девушки заставил Аравина каменеть на месте.
Он нуждался в ней. И она также сильно нуждалась в нем. Но, учитывая все внутренние и внешние факторы, Стасе приходилось труднее, чем Егору. Он это понимал, и стремился к тому, чтобы не усложнять ситуацию больше нынешнего. Хотя, куда уж более...
Эмоции разрывали Аравина на части, но он изо всех сил старался подавить их, чтобы не заграбастать ее в свои руки. И чтобы, обратным минусом, не ляпнуть что-то резкое.
– Прискорбно, что ты такая отмороженная, – его голос прозвучал низко и натянуто. – Потому что я сгораю изнутри.
Стася заметно вздрогнула. Натянула козырек бейсболки еще ниже. Отвернулась в сторону.
– Не дави на эмоции, Аравин. Не справлюсь с подобной лавиной. Давай дальше, по старому плану. Роли распределены. Не пересекаемся. А Рите передай: оранжевый – не ее цвет, – последняя фраза небрежная, уже на ходу.
***
Каждое новое утро виделось Стасе мутной затяжной полосой. Пропало желание, едва открыв глаза, взлетать с постели и нестись навстречу новому дню. Просыпалась и чего-то ждала. Лежала. Лежала. Лежала... Тихо шуршала пробуждающимися мыслями. Переполнялась неугомонными эмоциями. Безразлично отмечала, как ускоряется сердцебиение. Едва находила силы, чтобы подняться. Привести себя в порядок. Выйти из комнаты. Притворяться, что ей не грустно. И улыбаться. Улыбаться. Улыбаться...
Преодоление. Шаг. Шаг. Шаг. Инерция. Новый круг. Преодоление...
Время то нещадно тянулось, то скоротечно бежало. Непонятно, какому календарю подчинялось. Моментами становилось в высшей степени сложно. А в следующее мгновение, вроде как, безразлично и легко. Задумывалась о странной избирательности этих чувств. О пагубных последствиях переключения этих режимов. С каждым разом возвращающиеся эмоции хлестали все больнее.
Стася держалась в рамках новой взрослой жизни. Следовала негласному своду правил. Но боялась того, что выброс внутренней энергии рано или поздно произойдет, и тогда ее эмоции неизбежно примут внешнюю форму.
– Рисуешь?
– Нет.
Аравин резко вздохнул. Повернув голову, впился в девушку изучающим взглядом. Она это явственно ощутила. От его взгляда холодок по коже побежал.
– Гриша говорит, ты в зал зачастила.
– Перестань допрашивать Гришу, – тихим шепотом запротестовала Стася. – Перестань меня контролировать.
– Перестану, когда ты сама начнешь что-то рассказывать.
Стася упрямо качнула головой.
– У меня просто появилось много свободного времени. Разгар лета... – в последнем оборванном замечании невольно мелькнул едкий упрек.
Она так сильно ждала этого лета. Мечтала, что смогут чаще видеться с Егором. Казалось, не осталось никаких препятствий для их полноценных отношений. Рассветы и закаты, теплые душистые ночи, волнительная близость. Так себе лето представляла. А вместо этого очутилась в пустой душной камере.
– Скоро полетишь в свой Сочи. С бабой Шурой и Ниной Михайловной.
– Как скажешь, – согласилась Стася, сцепив зубы. – Уверена, поездка будет незабываемой, – не удержалась от сарказма.
