Сезон охоты на недотрогу (СИ) - Марика Ани
Я же с ума схожу. В волосы короткие зарываюсь. Стискиваю их в кулаке. Ёрзаю и вскрикиваю. Мужские пальцы легко проскальзывают через спортивные штаны и трусики и проезжаются по мокрой плоти. Сама ёрзаю, усиливая контакт. А он трёт и касается так же, как этим утром. Но мне этого мало. Хочу большего. Хочу его.
— Илья, — зову с тихим всхлипом.
— Уже кончаешь, — оторвавшись от груди, в глаза заглядывает.
— Нет, я!.. — вскрикиваю на полуслове и жмурюсь, потому что и вправду чувствую приближение освобождения.
— Посмотри на меня, — он усиливает давление.
Распахиваю веки и тут же закрываю. Меня будто током прошибает. Илья накрывает мои губы своими, выпивает все стоны и всхлипы. Возится со своими брюками и, перехватив мою руку, тянет вниз.
Ладонь шпарит от жара каменной плоти. Стискиваю его, вырывая глухое шипение. Дрожу вся. Лихорадочно двигаю кистью. Илья чуть приподнимает меня и стаскивает мои штаны вместе с бельём.
— Стой, я не хочу так, — упираюсь ладонью в грудь, прерывая поцелуй. Мы оба заведены и на грани, дышим с надрывом. Но он останавливается.
— Как, Алина? — цедит. Челюсть до желваков сжимает. Старается сохранить самообладание.
— Не здесь. Это мой первый раз, — слова даются тяжело, а на губах Аверина расцветает чарующая улыбка.
Рывком подхватывает на руки. Вскрикнув, обнимаю за шею, а он идёт. Словно атомный ледокол, без напряга несёт меня. Легко по ступенькам перепрыгивает. Добирается до моей спальни и укладывает на незаправленную кровать. Нависает на вытянутых руках. Смотрит с хищным оскалом. Любуется.
Судорожно втянув воздух, притягиваю его ближе. Наши губы вновь сталкиваются в жадном поцелуе. И реальность окончательно рассыпается. Есть только он, его жаркие прикосновения. Он осыпает меня жгучими поцелуями. Покрывает всё тело. Ласкает. Гладит. Стискивает.
Сама тянусь навстречу. Выгибаюсь, желая большего. Втягиваю живот, чувствуя горячую плоть между ног. Он собой накрывает и рывком соединяет нас. Крик застревает в горле. Дышу надрывно, широко распахнув веки. Смотрю в серую сталь его глаз. Ногтями впиваюсь в его плечи, оставляя белёсые лунки.
— Расслабься, — шепчет он, целуя в губы и щёки.
Придавливает весом, не давая сдвинуться. А мне тесно. Не больно, но дискомфортно. Всю распирает и тянет.
— Давай, малышка, доверься мне, — прикусывает мочку, с шумом выдыхая горячий воздух в ухо.
Илья опять целует. В шею зарывается. Прикусывает и лижет. Ручищами грудь сжимает до лёгкой боли. Выкручивает напряжённые вершинки.
Я плавлюсь в его руках. Прикрываю глаза и вздрагиваю от прикосновений. Вбирает в рот сосок. Дует слегка на разгорячённую и чувствительную кожу. Срывает с моих губ стон удовольствия.
— Вот так, малышка, — урчит он и плавно отстраняется, лишая тяжести его тела.
Хнычу, притягиваю обратно, ноги дрожат, но тянусь и выгибаюсь навстречу.
Илья медлит. Плавно толкается, снова вызывая во мне странные ощущения тесноты. Он большой. Везде большой, и нужно привыкнуть к его размерам.
— Не больно? — шепчет, перемещая ладони на бёдра и шире разводя мои ноги. Мотаю головой и, охнув, выгибаюсь.
Аверин двигается, задаёт ритм. Ускоряется. Толкается глубже. И полностью меня размазывает. Я могу лишь держаться за него и подстраиваться.
Постепенно желание вновь накрывает сознание. По венам вместо крови возбуждение циркулирует, разнося удовольствие. Сама двигаю бёдрами, желая получить необходимую разрядку.
— Тише, — тормозит мужчина. Улыбается в губы. — Не торопись.
— Не останавливайся, — всхлипываю, стискивая шею. — Мне не больно. Илья!
Движения усиливаются. Аверин толкается резко, с оттяжкой. Распахиваю веки, смотрю, как он запрокидывает голову назад и стонет вместе со мной. Склоняется вновь, напряжён весь. Аж вены вздуваются на шее и руках.
— Чёрт, детка. Ты нереальная, — рычит он тихо, вколачиваясь быстро и мощно.
Громкие пошлые шлепки перекрывают мои стоны. Меня подбрасывает на волнах наслаждения. Я чувствую, как подхожу к краю пропасти. Ещё один толчок и полечу вниз. Прямо на твёрдую землю. Но Илья удерживает. Двигается размашисто. Толкается вновь и вновь. Смотрит сталью в глазах. Крепче обнимает.
Его пальцы пробираются между нами и накрывают заветный бугорок. Меня вновь коротит электрическими разрядами.
— Илья! — выкрикиваю.
— Давай, Аля, со мной, — мужчина дрожит весь. Тоже на грани.
Меня изнутри разрывает. Распыляет на атомы. Судорожно цепляясь за него, я теряю связь с реальностью и содрогаюсь в чистом экстазе. Илья хрипло стонет и тоже кончает. Падает сверху, окончательно придавив, и продолжает двигаться глубоко внутри.
Отдышавшись, на локтях приподнимается. В ладонях голову держит, целует в припухлые саднящие губы. Шепчет что-то неразборчивое. Нехотя распахиваю веки. Моргаю часто-часто, потому что его лицо перед глазами расплывается.
— Почему ты плачешь? — спрашивает, стирая большими пальцами дорожки из слёз. Напрягается всем телом и хмурится.
Ответить не успеваю, внизу с грохотом срывается дверь с петель. Раздаётся грубая брань и топот ног. Вздрагиваю и испуганно жмусь теснее.
Илья рывком вскакивает, лишая своего тепла. Хватает джинсы и, бросив на меня тяжёлый взгляд, выходит из комнаты.
Глава 13
Алина
Внизу раздаются звуки борьбы. Глухие рычания, мат, звон стекла и грохот ломающейся мебели. Я в некоем ступоре, не сразу соображаю. С минуту просто лежу, комкая в руках простыню, а после вскакиваю и мечусь по комнате, не зная, за что хвататься.
Кое-как собравшись и преодолев глупый страх, нахожу в недрах шкафа скомканную свитер-тунику и, натянув на голое тело, вылетаю из комнаты. Бегу совершенно босая по лестнице, отмечая, что даже перила разломали.
Вся прихожая в щепках и осколках. Останавливаюсь на последней ступеньке. Осматриваю зону боевых действий. Сломали всё, что плохо лежит. Даже окно выбили! Покорёженная входная дверь настежь распахнута, и звуки теперь раздаются с улицы.
Осторожно обхожу осколки да щепки, прячу ноги в уггах, выскакиваю на крыльцо, да так и замираю с широко распахнутыми глазами.
Мой злющий, тиранистый старший брат со всей яростью избивает моего полуголого любовника. Они оба друг друга избивают, ведь Аверин не отстаёт от него.
— Хватит! — ору, слетая со ступенек.
Меня, естественно, никто не слышит. Мужчины оба два увлечены дракой. Колошматят друг друга, не жалея сил. Ещё и мат изрыгают, а Миша успевает угрозами сыпать.
Брат роняет Илью прямо в сугроб и, навалившись, наносит ряд ударов прямо по физиономии. Даже кровь брызжет на белый снег и мои ноги.
— Остановись! Ты его убьёшь! — бросаюсь на спину близкого родственника. Тяну назад. Руку сжимаю и висну.
Миша в бешенстве корпусом дёргает, словно пушинку меня в сторону стряхивает. Не удержавшись, скольжу по обледенелой брусчатке. Глупо руками размахиваю и, вскрикнув, падаю. Головой бьюсь об ступеньку, до искр из глаз.
— Аля!
Мужчины, наконец, перестают метелить друг друга. Илья отталкивает навалившегося на него Мишу и подскакивает ко мне.
— Идиот! — орёт Аверин на моего брата, на руки меня подхватывает. Хнычу и стону от адской боли, разрывающей сознание. Голова ужасно раскалывается, колокола в ушах звенят. Перед глазами всё плывёт и темнеет.
Мужчина укладывает меня на диван и нависает. К нему присоединяется Миша. Что-то спрашивает, извиняется. Илья рычит, отпихивает.
— Вызывай скорую, кретин! — рявкает Аверин, а ко мне слух возвращается.
— Я на машине, быстрее довезу. Поехали, — огрызается Миша.
Поколебавшись, Илья отступает. Я оказываюсь вновь на руках, теперь уже брата. Мы опять выходим на улицу. Цепляюсь за ворот Миши, кручу больной головой, мутным взглядом выискивая отставшего Аверина. Брат, похоже, ждать его не планирует, бодро движется к своей машине. Калитку пинает с силой и останавливается как вкопанный, не дойдя пары шагов.
