Купленная. Игра вслепую (СИ) - Владон Евгения

— Как бы там ни было, но подобную иголку в стоге сена так просто не спрячешь. Такие вещи рано или поздно всплывают на поверхность, поэтому можешь безбоязненно говорить ей о том, что сама уже обо всем догадалась и без чьей-либо помощи, то есть, моей. Ты ведь умная девочка и не станешь упоминать о нашем с тобой знакомстве?

— К-конечно, — а вот как она в ответ напряженно ему усмехнулась, не понравилось даже ей самой. Увы, но в этот раз и легкое опьянение не помогло. Совсем ненадолго забытый страх вдруг резко активировался и с утроенной силой принялся по-новому расползаться по похолодевшим внутренностям, налегая на сердце паническими атаками. — И… что? Только с ней поговорить о Кире? Или узнать что-то более определенное?

— Только о ее к нему отношениях. Что чувствует, насколько у них все это серьезно, и как долго они намерены держать свои встречи в тайне. В общем, весь тот набор из следственной методички, которому все женщины обучены едва не с горшка похлеще любого профессионального следователя. Уверен, ты запросто справишься с данной задачей просто на ура. После чего я снова с тобой свяжусь, ты обо всем мне расскажешь, а я, соответственно, дополню к уже имеющемуся на данный момент благодарственному "письму" еще парочку весомых штрихов. Уж кто-кто, а ты в накладе не останешься.

— А вы… уверены, что у меня все получится? А вдруг что-то пойдет не так?

— С твоими способностями и впечатляющими амбициями подобные проколы в принципе невозможны. Главное, помни, что я жду и очень уповаю на твою поддержку. Ну и, старайся не забывать об одном крайне немаловажном факте, о том, что все сказанное и произошедшее в этих стенах, должно здесь же и остаться. Подписанный тобой документ о неразглашении, надеюсь, имеет для тебя хоть какой-то действенный вес? Дополнительных просьб и разъяснений не потребуется, особенно в самом ближайшем будущем?

В том-то и дело. Он совершенно ничего такого не сделал со своей стороны. Голос его не огрубел, взгляд нисколько не потяжелел, а отчуждение не обдавало вымораживающим до костного мозга арктическим холодом. Зато прессующим менталом его убийственно волевой сущности в тот момент обдавало именно на физическом уровне. Поэтому Луневой и не нужно было объяснять, почему шутить с этим человеком не стоит. Они проговорили почти полчаса и за все это время Глеб Стрельников ни единым словом, действием или каким-то подчеркнутым выражением лица так и не выказал перед девушкой своих истинных чувств к обсуждаемой ими ситуации. Впрочем, как и скрытых намерений касательно чего бы то ни было. Догадаться, что именно он испытывал к Алине Семиной и к ее изменам с его же сыном было просто нереально. Такое ощущение, будто они обсуждали завтрашнюю погоду в регионе, а не искали способы разоблачения это сладкой парочки.

— Нет… конечно нет. Я же не первый год в этом бизнесе. Нас всегда заранее готовят к… нечто подобному… — сложнее было отвечать не слишком дрожащим от подскочившего волнения голоском. Но, как тогда показалось Рокси, справилась она с данной задачей на редкость удовлетворительно.

И ответная улыбка хозяина номера не привнесла в растревоженную душу долгожданного послабления. Как бы она до этого не хорохорилась и не пыталась выглядеть непобедимой Рыжей Соней, все ее шансы рядом с таким маститым представителем сильных мира сего сводились к абсолютному нулю. По сути, она была для него вообще никем — пустым местом, ничем незаполненным эфиром, который при других обстоятельствах не замечают буквально в упор, когда проходят сквозь него.

— Значит, я могу не только на тебя положиться, но и быть предельно спокойным, как в ближайшем будущем, так и в неопределенно далеком? Каких-либо непредвиденных сюрпризов ждать не придется?

— Нет, что вы. Какие еще от меня могут быть сюрпризы?..

— Ну, мало ли и так… к слову. Вдруг ты любишь вести дневники или пишешь в свободное время книги… посещаешь психотерапевта, а то и ходишь на исповеди к духовнику.

— Да нет, ничего такого. Да и не стала бы я кому-то о таком рассказывать в здравом уме и трезвой памяти.

В этот раз он ничего не сказал. Просто посмотрел ей в глаза, как делал до этого уже десятки раз, хотя с совершенно иным, чем раньше воздействием. Будто что-то проверял или с ленивой неспешностью выискивал на глубине ее тщедушной душонки незамеченные им ранее погрешности. И, судя по его совершенно неуловимой реакции, он что-то там-таки обнаружил.

— Буду и дальше на это надеяться. Выход отсюда, ты еще должна помнить. И не забудь прихватить конверт с комиссионными. Как только мне понадобятся твои услуги, я сразу же с тобой свяжусь. Так что… держи под рукой свой мобильный постоянно, даже во сне.

Последние слова уж точно не были шуткой, как и его "слегка" изменившееся к ней поведение. Теперь проложенная между ними черта-дистанция обрела дополнительную стену из титанового сплава толщиной в метр, а то и намного больше. И Луневой это в тот момент ох как не понравилось. Будто только что получила не щедрые премиальные чистым налом, еще и с портретом Бенджамина Франклина на каждой новехонькой купюре, а как минимум черную метку. И до выхода провожать не стали. В общем… очень и очень нехороший знак…

Он подождал всего пять-десять секунд после звякнувших в холле едва различимым мелодичным перебором дверей лифта, а уже потом посмотрел на циферблат массивных часов на левом запястье, почти сразу же потянувшись за айфоном к журнальному столику. Надо будет чуть позже вызвать кого-нибудь из обслуживающего персонала отеля, чтобы прибрались и что-то сделали с этим запахом. На мягком уголке он, видимо, пропитался сильнее всего. До сих пор по мозгам бьет.

Что за мания у этих якобы элитных шлюшек душиться, будто перед смертью или предстоящим погружением в канализационные нечистоты? Такое ощущение, словно пытаются спрятать запах трупного разложения или тот обособленный амбре, свойственный чуть ли не всем блядушкам без исключения. Аромат продажности и вседоступности. Или, как он его называл лично — аромат общественной урны, со специфическими острыми нотками дубленой кожи. Почему именно кожи? Откуда он мог знать? Потому что именно этой кожей они и пахли, плюс удушающим облаком очень стойких парфюмов. Убойное сочетание, которое, казалось, преследовало его едва не на протяжении всей жизни со времен веселых 90-ых. Скорей всего те самые исключительные маркеры, по которым и определялось чуть ли не самой природой кто есть кто. А вот с законами природы, как говорится, уже не поспоришь.

— Риночка, солнышко, здравствуй, моя хорошая. Как ты там сегодня? Уже готовишься к великим свершениям сегодняшнего вечера? — тут он тоже не собирался нарезать круги, хотя и воспользовался несколько иным способом воздействия. Увы, но не во всех случаях и не со всеми шлюшками можно говорить в одинаковой манере. Иногда приходится и переигрывать, почти, как сейчас. Крайние меры, которых все равно не избежать.

— Ой, дядя Глеб. Совсем не ожидала, что вы мне позвоните. А вообще, все отлично. Сижу в салоне, докрашиваю волосы. Скоро начнут делать укладку. Так что готовлюсь по полной и с особо тщательным подходом.

— Моя ж ты умница. Значит, скоро уже увидимся, и я смогу полюбоваться твоей неповторимой красотой воочию. — с комплиментами он явно перебрал, но для Арины они лишними по любому не будут. Тем более в свете грядущих событий. Что-то вроде компенсации за ту пару часов, которые ей предстоит вскоре выдержать в далеко не дружественной компании Кира Стрельникова.

— Ага, тоже уже не терпится. Плохо, что тети Риты не будет. Надеюсь, Кир не последовал ее примеру и никуда не сбежал из страны, лишь бы только со мной не видеться?

— В этот раз все его попытки были пресечены на корню еще в самой начальной стадии. И я сделал все, что было в моих силах, чтобы ты сегодня не испытывала рядом с ним уже ставшего частью ваших отношений дискомфорта. Как-никак, но этому давно следовало положить конец.

— Хотите сказать, что… Он больше никогда не позволит себе говорить в мой адрес всяких обидных выражений, едких фразочек и смотреть на меня, как на в край доставшую его язву?