Алекс Эллиотт - Соблазненная сенатором (ЛП)
Некоторое время он смотрит на меня горящим взглядом поверх очков. При свете дня видно, что у него темно-зеленые глаза, как зеленое стекло. Его взгляд все такой же задумчивый, напористый и резкий. Он может заставить девушку пойти с ним, остановиться, упасть и подняться одним лишь голодным взглядом.
Стоит напомнить себе: я не одна, здесь Бен. Я сделала это.
Стоит, но все воспоминания о нем возвращают меня в мир сумасшествия. И от его взгляда нет спасения. Такое ощущение, что он смотрит сквозь меня и энергия напряжения между нами проникает искрами мне под кожу, заставляя сжать пальцы.
Когда я сказала «смотрит», то имела в виду, что сенатор будто спрашивает, какого хрена я здесь делаю? Мне кажется, что мне надо бежать ― открыть дверь и выйти. Неужели, он помнит меня? Может быть, я всего лишь одна из многих женщин, которых он целовал, а сейчас он смотрит на меня, как на нового стажера. Может быть...
Несмотря на то, что Джон сказал, будто он не заводит отношений с сотрудниками, кажется, что все-таки это не так. От него пахнет раскаленной сексуальной привлекательностью. Не говоря мне ни слова, с ледяным спокойствием, сенатор сжимает челюсти и закрывает дверь.
― Сенатор? ― Я инстинктивно выпрямляюсь.
Черт! Я все еще держу билет, в то время как нас разделяют всего лишь сантиметры. Почему он просто не возьмет его? Я так сильно сжимаю билет, что моя рука начинает трястись.
Стук сердца отдается в ушах. Стоун не просто смотрит на меня поверх очков, он пожирает меня и мне кажется, я чувствую силу его власти.
― Мисс Кеннеди? ― обеспокоенно произносит он. Когда он говорит, я таю как мороженое. Его горящий взгляд касается моей кожи, и я вспыхиваю. Своим глубоким бархатным голосом с южным акцентом он называет меня «мисс» и я поправляю его:
― Мис Кеннеди, ― говорю я, вздернув подбородок, не в состоянии обуздать желание противоречить ему. Определенно, есть что-то в этом властном человеке, что заставляет меня отвечать ему каждый раз, когда я слышу его мягкий, глубокий голос.
Не самое хорошее начало, Кса.
Я должна отдать ему его билет, но так нервничаю, что роняю его. Мы наклоняемся за ним одновременно, и наши руки соприкасаются, мы так близко, что я могу чувствовать запах его одеколона. Этот запах пробуждает мою память и действует, как удар прямо в грудь.
Его аромат пробуждает спрятанную эротическую тоску и требует ее освобождения.
Я хорошо помню, как он прикасался ко мне тогда, будто это длилось целую вечность.
Как один поцелуй может дать столько власти?
Я пытаюсь унять дрожь, пробегающую сквозь меня, заставляющую мои соски напрячься до боли. Возбуждение, дремавшее долгое время, заполняет мой мозг, как только я увидела его снова. Я хватаю пальцами конверт, направляя все силы на то, чтобы собрать рассыпавшийся на части самоконтроль.
В это время он схватил меня за лодыжку, послав электрический заряд вверх по моим ногам, сосредоточившийся на клиторе. Прикосновение его пальцев пробуждает похоть где-то в глубине моего тела, заставляя меня подвинуться к краю сиденья. Я так потрясена и заведена, что сую ему конверт практически в лицо.
Расслабься, Кса, расслабься.
Неожиданно, Сенатор Стоун решает поговорить вместо того, чтобы прожигать во мне дыры взглядом.
― Откуда ты взялась?
Отдавая ему конверт, я вкратце рассказываю, где я жила, не вдаваясь в подробности моей семейной истории. Но он переводит наш разговор в другое русло, ведь он слышал мою фамилию и хочет знать, почему я решила проходить стажировку у него.
М-м-м... потому что твой ассистент был пленен моей фамилией.
Повторяй за мной, К-Е-Н-Н-Е-Д-И.
Джон запрыгивает на водительское сиденье и смотрит на нас со Стоуном. Мы оба слегка киваем ему, и он нажимает на газ, отъезжая от тротуара. Шины взвизгивают, и я пытаюсь сосредоточиться на Стоуне, а не на навыках вождения Джона и том, как он довезет нас до кофейни. Все, что мне надо сделать ― это как-то убедить его в том, что то, что произошло между нами в июне, ничего для меня не значит. Ничего! Это была ошибка, как сказал он. И черт возьми, такое ощущение, будто я никогда не находилась рядом с властными мужчинами. Это должно быть просто, но Стоун не прекращает пялиться на меня и мои мышцы каменеют.
Кса, просто сосредоточься. Ты делала это сотни раз ― все то же самое!
Нора сказала, что ее босс любит играть в одиночку и может отказать мне в стажировке. Черт, он может выкинуть меня из машины во время движения. Я слышу голос Джона в своей голове. Очаровать его. Сделать все, что угодно, чтобы моя задница оказалась рядом со Стоуном в самолете, в четверг утром. Я не могу провалиться.
Слишком многое поставлено на карту.
Я отвечаю на его вопрос.
― О, это не трудно понять.
Я не могу сказать ему правду, хотя, может, стоит попробовать и он поймет. Включить обаяние. Как я хотела бы крикнуть, что да, я Кеннеди по документам, но я не часть этого клана!
Я останавливаюсь посреди этого потока мыслей, и мой мир перестает вращаться.
Черт возьми!
Стоун поднимает очки. Нет больше преграды в виде оправы, и его взгляд пробирает до костей.
― Если ты всерьез думаешь о карьере в парламенте, то это требует полной самоотдачи, ― говорит он, а я просто моргаю, мой мозг затуманен. ― Сможешь ли ты работать в любое время? Это не обычная стажировка. У тебя не будет нормированного графика. Только не в моем офисе.
― На самом деле, я хочу досрочно сдать выпускные экзамены, ― киваю я, а его взгляд сосредоточен на мне. ― Думаю, я могу работать в любое время.
Его взгляд проходится по моему телу. Неужели он думает, что я это не всерьез? Я не какой-нибудь домашний любимец.
Вместо того чтобы думать о чем-нибудь нормальном, в моей голове бьется лишь одна мысль о том, что мы с ним должны быть голыми. Я сошла с ума? Я скольжу по гладкой коже, заталкивая эту мысль как можно дальше, хватаюсь за воротник платья, пытаясь хоть как-то остыть. Пока он не сказал:
― Ты уверенна насчет Вашингтона? Это не пустяковое решение. Ты только что сказала, что приняла его в последний момент. Мне не нужна лишняя головная боль в виде твоего обучения, только для того, чтобы ты потом решила, что тебя интересует что-то совсем иное и ушла. Протирание штанов. Какая выгода от этого тебе и мне?
Что, черт возьми, этот напыщенный придурок только что сказал? Он считает меня кретинкой?
