Lina Mur - Fifty And One Step Bac

ограждения. Одинокий. Жестокий. Необходимый.

Сердце гулко бьётся в груди, словно я бегу

марафон. Но нет. Это всё он, я слышу даже с такого

расстояния его аромат, он ласкает меня, как и всегда.

— Иди ко мне, — доносится до меня его

бархатистый низкий голос, и Ник протягивает правую

руку ладонью вверх, даже не оборачиваясь, как будто

чувствуя моё присутствие, хотя я опоздала на

долбанных полчаса.

Шаг. Ещё один и таких пять, моя рука сжимает его

пальцы, и он опускает наши руки. На его лице ни

единой эмоции, взгляд устремлён впереди себя.

— Посмотри, передо мной лежит весь город, Мишель, — произносит он и свободной рукой обводит

панораму. Я поворачиваюсь и задерживаю дыхание от

красоты.

Мы находимся на вершине его дома, откуда можно

любоваться светящейся жизнью мегаполиса.

— Столько людей под нами, а я жду только одну, — продолжает он, и я судорожно выдыхаю. Его

пальцы безвольно лежат в моей руке, а я хватаюсь за

них, дабы ощутить его силу. Но он не даёт этого мне, он стоит в стороне, хотя на самом деле я держу его за

руку.

— Я пришла, — тихо отвечаю я и поворачиваюсь к

нему. Губы Ника изгибаются в насмешливой улыбке, и

он продолжает смотреть на город.

— Я знаю, крошка, я ведь чувствую твои холодные

пальцы в своих...или же всё наоборот, — он

поворачивает ко мне голову, а я хмурюсь, пытаясь

прочесть то, что он хочет донести мне.

— Это сложно, — выдавливаю я из себя.

— Что сложно? — он выгибает вопросительно

бровь, и я не могу не улыбаться, глядя на него.

— Признаваться себе в своих желаниях, забывать

о гордости, наступать себе на горло и понимать, что

ты падаешь, — едва слышно отвечаю я.

— Нет, Мишель, чтобы признаться себе в том, что

ты желаешь того, кто для тебя представляет самый

страшный сон, необходима сила. Внутренняя энергия, которая у тебя есть. Гордость — это самоуважение. И

ты должна гордиться собой — ты честна перед своим

отражением, никакого лицемерия и лжи. Вот одно из

тех качеств, которое меня восхищает в тебе. А теперь

посмотри вниз и скажи мне, что ты видишь? — Ник

снова поворачивает голову, и я повторяю его

движение.

— Дома, деревья, машины, — перечисляю я.

— Нет, крошка, перед тобой огромная пропасть

возможностей, большое количество дорог. Знаешь, сколько людей в данную секунду выбирают свой путь?

Миллионы, только вот никто не знает, чем обернётся

их решение. Потому как то, что ты видишь перед собой

— настоящее, а через минуту это уже стало прошлым.

И ничего вроде бы не произошло — мы так и стоим

тут, только вот за этот промежуток времени ты и я уже

изменились. И это безвозвратно, к сожалению, — говорит Ник, а я вникаю в каждое его слово, облизывая на ветру губы. Я так ничего и не могу

уловить. Зачем он это говорит мне? Что хочет дать

понять своими словами?

Я ёжусь от леденящего кожу ветра, ведь я так и

вылетела из дома в наспех натянутой толстовке и

жилетке.

— Замёрзла? — Ник снимает с себя пальто

прежде, чем я успеваю хоть что-то ответить, и

закутывает меня в него, слабо улыбаясь уголками губ.

Я всматриваюсь в его лицо, подмечая, как ему

идёт отросшая щетина, придавая образу дикость и

страстность. Его улыбка, такое редкое явление, что

когда она искренняя и светлая, становится для меня

спутником в ночи. Его глаза первое, во что я

влюбилась, а значит, я влюблена в его тёмную и

уродливую душу.

— Как? — шепчу я.

— Что как? — переспрашивает Ник и

приподнимает ворот своего пиджака. Ветер бьёт мне

прямо в лицо, и я жмурюсь, но через секунду стихию

как будто выключили. Открыв глаза, я понимаю, что

стало моим спасением от погоды. Ник, он закрывает

меня собой от порыва холодного воздуха на крыше.

— Как мне принять тебя? — формулирую я вопрос.

— Как мне отпустить тебя? — следом спрашивает

он. Я опускаю голову, понимая, что в очередной раз

наши желания не совпали. Это больно, словно на

моей коже высекают крест.

— Мишель, — его голос уносит ветер, но его руки, неожиданно обнявшие меня, никуда не исчезли.

Судорожный всхлип, и из моих глаз хлынули слезы

от безнадёжности ситуации. Пальто соскользнуло с

моих плеч, и теперь я могла чувствовать тепло его

кожи ближе. Ещё немного...ещё чуть-чуть и я готова

буду шагнуть к нему, чтобы вот так стоять рядом и

знать, что этот мужчина всегда защитит меня, будь то

природные условия, будь то внешние раздражители.

— Крошка, моя маленькая крошка, не дай мне тебя

потерять. Ты единственная, кто осуждает меня. Ты

моё стоп-слово, я готов идти к тебе навстречу. Только

я не знаю как, — шепчет он.

Я не могу ответить ему, потому что слезы

собственной слабости к нему, влюблённости и эмоций

разом нахлынули на меня, и я не хочу прекращать этот

поток. Я хочу только согреться в его руках, дать

возможность себе попытаться сделать всё ради

будущего.

Ник подхватывает меня на руки и широким шагом

идёт к лестнице, осторожно спускаясь по ней. Я

обхватываю руками его шею и утыкаюсь носом в неё, всхлипывая и впитывая в себя его аромат. Мой

афродизиак. Моё сумасшествие. И моё решение.

Он входит в открытую стеклянную дверь и

проходит мимо импровизированного клуба, неся меня

дальше. Через несколько минут он опускает меня на

диван и садится рядом, притягивая меня к себе, дрожащую и уставшую от умственных мучений.

— Тише, крошка. Почему ты плачешь? — тихо

спрашивает Ник.

— Я...я просто хочу быть с тобой, очень хочу, но

тоже не знаю, как смириться с твоим образом жизни. Я

ничего не понимаю, совершенно запуталась в тебе, — так же отвечаю я и снова хлюпаю носом.

— Если тебе станет легче, то я не был на сессии с

того неудавшегося раза и моего отсутствия. Но когда-

нибудь я сорвусь, знаю себя, это лишь неприятное

затишье. И оно пугает меня. Это незнакомо мне, — он

немного отстраняется от меня, и я поднимаю голову на

него.

— Ты не хочешь, чтобы нас видели вместе. Я не

против этого, только скажи мне: почему? — спрашиваю я.

— Потому что так будет лучше для тебя. Я хочу

обезопасить тебя, не осквернить собой и оставить