Stulchik - Эротические рассказы - Подростки
Аня истекала своими внутренними соками на живот Дениса, с живота те, в свою очередь, стекали на ковёр; за мизерное время под ними образовалось мокрое пятно немалых размеров. Но когда она кончила — это был просто потоп. Горячая липкая жидкость текла из её прорехи, словно вода из прорванной водопроводной трубы. Она кончила очень быстро, Карась даже не успел ощутить первого толчка спермы в его члене. Анечка издала громкий торжествующий крик и на время остановилась. О том, что подумали соседи Денис старался не думать, он лишь вздохнул с облегчением и наслаждался временной передышкой.
…Но отдых оказался на диво коротким. Уже через несколько секунд стокиллограмовый мешок с салом скакал на нём с той же скоростью. «Откуда у неё столько энергии? Что сделало её сильнее?.» — думал Карась. И с каждым прыжком она дышала всё чаще, всё слаще и всё громче постанывала от наслаждения, в то время как Денис готов был стонать от наваливающейся на него тяжести. В его ноздри с каждым вдохом входила вонь, исходящая из красной дыры его невесты. Это было просто ужасно, но ему ничего не оставалось делать, кроме того как терпеть, ибо в противном случае он мог пострадать ещё сильнее — как и в моральном, так и в физическом плане.
Бах! И снова боль пришла с новой силой, снова на него опустилось это Божье наказание… Но вот — слава Богу! — оно снова идёт вверх, даёт тем самым возможность отдохнуть Карасю на доли секунды, чтобы потом снова обрушиться на него своим неимоверным весом… О ужас!
…Прошло немало времени, прежде чем Анечка кончила во второй раз, громогласно завыла от кайфа и повалилась на спину, измотанная до предела. Карась так и не получил оргазм. Какой там оргазм при таких условиях! Если для других половой акт — это верх телесного наслаждения, то для него — сплошные страдания и мучения.
— Аня, — набравшись смелости сказал Денис, — может быть, в следующий раз нам следует сменить позу? Я же не железный всё-таки.
Мгновение — и гигантская пятерня заехала ему в морду с большой силой, оставив на ней яркий красный след.
— Не смей мне противоречить. Когда, где и как мы будем заниматься сексом решаю я, а ты должен мне подчиняться! Ничтожество! — последовал ответ.
Карась провёл ладонью по лицу. Нос цел — и это самое главное. Хотя нет… Как же я мог докатиться до такого? Как я могу позволять управлять собой? Да ещё кому — не первой красавице техникума, а какой-то окабаневшей сучке, возомнившей из себя нечто высшее, лучшее других. Я достоин лучшего обращения, и я докажу ей это, несмотря ни на что!
Он медленно встал и, не одеваясь, направился в кухню, а оттуда вошёл в сортир. По центру стоял широченный унитаз, сделанный Ане специально под заказ. Его чаща могла вмещать немного больше дерьма, чем чаши его обыкновенных собратьев. На стене висел синий держатель туалетной бумаги с зубчиками, предназначеными для обрывания туалетного папируса. Кончик папируса уже свисал, и призывал, чтобы его потянули, оторвали и провели ним по анальному отверстию, покрытому после акта дефекации остатками фекалий. Слева от унитаза стояла обыкновенная унитазная щётка (чистить нею этот унитаз было очень долго и неудобно, поскольку против его размеров эта щётка казалась просто-напросто зубной). Ну а справа стоял блестящий, покрытый бесцветным лаком вантуз, резиновое навершие которого могло прочищать заторы в трубах любого диаметра. И именно его Карась решил использовать в качестве инструмента возмездия. Левую руку, чтобы не пустовала, он вооружил щёткой, на ворсинках которой ещё виднелись остатки кала. «Ей будет очень приятно, когда эти засохшие куски дерьма очутятся у неё между зубов», — подумал Денис, закрывая за собой дверь.
…Она всё также лежала на полу, покрытая своими зловонными выделениями. Её сиськи так соблазнительно развалились в разные стороны, призывая Карася взять их в руки, погладить, помять, облизать, но уж никак не делать того, что он сейчас задумал. Дыра продолжала сочиться бесцветной слизью, а анальное отверстие было скрыто за лесом густых тёмных непролазных волос.
— Анечка, — ласковым тоном начал Денис, — тебе не кажется, что то, чему ты меня ежедневно подвергаешь, переходит уже всякие рамки?
— Я что не ясно тебе ответила? Тогда могу повторить, но во второй раз ты не отделаешься одной безобидной пощёчиной.
Подобного ответа он как раз и ожидал, что стало сигналом к действиям. Прицелившись, Денис с размаха вогнал вантуз толстой рукоятью туда, где по его мнение у невесты должен был находиться шоколадный глаз. Раздался дикий визг! Такого визга этот дом не испытывал с момента своего создания. Стёкла начали сильно дрожать, вазы и игрушки на полках начали шататься и валиться вниз. Он не промахнулся! Ассенизационный агрегат вошёл в её девственное очко по самую присоску, причинив владелице этого заднего прохода невыносимую боль. Не медля, Карась начал двигать вантуз, двигать не только взад и вперёд, но ещё и по сторонам, причиняя тем самым ещё большую муку своей «любимой». Она продолжала кричать, и с каждым движением кричала всё громче и громче. Терпеть этот ор стало просто невозможно, и тут в ход пошла припасённая унитазная щётка. Она вошла Ане прямо между свиных губ в горлянку. Вы когда-нибудь пробовали дерьмо на вкус? Поверьте, лучше этого не делать, ибо не прошло минуты, как она уже блевала во все три струи — изо рта и ноздрей. Деревянная рукоять в её анале продолжала двигаться, разрывая новые и новые ткани, и уже перекрасилась из светло-коричневого цвета в алый — Аня потеряла девственность уже во второй раз.
— Ну как нравится? Нравится, когда не ты имеешь меня, а когда я имею тебя? Попробуй теперь испытать то, что я испытываю с тобой каждый вечер!
Аня отплевалась и снова попыталась кричать, но унитазная щётка надёжно заткнула её ротовую полость. Во рту стоял кислый привкус блевотины. Она попыталась было сопротивляться, стукнуть Дениса ногой или приподняться, чтобы с размаху влепить пощёчину, но небольшое движение вантуза в сторону охлаждала её пыл, давало понять, что сейчас она бессильна, и чтобы отделаться как можно лучше, ей следует лежать спокойно и не рыпаться. Она поняла, что не может сделать ничего, чтобы прекратить это безумие, и лишь ожидание — всё что ей осталось. Осталось лишь ждать, когда у Карася устанет рука, и он наконец-то вытянет это проклятое бревно из ЕЁ очка и отложит в сторону, либо же оставит его там, но, по крайней мере, перестанет его совать туда-сюда.
Но Карась не желал останавливаться, и глядя на его злое покрасневшее лицо, можно было подумать, что он спятил.
— Ты думала, что можешь делать со мной что хочешь и сколько хочешь? Ты издевалась надо мною с каждым днём всё больше и больше, считая что это просто так тебе сойдёт с рук? Нет! Час расплаты настал! Кричи! Кричи ещё сильнее! Здесь никто не придёт тебе на помощь — все думают, что ты вопишь от очередного оргазма! Поэтому я бы на твоём месте закрыл рот и молча наслаждался половым актом. Можешь даже попробовать постонать, как ты это делала десять минут назад! Авось ещё да на самом деле понравится! — кричал Карась.
