Вадим Шакун - Пятьдесят девственниц
При мысли о подобном развлечении, пираты возбудились еще больше.
— Пусть каждый из этих троих войдет ко мне по одиночке на бак и я сумею опросить его должным образом, а вы же следите, чтобы никто из них не прыгнул за борт и не умер смертью более легкой, чем положено обманщику, — сказал он и позвал за собой Быстрые Глазки. Вслед за той к старцу направился ее братец и только потом я.
Не знаю, о чем точно беседовал с остальными этот пират, но мне он показал несколько тайных знаков гильдии плутов из которых часть, спасибо моей рыжеволосой спутнице, я знал и смог объяснить, а остальные были выше моего разумения.
— Должен вам сообщить, достойный капитан и славные мореплаватели, — сурово сказал старец вернувшись к остальным, после беседы со мной, — что здесь перед нами, действительно, люди, принадлежащие к гильдии плутов и я вынужден просить за них, ибо когда-то поклялся милостью всех Богов и самой виселицей, что не оставлю в смертельной беде своих сотоварищей по гильдии, буде у меня возможность им помочь.
— Не знаем мы такой гильдии! — вновь заорал чернобородый. — И вольным мореплавателям она не указ!
— Да пусть отсохнет твой язык! — громогласно возмутилась Быстрые Глазки, услышав, что ее гильдию так бесчестят. — Главой нашей гильдии является Седой Счастливчик, тот самый, которому единственному удалось дважды бежать с королевской каторги на Сапфировых островах. Причем, второй раз, я лично ему помогала!
— Долго ли мы будем слушать брехню этой сучки! — возопил чернобородый. — Кладите ее на палубу и поимеем свое!
Но тут в воздухе вдруг коротко сверкнул клинок и внутренности пирата обнажились через огромную косую рану на животе. Затем он упал и судорожно задергался обагряя своей кровью доски палубы.
— Сбросьте за борт эту падаль! — в сразу же установившейся тишине распорядился капитан пряча окровавленный тесак. — И пусть никто из вас не перебивает меня, когда я веду серьезную беседу!
Приказание было тут же выполнено, а вслед за тем коренастый обратился к Быстрым Глазкам:
— Неслыханное это дело, чтобы кому-то удалось сбежать с Королевской каторги.
— А это всегда держится в секрете, дабы лишить узников надежд и устрашать каторгой тех, кому она грозит, — усмехнулась моя рыжеволосая спутница. — Но Счастливчик точно бежал с нее дважды. Первый раз он украл рваный бурдюк из-под вина и, починив, надул воздухом, а потом, набив карманы камнями, проплыл под водой не всплывая и дыша этим запасом. Тогда он был слишком молод и клялся мне впоследствии, что никогда не повторил бы этого, ибо не знал, как много там акул. Второй раз я три месяца притворялась мальчиком и служила поводырем у святого старца, который время от времени навещал каторжников и увещевал их в грехах. Не желая убивать доброго человека, я опоила старца сонным зельем, а Счастливчик вышел с каторги в его одежде, прикрыв лицо. Именно поэтому, с тех пор, всех выходящих за ворота раздевают буквально донага.
— Это действительно беда, — помрачнел капитан. — Ибо мы не можем воспользоваться ни одним из твоих способов, меж тем, как на Сапфировых островах томится мой родной брат.
— Есть еще неплохой способ, — усмехнулась Быстрые Глазки, — но гильдия плутов никогда не смогла бы им воспользоваться, ибо не имела в своем распоряжении столько воинственных молодцов, как у тебя капитан, и никогда не имела кораблей.
— Так значит ты можешь помочь мне освободить брата? — в упор уставился на мою спутницу коренастый.
— Я расскажу тебе свой план, — не моргнув глазом ответила она.
17
— Пусть ведомо тебе будет, капитан, и вам, уважаемые мореплаватели, что раз в три месяца из порта Глухая Бухта на Сапфировые острова отправляют припасы, главным образом тухлую солонину негодную для нужд королевского флота, которая идет на прокорм каторжников! — завладев всеобщим вниманием объявила Быстрые Глазки. — Подряжаются на это дело самые разные корабли, ибо казна постоянно пытается экономить и оплата невелика. Так что на островах никогда не знают, кого именно ожидать и определяют своего по условным сигналам, которые каждый шкипер получает отправляясь из Глухой Бухты.
— Если же, несколько из нас высадятся неподалеку от этого порта и заранее узнают, что за корабль подрядился везти припасы, а потом мы перехватим его в море, на руках у нас окажутся секретные сигналы с помощью которых можно проникнуть на каторгу под видом торговца, — в тишине, которую прерывал лишь плеск волн, продолжала рыжеволосая плутовка. — Сама каторга укреплена для обороны с моря, но никак не для того, чтобы противостоять атаке изнутри. Ближайший же корабль с припасами отправляется, по моим подсчетам, где-то через месяц.
— Любому, кто коснется этой девчонки хоть пальцем, я намотаю вокруг шеи его собственные потроха! — взревел капитан с такой силой, что окружавшие его пираты даже попятились.
— Ты и твои спутники немедленно будете в нашей команде! — лишний раз для острастки обведя свою ватагу пронзительным взглядом, обернулся капитан к Быстрым Глазкам. — А, если мой брат, и впрямь, окажется на свободе, ты увидишь, насколько я могу быть благодарен. Эй, несите наш круг, новеньким нужно дать клятву!
Как оказалось, в отличие от плутов, пираты, которые сами себя предпочитают называть не иначе, чем вольные мореплаватели, не только клянутся, но и заверяют эту клятву на большом круглом листе бумаги разукрашенном всякими злодейскими символами. Подписи свои они ставят по кругу, дабы королевским прокурорам не удалось разобрать, кто первым подписался и тем подал остальным дурной пример.
Не желая уподобляться, безграмотным матросам, имя которых пишет кто-нибудь другой, а они лишь собственноручно ставят крест, я старательно вывел на этом зловещем документе свое недавно приобретенное имя — Бес В Ребро. Вслед за чем, повторил за капитаном слова присяги, в коей милостью всех Богов и самой виселицей клялся соблюдать обычаи и порядки ватаги, а так же во всем подчиняться избираемым ватагой начальникам. Так же поступили и остальные мои спутники, включая Трину.
Справедливости ради нужно сказать, что кое-кто из вольных мореплавателей высказался в том смысле, что ее, по малолетству, можно и освободить от клятвы, но капитан настоял на своем.
— Когда она подрастет, она мне сама спасибо скажет, — свирепо заявил он, — за то что ни один из вас, похотливых кретинов, не может забраться к ней под юбку, потому что она, по клятве, ровня всем вам, а не просто девчонка на борту!
Ах, если знали бы мои несчастные родители, как их беспутный сын, менее чем за две недели стал сначала плутом, а потом и морским разбойником, — вероятно, от стыда за то, что породили подобное исчадие нашего рода, они лишились бы рассудка. Мне же, сознаюсь, в данных обстоятельствах соображения подобного порядка вовсе не шли на ум. Более всего, меня волновало то, что вот, я вторично поклялся виселицей и, уж если попытаться воспринять это как примету, то примета получается самая дурная.
