Покровитель для оторвы (СИ) - Найт Елизавета

На пороге замирают трое парней.

Крупные фигуры, кожаные жилеты. Тот, что в центре так набрался, что не стоит на ногах. Двое других практически тащат его на себе.

— Кто это? — спрашивает хмуро один из них, пронзая меня недобрым взглядом.

— Это… — «безымянный» громила делает паузу и оборачивается ко мне, представляя мне самой себя представлять.

— Люся, — выдаю я рефлекторно.

— Свали, Люся, — зло сплевывает второй пришедший.

Подскакиваю с дивана и шагаю на выход. Надеюсь, в этот раз я обойдусь без приключений.

— Стой! — командует Саныч. — Ей некуда идти.

Замираю на месте, боясь поднять глаза и увидеть ненависть в глазах пришедших.

В ответ слышу неясный стон. Слишком знаком мне этот стон! Это профессиональное.

Быстро поднимаю голову, взглядом прохожусь по троице.

У двух мужчин по краям лица уставшие, обеспокоенные, но живые. А вот тот, что по середине… Холодный липкий пот стекает ручейками по его вискам. Он необычайно бледен. Все его силы уходят на то, чтобы держаться за товарищей.

— Что случилось? — требую ответа. Не важно, что я женщина, в первую очередь я фельдшер. Ну почти. Я вообще то акушерка. Но это мелочи в такой ситуации.

— Гуляй, девочка, — огрызается один из пришедших.

— Нет! — заявляю я резко. — У вашего товарища внутреннее кровотечение.

— Чего?

— Он бледный, с него градом катиться пот, он дышит через рот. Что случилось? — пока говорю, забираю волосы в хвост.

Саныч и «безымянный» перехватывают раненного и укладывают его на диван.

Двое здоровых байкеров переглядываются. Тот, что постарше кивает и второй начинает рассказ.

— Рыжий что-то не поделил с мужиками в баре. Те были не правы, но Рыжий на досрочке, ему нельзя попадаться. Мы вроде вопрос замяли, извинились, по рукам хлопнули. Пока мы отвлеклись, Рыжий решил сходить покурить, там они его и встретили. Трое на одного, да еще и с ножами.

Он замолкает.

Я подхожу к бледному парню, растянувшемуся на кушетке, и поднимаю протиравшуюся насквозь кровью футболку.

— Твою мать, — вырывается у меня.

На его теле три колотые раны. Расположение удачное. На первый взгляд ничего жизненно важного задеть были не должны.

— Надо вызвать скорою.

— Исключено, — отрезает самый «пожилой» из байкеров.

— Он потерял много крови. Надо зашить раны, — я осторожно, под стон пострадавшего исследую края одной из них.

— Он на УДО. Скорая вызовет полицию, а те не станут разбираться, что Рыжий был не виноват. Я не могу позволить ему снова сесть в тюрьму.

Поднимаю на мужчину удивленный взгляд.

— Он — мой сын.

— Он умрет… — пытаюсь вразумить его.

— Он умрет в тюрьме. Слишком многим он встал там поперек горла.

Мысли в голове несутся с бешеной скоростью. Ощущаю себя доктором Стренждем, просчитывая множественные варианты, пока четверо здоровенных бородатых мужчин с тревогой смотрят на пятого.

— Мне нужна водка, — выдаю я в давящей тишине. И тут же в моей руке оказывается целая бутылка.

Откручиваю пробку и делаю большой глоток.

Рядом раздает удивленный вдох, смешок и громкие хлопки.

— А вы ждали, что я начну его водкой поливать? — отставляю бутылку в сторону и закатываю рукава дорогой шелковой блузы.

— Ну…

— Быстро в круглосуточную аптеку: нужны стерильные марлевые салфетки, много, бинты, пластырь, перекись и спирт, хирургические иглы и шовный материал и антибиотики.

— Это все? — скептически вскидывает бровь «пожилой» мужчина.

— Вообще-то нет, — я снова поднимаю футболку на раненном. — Еще нужна капельница и растворы.

— Ты уверена, что мы найдем в круглосуточной аптеке иглы и нитки?

— Шовный материал, — поправляю его. — Нет, не уверена. Но другого предложения у меня нет. Если вы знаете, где все это достать…

— Я знаю, — «безымянный» радостно улыбается. Все лица обращены к нему. Но он уже несется в соседнее помещение.

Не проходит и минуты, как он тащит металлический чемоданчик с красным крестом на боку.

Я такие в колледже видела только в медицинском музее.

— Вот, — он ставит свою добычу на стол и открывает.

Не смотря на раритетность чемодана, начинка у него весьма современная. Тут находится почти все, что надо. За остальным срывается молодой байкер.

— Откуда? — бросаю я, вскрывая упаковку с перчатками.

— Кулибин, — выдает байкер неизвестное мне имя. А вот все остальные понимающе улыбаются и выдыхают с облегчением.

— Кто это?

— Это наш товарищ. И у него есть все.

— Он врач или маньяк? — спрашиваю я, доставая из чемодана какой-то страшный хирургический инструмент, значения которого я не знаю.

Ответом мне служат веселые смешки.

— Мы не уверены, — выдает «пожилой» байкер.

Я больше не допытываюсь, обрабатываю поочередно все раны спиртом и йодом, обкалываю лидокаином и начинаю шить.

Не знаю, сколько у меня на это уходит времени. Я стараюсь сделать все аккуратно.

Рядом попеременно дежурит кто-то из байкеров, поднося воды то мне, то раненному.

— Готово! — отрезаю ножницами пластырь и фиксирую последнюю повязку.

Потягиваюсь и охаю от боли. Все мышцы свело.

— Пойдем, девочка, переговорим, — ко мне почти вплотную подходит отец Рыжего. Вздрагиваю от его хмурого взгляда. Оборачиваюсь, но остальные мужики старательно на нас не смотрят.

Ну, вот и пришла пора расплачиваться…

— Атас! — в помещение влетает тот байкер, что ушел в аптеку.

— Что случилось? — лицо «пожилого» приобретает озабоченное выражение.

— Девчонку ищут!

Я замираю на месте. Бред какой-то! Кому я нужна?

— В аптеку менты заходили, показывали твою фотку.

— Ты бредишь, — отмахиваюсь я.

— Нет! — он достает из кармана распечатку.

С мятой бумаги прямо на меня смотрит мое изображение. Фу, какое страшное. Неужели не было поприличнее?

— Дай сюда, — выхватываю листовку. А байкеры толпой окружают меня.

— Пропала Екатерина… бла-бла-бла… была одета… чего? Что, брюки реально Гучи? — я отрываю удивленный взгляд от листовки и осматриваю свои штаны.

— Дай, — листовку перехватывает Саныч. — Ищут родственники, обладающего информацией просят позвонить в полицию или лично Дмитрию Александровичу Исаеву.

— Господи, — закатываю глаза. — Всего несколько часов прошло, а он уже панику поднял…

— Пошли, — неожиданно громко гремит приказ.

Поднимаю удивленный взгляд на отца Рыжего.

— Ржавый… — начинает было Саныч.

И тут я только замечаю, что байкер реально не просто рыжий, а с темно — ржавым отливом.

Мужчина вскидывает руку в предупреждающем жесте. И Саныч замолкает. Остальные не решаются ему перечить.

Я поднимаюсь и скидываю плед, что заботливо опустили мне на плечи мужчины.

— Держи, — мне в руки прилетает громоздкий шлем.

— Зачем?

Теперь очередь Ржавого закатывать глаза.

— А ты без шлема собралась на мотоцикле нестись?

— Я? Нет…

— Идем, надо тебя вернуть родственникам, пока полиция сюда не додумалась заглянуть.

Сердце глухо стучит в груди, ощущаю облегчение. Я что реально считала, что он меня сейчас порешит? Прислушиваюсь к себе. Да, реально считала.

Неожиданно меня сгребают в охапку.

— Береги себя, сестренка, — басит Саныч.

Остальные похлопывают меня по плечу в знак поддержки.

— Спасибо, — выдыхаю я. В глазах собираются слезы. — Спасибо, что не бросили там…

— Ну тише, сестренка!

— Идем, — почти резко обрывает прощание Ржавый. И в это раз я с ним согласна.

— Я с вами, — подмигивает мне и подхватывает свой шлем тот, который гонял в аптеку.

Вы когда-нибудь ездили по ночному городу на байке? Нет, не гоняли. А именно ездили. На чоппере, огромном, мощном и удивительно красивом.

Темное небо озаряется десятками, нет сотнями ярких огней. Темные монолитки, словно огромные многоглазые чудовища смотрят на вас желтыми окнами. Холодный осенний ветер пробирается даже под кожанку, что надели на меня байкеры.