Эммануэль Арсан - Лаура
Мне никогда в жизни не доводилось видеть, чтобы чей-нибудь рот так умело смоктал пенис. Моя сперма никогда не выливалась так роскошно, так сказочно в чью-нибудь глотку, никогда не проникала так глубоко в другое тело…
Я услышал, как крик Мирты перекрыл музыку и шум вечеринки, и вновь открыл глаза.
Позже я нашел Лауру, лежащую на софе у стены. Половинки бумажных портьер были раздвинуты, чтобы можно было увидеть ее. Я лег рядом, и она обняла меня за плечи.
— Я хочу тебя, — сказал я ей.
— для этого не совсем подходящее время!
— Ты думаешь, что есть время желать тебя и время, когда я должен забыть о тебе?
— для всего есть свой черед. Есть время для объятий и время воздержания от них. Это из Экклезиаста, — процитировала она.
— Разве то, что ты дочь священника, мешает тебе жить?
— Я верный слуга Господа в доме священника и его шлюха, когда прихожу в храм сладострастия.
— Я предпочитаю видеть тебя почаще в другой твоей роли, — сказал я. — Вернее, я хотел бы тебя видеть в этой роли всегда!
Я склонился над ней и задрал платье так, как сделал Стив с юбкой Мирты, только до самой шеи. Я начал ласкать ее груди и заветный треугольник между ног, говоря при этом:
— Мне хотелось, чтобы твой отец заставил меня сейчас жениться на тебе, чтобы сохранить твою честь.
— И ты бы женился на дочери священника? — поддразнила она.
— Конечно же, нет! Я предпочитаю видеть тебя в другой роли.
— Какой же?
— В той, которую ты играешь в храме сладострастия.
Она добродушно рассмеялась и весело сказала:
— И ты полагаешь, что я действительно существую в такой ипостаси?
— Я верю только в то, что вижу собственными глазами.
— Или в то, что видит твоя кинокамера?
Я внезапно почувствовал угрызения совести — несколько дней я не притрагивался к кинокамере и вынужден был признать ее правоту:
— Видишь, как ты на меня влияешь, — тебе почти удалось сделать из меня предателя.
Она стала серьезной.
— Если это, правда, то, значит, я на тебя дурно влияю. Ты не должен изменять своих привычек ради меня.
Я возразил:
— Не думаешь ли ты, что нужно изменяться, чтобы доставить удовольствие любимому человеку?
— Нет.
Ответ прозвучал столь категорично и жестко, что я почувствовал почти физическую боль.
Я поднялся и увидел, как Галтьер и Натали, выйдя из джунглей, остановились. Они праздно любовались обнаженным телом Лауры.
— Я ревную, — пошутил Галтьер.
Лаура присела, ее платье опустилось, но бедра остались обнаженными. Таким же шутливым тоном она заметила:
— Из-за того, что я отняла у вас Николаса?
Натали живо отреагировала. Блеск одобрения вспыхнул в ее глазах. Она по очереди указала на Галтьера и меня и с надеждой спросила:
— Ага? Значит, вы двое?..
Галтьер громко рассмеялся, притворившись, что тщательно обдумывает ответ, чтобы разрядить создавшуюся ситуацию.
Мы с ним просто добрые друзья, — лицемерно сказал он.
Лаура не могла упустить возможности. Она педантично воспроизвела его профессорский менторский тон:
— Дружба и любовь в сущности одно и то же, — процитировала она его же слова.
Из темноты раздался раздраженный голос:
— И не надоело вам еще спорить на одну и ту же тему?
Это был Олсен собственной персоной, но на этот раз он появился вместе с полинезийцем, которого я не видел после той знаменитой лекции. Арава был облачен в традиционный костюм.
Вскоре к ним присоединился и Ланс. Я не знаю, сколько было в тот вечер праздношатающихся весельчаков — сотня или тысяча, — но они постоянно встречались на моем пути.
Это правда, что павлины почитаются среди мара как священные существа? — с интересом спросил Ланс.
Галтьер раздраженно ответил:
— У мара нет богов.
Эта теологическая тайна возбудила любопытство основателя института.
— И они не имеют даже демонов? — настойчиво спросил он.
Но Галтьер проигнорировал этот вопрос и долго поцеловал в губы свою жену прямо на глазах у Олсена, который был обескуражен таким бесцеремонным поведением.
Когда Натали освободилась, Лаура снова вернулась к разговору:
— Так как же насчет мара?
— Они не знают, что с ними произойдет в ближайший год. Их будущее не вытекает из прошлой жизни, — ответила Натали.
— Я уже как-то говорила, что, возможно, мара просто дикари, — рассуждала Лаура (я и не подозревал, что этот вопрос так волнует ее). — Я говорю об этом без осуждения, даже наоборот.
К Галтьеру внезапно вернулся его добродушный юмор, и он самодовольно произнес очередной афоризм:
— Дикари имеют богов, которые учат их всему.
Было очевидно, кому предназначалась эта остроумная реплика: он бросил на Ланса любопытный взгляд, как бы приглашая основателя института продолжить диспут. Но лицо Ланса изображало недоумение, и этот его лукавый юмор произвел на меня сильное впечатление.
Серьезным тоном Лаура заметила Галтьеру:
— Так как вы не знаете ни того, что происходит в душах у мара при рождении нового Солнца, ни того, что делает их счастливыми, ни того, что происходит с ними впоследствии, профессор Морган, почему бы вам не вернуться в Эммель и не попытаться лично выяснить, как все это происходит?
Галтьер отстранился от Натали, наклонился вперед и пожал плечами:
— Как раз это я и собираюсь сделать. Но мне нужны для этого деньги.
Я с мольбой, внезапно даже для самого себя, обратился к Галтьеру:
Возьмите меня с собой, я сниму на кинопленку всю церемонию и ее участников!
Олсен высокомерно уставился на меня.
— Вам не разрешат снимать там фильм, — предупредил он.
Галтьер усмехнулся и кивнул в сторону полинезийца, который явно прислушивался к разговору, но никак не выразил своего мнения.
— А как насчет Аравы? — недоверчиво. Спросил этнограф. — Как он ухитрился снять свои уникальные фотографии церемоний?
— Что ж, — сказал Ланс, будто этот обмен мнениями подсказал ему решение проблемы. — Я знаю, что нужно делать! Джентльмены, мы должны обратиться за советом к нашим дамам. Как они скажут, так и будет.
Он повернулся к Натали, потом к Лауре и кивнул своей огромной лохматой головой, как бы спрашивая согласия. Но они молчали. Мне показалось, что Ланс потерял нить размышлений, слишком пристально разглядывая голые ноги Лауры. Но он продолжал:
— Итак, мы только что услышали весьма уместное предложение Лауры. А замечание нашего юного коллеги сводится к следующему: «Хватит философствовать, дорогие друзья, давайте вести себя как ученые».
