Люби меня
– Блядь… Соня… – никогда еще меня так не разрывало. Кажется, едва на ногах держусь. – Давай… – неспособный думать, сдаюсь. – Хочу узнать, можно ли почувствовать сладость твоего ротика членом.
И… В следующее мгновение моя Богданова снова падает передо мной на колени.
Глаза… Губы… Глаза… Губы… Глаза… Губы…
Курсирую одичало. Действует охренеть как тяжело. Будто гипноз.
Воздух со свистом покидает мой рот, когда я вижу Сонин язычок. Она высовывает его, когда опускает взгляд на член. По цвету сейчас особая гамма – щеки такие красные, что губы и язык лишь слегка ярче.
Соня ловит мой ствол. Я пошатываюсь на дико дрожащих ногах и проскальзываю пятерней ей под волосы. Подтягиваю ее ближе к паху, она с любопытством шумно вдыхает. Все эти мелочи, все подробности, все интимные детали – лучше любого порно. Ничего подобного я никогда не замечал. Сейчас же в этом моменте меня, блядь, попросту разбирает на импульсы, каждый из которых вмиг становится раскаленным небесным телом.
– Хватит изучать, Соня… Я сдохну… – выталкиваю, не отдавая отчета ни одному слову. Ни за что не отвечаю. На инстинктах лечу. Они и выдают: – Хотела сосать – соси…
Мой блядский член аплодирует. Сердце же размазывает по ребрам сгустки крови и заставляет задыхаться.
«Извинись, мудак… Извинись, пока не поздно… Извинись…», – тарахтит мой мозг.
Но… Солнышко вскидывает на меня взгляд, и я теряю способность говорить. Она начинает полыхать еще ярче. И я сам сгораю.
Мозг выкидывает фак и идет в отставку.
Соня прячет взгляд. А за ним – и язык. Громко сглатывает.
По моему раскачанному сильному телу несется озноб первой слабости. Делаю шаг назад, но рука, которая держит за член, не позволяет отдалиться. Острый язычок появляется снова и… Ох, блядь, она касается им головки моего члена. Не особо решительно. Чересчур осторожно. Прослеживая весь процесс взглядом. А меня простреливает сумасшедшей вспышкой удовольствия, будто я этот вид секса впервые познаю. Похрен на все, что было до Сони. Именно сейчас я от силы внутренних колебаний теряю равновесие.
Ни звука не издаю. Даже не дышу. Просто смотрю на нее. Сверху вниз – фантастическое зрелище. На автомате расставляю ноги шире и подаю пах вперед. Соня впивается в мои бедра ногтями и… заглатывает член.
– А-а-а… А-а-а… – выписываю я низко, гортанно и жестко.
Пальцы самовольно стягивают волосы у нее на затылке. С той же бессознательной свободой давят на него, подталкивая Солнышко навстречу выпяченному мной паху. Она не сопротивляется. Позволяет мне упереться головкой в заднюю стенку ее горла и замереть. Одно звенящее мгновение никто из нас не дышит.
– Блядь… Я люблю тебя… Как же я тебя люблю, Соня-лав… Люблю…
Никогда не считал долбежку в рот чем-то особенным. Но с Соней этот вид близости приобретает тот же великий смысл, что и коитус.
Я владею ею. Она – мной.
Это наш общий космос. Это наш личный рай. Это наша пиздец какая пошлая мармеладная любовь.
Соня подается назад, выпускает мой обслюнявленный член изо рта, задушенно вдыхает, и следом за ней вдыхаю я. Едва сталкиваемся взглядами, я опускаю веки. Не могу на нее смотреть. Руки тоже с ее головы убираю. Пытаюсь дать ей волю.
Пусть изучает. Пусть ласкает. Пусть, мать вашу, сводит меня с ума.
Снова смотрю на нее. Она не замечает. Реально исследует мой член. Взглядом и губами.
– А-а-а… А-а-а… – это, блядь, какой-то новый язык.
Я, сука, как медведь в тайге.
С ноги на ногу переступаю и шумно циркулирую воздух. Вот, казалось бы, здоровенный шкаф, а рядом с этой девчонкой колени подгибаются. Не сдерживаю стон раненого, когда горячий язык Солнышка начинает выписывать новые пируэты вокруг разбухшей до синевы головки моего члена.
Если я не кончу в ближайшие минуты… Блядь, этот болт придется ампутировать.
И все равно я, как и всегда, с Соней терплю. В ущерб себе.
– А-а-а… А-а-а…
Сука, конечно, в ущерб… Если бы не боль, поржал бы над собой.
Стону громче, когда она неожиданно всасывает мой член в рот. Глаза из орбит, ведь Солнышко из меня этими действиями душу вытягивает. Конкретно вот это вот… Это, блядь, высший пилотаж. Если бы я не знал свою Соню Богданову, я бы решил, что у нее опыт – ого-го.
– Охуеть… Что за книги ты, блядь, читаешь? – рычу нечеловеческим голосом.
– Хорошо? Тебе нравится?
Зачем? Зачем она выпустила мой член?
Прижимаю головку к припухшим губам и сам толкаюсь в жар ее рта. Соня понимает, о чем молю – снова прижимает свой язычок к пульсирующему стволу и повторяет всасывание.
– Это… Блядь… Больше… – больше, чем я способен выдержать. – Божественно, малыш…
– Мои книги о любви, – заявляет она, красная от смущения и запыханная от усердия.
– Я запрещаю… – цежу ревностно.
И вместе с тем меня на таких виражах таскает, что даже если я в конце выживу, твердую форму точно потеряю. Меня разрывает. Я дышу так натужно, что, кажется, при каждом новом вдохе на хрен разлечусь как метеоритный дождь.
