Stulchik - Эротические рассказы - Подростки
— Ну вот. И мужиков после этого я боялась страшно. Хотя стесняться ничего не стеснялась — похоже, моя голова этаким образом компенсировала мои страхи. И мастурбировала уже лет с десяти, как все зажило, по-черному, — Лида опять хихикнула. — Представляешь, в одиннадцать лет — вполне полноценные влагалищные оргазмы, вибраторов тогда еще не было, так я чего только в свою бедную дырку не пихала.
А к пятнадцати годам папка мой обратил внимание, что я с парнями совсем не дружу. Вроде вся такая раскованная, дома нет-нет, да перед ним то сиськой, то писькой голой мелькну, а любовей — никаких. Уж не знаю, с кем он советовался, или сам до этой мысли дошел — он у меня, ты же его помнишь, умнючий был до ужаса, и в людях ох и много чего понимал, — но решил он, что это результат того изнасилования. Правильно решил. И помог мне.
Марина вопросительно, с недоверием уставилась на Лиду.
— Да, ты правильно подумала. Совратил он меня летом, в каникулы, перед десятым классом. Увез на заимку, в тайгу. И там потихонечку, помаленечку, за два почти месяца — приучил сначала к себе. Купались в речке голяком вместе, потом в бане парились, потом он меня мыл, потом я ему мыться помогала, а потом уж он меня не просто мыл — до оргазма доводил много раз, сначала только руками, потом и языком…
Ну и в один прекрасный момент я сама на выдержала — лежал он на лавке в предбаннике, пузом кверху, я на него верхом залезла, член, даже и не сильно вставший, рукой в себя запихала и ну скакать… Два раза только и подпрыгнула, и тут меня такой оргазм прошиб — аж сознание потеряла. Он мне потом рассказывал — кричала, говорит, так, что я аж перепугался — думал, какой шов у тебя разошелся там…
Нет, ничего у меня не разошлось. Кайф только был великий, больше я ни разу такого ни с кем не испытывала. Как пробку из бутылки, тот оргазм из меня весь страх перед сексом зараз вышиб. Любились мы с ним потом всю ночь, уже по-настоящему, в койке…
А наутро папка собрал нас и повез в город. По дороге сказал: «Все, Лидуся. Теперь ты хуя не боишься. А я уже старый, мне тебя драть больше недосуг, а то мамке ничего не достанется. Ну ничего, найдешь с кем, ты у меня красавица». Ущипнул меня за бок, вот здесь, и засмеялся.
На глазах у Лиды, вспомнившей умершего шесть лет назад отца, выступили слезы. Она шмыгнула носом, достала из сумочки платок, вытерла их, высморкалась. Чуть помолчала, успокаиваясь.
— Вот так… не был бы он мне любимым папкой, ох, сомневаюсь я, что какому психологу такое бы удалось… И не было бы у меня сейчас ни детей, ни Коли, жила бы старой мегерой. А так — сама видишь, — и Лида, еще сквозь слезы, гордо повела плечами.
Марина улыбнулась в ответ и погладила Лидину руку, которую, незаметно для себя самой, уже давно ласково держала в своей руке.
— Дальше все на твоих глазах было. Не то, чтобы я первой блядью в школе стала, та же Машка из десятого «б» была «б» куда как почище, но и одноклассников, и студентиков с педа соседнего, и курсантиков с нашего училища, красивых, здоровенных, попробовала порядком, — Лида, с уже совсем сухими глазами, мечтательно улыбнулась. — А потом встретила Колю…
Мы с ним познакомились на медосмотре, я тогда уже в институте, на первом курсе училась. Впрочем, это ты знаешь. Села я к нему в кресло гинекологическое, поджилки, как обычно, дрожат — сейчас неприятно будет, а он… Ну вот руки у него такие ласковые были. И сам весь такой заботливый, внимательный… Посмотрел все мои швы там, попу попросил показать — я, говорит, конечно, не проктолог, но все же хирург, зачем вам лишний раз по кабинетам мотаться, — чего-то там помазал, помассировал, расспросил про половую жизнь, немного поудивлялся — и как это я, после таких-то травм в детстве, и в таком порядке? Про папу я ему тогда ничего не рассказала, а он и не добивался, тактичный очень… В общем, очаровал совершенно. Я ему из того кресла под конец осмотра уже и глазки строить начала, да, видать, поза у меня для таких дел была неподходящая — не отреагировал он тогда никак.
Лида засмеялась и продолжила.
— Ну, от меня так просто не уйдешь, я лиса тогда уже была опытная. Тем более, мужик молодой, неженатый, и не сильно снаружи видный, да и на женщин, в силу профессии, не очень падкий… Вычислила я этого колобка, поженились мы через полгода. Еще через полгода Танька родилась, и, пока ей не исполнилось шесть лет, было у нас все как у всех — ну что странного в том, что отец пятилетнюю девчонку в ванне сам моет?
В шестой Танькин день рождения, вечером, повел он ее в ванну. Помыл, как обычно, спать уложил — я тогда уже больше Андрюшкой занималась. Ну и вечером, в постели, отлюбившись, завела я разговор — мол, пора тебе с Танюшкой-то так плотно прекращать якшаться, большая она уже. Он, для виду наверное, удивился: что, мол, ревнуешь, что ли?
А у меня и впрямь ревности никакой не было, мне даже очень нравилось смотреть, как он с дочкой в ванне играет. Хоть игры те были не всегда… совсем уж приличные. Таньке страшно нравилось, когда он ей клитор пальцами щекотал, например… Ну, я ему про это и напомнила: какая ревность? Я сама и смотреть на ваши игры, и участвовать в них люблю, ты же сам видишь. Но — люди узнают, что подумают?
Тут-то он мне и выдал свою теорию. Она, в общем, несложная — с одной стороны, при теперешних противозачаточных средствах секс от деторождения отделен, считай, напрочь. Раньше никогда такого не было, и все эти инцесты — адьюлтеры были придуманы только для того, чтобы здоровое и заведомо свое потомство мужику обеспечить. А сейчас — зачем? Только одни психотравмы от невозможности удовлетворить совершенно естественные потребности, причем и мужикам, и бабам — одинаково. Бабам даже больше, мужик и в кулак почти полноценно может, а нам — сама знаешь…
А, с другой стороны, ну кто лучше родителей обучит свое дите всем премудростям секса? И зачем брату за всякими шлюшками бегать, если рядом сестра с такими же точно проблемами? Причем родственная любовь, пусть даже с сексом вместе, никак любви обычной не исключает и не мешает ей вовсе… А людям знать что-либо совсем не нужно. Действительно, не поймут, не меньше сотни лет должно еще пройти, пока христианская дурь вся выветрится.
Я, честно говоря, восприняла это спокойно — я думаю, ты поняла, почему.
Марина согласно кивнула, и Лида продолжила рассказ.
— Но решила его все же немножко подначить. Что, говорю, ты, что ли, возражать не будешь, если я на твоих глазах с другим мужиком трахаться буду? Только потребуешь, чтобы таблеток сначала наелась или гондон на него надела понадежнее? А он в ответ спросил: а тебе с другим — хочется? Я аж оторопела. «Нет, конечно!» — «Ну вот и мне ни с какой другой бабой — нет», — решительно так ответил и продолжил. «А если я не смогу, а тебе будет хотеться — тогда точно возражать не буду». Я от такого альтруизма маленько ошалела, да так, что вцепилась ему зубами в член шутя, и сделала ему минет тут же, по полной, да такой, что он аж изстонался весь… — Лида опять засмеялась.
